NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

Завтра, наверное, увеличим ходовое время до шести часов с одним перерывом и посмотрим, что из того получится.

17 мая

«Менять – так менять радикально», —

Вскричал предводитель и раз —

Овсянку на сэндвич брутальный

Сменил и маклаки в запас

Отправил, призвав им на смену

Ботинки с шипами. И вот,

Болевшее сильно колено

Себя поприличней ведет!

18 часов 50 минут. Прекрасное, солнечное утро около мыса Дейл Хауз. Кипит чайник, Уилл поет песню и перемешивает свой чай. Это хороший признак – значит, предстоит неплохой день.

Вчера за те же четыре часа мы прошли уже 12 километров – прогресс налицо. Правда, условия были получше, особенно в первой половине дня, когда снег еще был плотным. Ближе к полудню солнце сделало свое дело – снег раскис, и темп наш упал. Однако вчерашний снежный душ вдохновил меня и предводителя на настоящий подвиг – мы лидировали весь день и задавали темп молодежи, которая влачилась следом в оставленной нами борозде.

Видя, что нас им не достать, ребята стали варьировать состав – пробовали идти смешанными парами. Однако и это им не помогло, и мы первыми пришли к финишу сегодняшнего перехода, который завершился в 2 часа пополудни. Прекрасное время ставить лагерь, потому что можно делать это не спеша, ведь времени вагон, и его хватит на все – и на ремонт, и на отдых, и, главное, на тщательное и продуманное приготовление ужина.

Стоит отметить, что Уилл отличается завидной способностью быстро и рационально мобилизовать имеющиеся в нашем распоряжении продовольственные ресурсы, так что на приготовление ужина у него уходит менее часа. К примеру, сегодня у нас были чудесные сэндвичи с сыром и бобовый суп!

Вдохновленные вчерашним успехом и прекрасной погодой, мы решили сегодня идти шесть часов: четыре часа хода, затем перерыв два часа и еще два часа хода. Направление строго на запад. В таком щадящем режиме мы попробуем двигаться в ближайшие четыре дня. Еще одно судьбоносное решение мы приняли сегодня с Уиллом – отказаться от традиционной утренней овсянки в пользу более аппетитных сэндвичей. «Рвать с прошлым окончательно, раз и навсегда!» – заявил предводитель, запихивая в рот огромный сэндвич, построенный по принципу уравнивания в правах его содержания и формы, что в переводе на нормальный язык означало равенство толщины ломтей хлеба и сыра.

Сэндвич подействовал на предводителя самым неожиданным образом. Едва прожевав его, он произнес: «Не пора ли нам отказаться и от маклаков как атрибутов прежнего, прямо скажем, собачьего образа жизни!? Давай опробуем наши ботинки с шипами. Для чего мы их вообще брали в такую даль, если не для того чтобы не дать каноэ тащить нас в прошлое». Мне такое предложение понравилось, несмотря на потенциальную угрозу заработать мозоли в новой, неношеной обуви.

Дело было в моем колене, которое давало о себе знать, несмотря на тугую фиксирующую повязку. Связано это было, прежде всего, с тем, что я шел в маклаках, которые недостаточно четко фиксировали голеностопный сустав и не имели супинатора, а потому неверно распределялась нагрузка на ногу. Пока мы шли на лыжах, это все не было столь критично, но стоило пойти без лыж и, более того, не просто пойти, а упираясь изо всех сил, как эти качества наших замечательных маклаков, не раз спасавших наши ноги от обморожения, стали сказываться, во всяком случае для меня, самым неблагоприятным образом.

18 мая

Не такие мы старые кони,

Если портим еще борозду.

Молодежь идет следом и стонет,

И имеет нас вечно в виду…

Ну и кто бы, скажи, усомнился,

Поучаствовав с нами в бегах,

В том, что пороху в пороховницах

Есть у нас и причем до фига.

Прекрасное солнечное утро! Задувает ветерок, но, судя по некоторым косвенным признакам, как то незамерзшие за ночь лимоны, сок которых Уилл продолжает употреблять каждый день перед выходом на маршрут во все возрастающих количествах, было относительно тепло – не ниже пяти градусов. Собственно, это открытие могло бы порадовать всех тех, кто считает, что тепло – это благо, но только не нас. При такой температуре снег, в известной мере заменявший нашим каноэ привычную воду, полностью утрачивал свои благородные изящные скользящие манеры и становился противным и навязчиво липким.

Однако изменить эту ситуацию было не в наших силах, и мы стали готовиться к выходу.

Вчерашний день ознаменовался рекордным пока по длительности переходом – мы, как и планировали, продержались на маршруте целых шесть часов. Предложенное мною и Уиллом распределение времени по «бразильской» схеме 4–2—2, то есть четыре часа хода, два часа отдыха и два часа хода, встретило сопротивление со стороны молодежного крыла нашей экспедиции, предложившего более открытую, если говорить языком футбола, схему: все в защите и все в нападении, то есть 3–2—3 – три часа хода, два часа отдыха и три часа хода. Собственно, для нас с Уиллом проблематичными представлялись эти три часа хода после отдыха, но мы не стали особенно возражать, рассудив, что дорога сама расставит все по своим местам.

На наше счастье, поверхность льда была достаточно ровной. Только в самом начале мы вышли в зону битого торосистого льда и даже забрели в некий тупичок, образованный хаотично торчавшими в разные стороны обломками льда, но смогли выбраться из него еще до того, как молодежное крыло нашей команды нас настигло. Чрезвычайно довольный этим предводитель (он продолжал буйно радоваться в каждом случае, когда нам, «старым пням», удавалось как-то ущемить непомерные амбиции нашей молодежи – это все были последствия конфронтации поколений, случившейся в самом начале перехода), вскричал: «Hey! We still having something flammable in our bodies!». В переводе на русский это примерно соответствовало старинной казацкой поговорке, как раз применимой в подобных ситуациях, когда «старые пни» или «пни среднего возраста» пытаются тягаться с молодежью в делах, требующих молодецкой удали и энергии: «Есть еще порох в пороховницах!».

Я вспомнил слова Джона о том, каким чудесным образом воздействуют длительные упражнения по перетягиванию тяжестей на форму ягодиц, и продолжил восклицание Уилла: «И ягоды в ягодицах!». Естественно, переводить эту фразу я не стал, поскольку по английски она звучала бы совершенно нелепо, если и не преступно!

Довольные собой, мы продолжили путь, и все было бы просто прекрасно, если бы мое правое колено, очевидно, из