Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин

его учения сконцентрировано в простых, но всеобъемлющих по смыслу словах: «…посмотрите кругом на дары Божии: небо ясное, воздух чистый, травка нежная, птички, природа прекрасная и безгрешная, а мы, только мы одни безбожные и глупые и не понимаем, что жизнь есть рай, ибо стоит только нам захотеть понять и тотчас же он настанет во всей красоте своей, обнимемся мы и заплачем…»

Прототипом старца Зосимы послужил в определённой мере старец Амвросий Оптинский, кроме того в его «житии» и «поучениях» есть штрихи, связывающие этот образ с Тихоном Задонским, Зосимой-Захарием Тобольским (1767–1835) и рядом других духовных лиц.

Дом в Оптиной пустыни, где останавливался Достоевский.

Зосимов

«Преступление и наказание»

Доктор; приятель Разумихина. «Зосимов был высокий и жирный человек, с одутловатым и бесцветно-бледным, гладковыбритым лицом, с белобрысыми прямыми волосами, в очках и с большим золотым перстнем на припухшем от жиру пальце. Было ему лет двадцать семь. Одет он был в широком щегольском лёгком пальто, в светлых летних брюках, и вообще всё было на нём широко, щегольское и с иголочки; бельё безукоризненное, цепь к часам массивная. Манера его была медленная, как будто вялая и в то же время изученно-развязная; претензия, впрочем усиленно скрываемая, проглядывала поминутно. Все, его знавшие, находили его человеком тяжёлым, но говорили, что своё дело знает…» Убийственную характеристику Зосимова прямо ему в глаза высказывает Разумихин: «— Слушай <…> ты малый славный, но ты, кроме всех твоих скверных качеств, ещё и потаскун, это я знаю, да ещё из грязных. Ты нервная, слабая дрянь, ты блажной, ты зажирел и ни в чём себе отказать не можешь, — а это уж я называю грязью, потому что прямо доводит до грязи. Ты до того себя разнежил, что, признаюсь, я всего менее понимаю, как ты можешь быть при всём этом хорошим и даже самоотверженным лекарем. На перине спит (доктор-то!), а по ночам встаёт для больного! Года через три ты уж не будешь вставать для больного…»

К Раскольникову, заболевшему после своего преступления, Зосимова привёл тот же Разумихин, и доктор, несмотря на противодействие больного, вполне успешно его лечил, опасаясь, впрочем, чтобы тот не сошёл окончательно с ума. Судя по всему, Раскольников — один из первых пациентов доктора: в ответ на раздражительное замечание Раскольникова, что он понимает, почему Зосимов лечит его бесплатно, последний отвечает: «— Да вы не раздражайтесь, <…> предположите, что вы мой первый пациент, ну, а наш брат, только что начинающий практиковать, своих первых пациентов, как собственных детей, любит, а иные почти в них влюбляются. А я ведь пациентами-то не богат…» И в другом месте уже прямо упомянуто, что Зосимов наблюдал и изучал подопечного «со всем молодым жаром только что начинающего полечивать доктора».

В финале романа упоминается, что Зосимов был одним из немногочисленных приглашённых на скромной свадьбе Разумихина и Авдотьи Романовны Раскольниковой.

Зубиков Аким Петрович

«Скверный анекдот»

Столоначальник, подчинённый Ивана Ильича Пралинского, начальник Порфирия Петровича Пселдонимова и единственный, кроме сотрудника «Головешки», гость с его стороны на свадьбе. Для статского советника Пралинского этот скромный чиновник явился своеобразным ангелом-хранителем в первые минуты на свадьбе Пселдонимова, когда генералу совсем уж было невмоготу от тоски: «Но вдруг какая-то фигурка очутилась подле Пселдонимова и начала кланяться. К невыразимому своему удовольствию и даже счастью, Иван Ильич тотчас же распознал столоначальника из своей канцелярии, Акима Петровича Зубикова, с которым он хоть, конечно, и не был знаком, но знал его за дельного и бессловесного чиновника…» Аким Петрович помог генералу прийти в себя и именно он пояснил затем несуразность фамилии жениха — дескать, «по глупости» когда-то заменили букву в на л и получился вместо понятного «Псевдонимова» непонятный «Пселдонимов». И именно столоначальник Зубиков простодушно постарался посильнее «развлечь» Пралинского шампанским, в результате чего тот напился совершенно пьян и сотворил все дальнейшие «либеральные» глупости на свадьбе Пселдонимова. Повествователь пишет об этом персонаже, несколько обобщая: «Два слова об Акиме Петровиче. Это был человек смирный, как курица, самого старого закала, взлелеянный на подобострастии и между тем человек добрый и даже благородный. Он был из петербургских русских, то есть и отец и отец отца его родились, выросли и служили в Петербурге и ни разу не выезжали из Петербурга. Это совершенно особенный тип русских людей. Об России они почти не имеют ни малейшего понятия, о чём вовсе и не тревожатся. Весь интерес их сужен Петербургом и, главное, местом их службы. Все заботы их сосредоточены около копеечного преферанса, лавочки и месячного жалованья. Они не знают ни одного русского обычая, ни одной русской песни, кроме “Лучинушки”, да и то потому только, что её играют шарманки. <…> одним словом, это тип смиренный и окончательно выработавшийся в последние тридцать пять лет. Впрочем, Аким Петрович был вовсе не дурак. Спроси его генерал о чём-нибудь подходящем к нему, он бы и ответил и поддержал разговор…»

Зяблова Настасья Петровна

«Дядюшкин сон»

Офицерская вдова; бедная родственница Марьи Александровны Москалёвой, проживающая у неё. «Она вдова, ей за тридцать лет, брюнетка с свежим цветом лица и с живыми тёмно-карими глазами. Вообще недурна собою. Она весёлого характера и большая хохотунья, довольно хитра, разумеется, сплетница и умеет обделывать свои делишки. У ней двое детей, где-то учатся. Ей бы очень хотелось выйти ещё раз замуж. Держит она себя довольно независимо. Муж её был военный офицер…» Далее Хроникёром добавлено: «Марья Александровна считает Настасью Петровну плутоватой, но чрезвычайно легкомысленной женщиной. Конечно, ей приходила иногда мысль, что Настасья Петровна не поцеремонится и подслушать…» Увы, это так, Настасья Петровна здорово-таки навредит Марье Александровне, подслушав её уговоры дочери Зины согласиться на обольщение престарелого князя К. А всё дело в том, что жених Зины Мозгляков, в свою очередь, выдвинул идею, чтобы князь К. женился именно на вдовушке Зябловой, чем чрезвычайно воодушевил Настасью Петровну.

И

Иван Иванович

«Бобок»

Повествователь. Это «одно лицо» (таков его псевдоним) — плодовитый писатель и фельетонист. Притом, это — спившийся писатель-неудачник. Из предисловия редактора «Гражданина» (Достоевского) к другому его произведению — «Полписьму “одного лица”» (ДП, 1873, VIII) — выясняется, что «одно лицо» смогло завалить чуть ли не все редакции журналов продукцией своего творческого зуда. Сам себя Иван Иванович характеризует так: «Перевожу больше книгопродавцам с французского. Пишу и объявления купцам: “Редкость! Красненький, дескать, чай, с