РАМАНА ПЕРИЙЯ ПУРАНАМ (внутренний путь 75 старых преданных) - В. Ганешан

уселся на полу. Все запротестовали: "Бхагаван! Бхагаван! Пожалуйста, сядьте на диван." Бедная женщина, пытавшаяся убедить Бхагавана, умоляла его со слезами на глазах: "Простите, Бхагаван, я не этого хотела." С милостивой улыбкой на лице Бхагаван ответил: "Почему вы просите прощения? Вы подсказали мне правильную вещь." Он отказался подняться с пола. К счастью один служащий, который уже долго служил Бхагавану, принял смелое решение, поднял его и усадил обратно на кушетку. Бхагаван не сопротивлялся и не настаивал, чтобы сидеть на полу. Чаганлал Йоги также рассказал, что однажды пришёл американец с одной плиткой шоколада и дал её Бхагавану. В тот момент в холле находилось тридцать шесть человек. Бхагаван сказал: "Разрежьте на тридцать шасть частей." После того, как маленькие кусочки были распределены поровну, Бхагаван взял последний кусочек. "Вот так Бхагаван был нещадно твёрд в том, чтобы делить всё поровну", заключил Чаганлал Йоги.

Однажды один свами нашёл убежище в мантапе у прадакшины — дороги вокруг Аруначалы. Мантап был совсем недалеко от Раманашрама. Вскоре о нём пошла молва, что он лечит больных священным пеплом. К нему стали стекаться сотни и сотни людей. В то время это была сенсация. По дороге от вибхути свами, некоторые из людей также заходили в ашрам. В то время Бхагаван страдал от ревматизма коленей. Когда он хотел подняться, ему приходилось втирать аюрведическую мазь в оба колена. Однажды он не втёр мазь в одно колено. Поэтому, когда он решил подняться, то не смог. Он сел обратно на кушетку и начал втирать мазь в колено. В это время пришла большая группа людей, возвращающихся с даршана вибхути свами. Увидев Бхагавана, растирающего своё колено, они вышли с разочарованным видом, даже не простёршись перед ним. Указав на себя, Бхагаван сказал с улыбкой: "Что они должны были подумать о свами, втирающем мазь в своё колено? Наверно, они подумали: 'Как этот свами может лечить людей, если не может вылечить даже собственное колено?'" Чаганлал Йоги заметил, что Бхагаван мог пошутить над собственной немощью. Даже когда чудесным образом, благодаря вере в него преданных, происходили исцеления, Бхагаван никогда не принимал на себя ответственность за это. Вместо этого он говорил: "Все эти вещи случаются автоматически и являются частью естественного функционирования нашего Я. Внимание человека должно всегда находиться в Я."

У Чаганлала Йоги были сын и дочь. Когда дочь выросла, его жена стала беспокоиться о её замужестве. Она подошла к Т.П.Рамачандра Айеру, который не медля отвёл её к Бхагавану. Тут в холл вошёл ещё один преданный. Когда они рассказали обо всём Бхагавану, он указал на этого преданного и сказал: "К чему беспокойство? Вот Бхатт. Подойдите к нему." У Бхатта был сын, которому он пытался найти пару. Помолвка состоялась в присутствии Бхагавана. Эта пара и по сей день счастливо проживает в Ченнае. За несколько лет до того Чаганлал Йоги хотел, чтобы у него родился сын. Сын родился и Бхагаван да ему имя Арун. Вся семья была полностью предана Бхагавану. В Бхагавад Гите есть стих, где Господь Кришна провозглашает: "Если человек с преданностью возложит на меня бремя своей семьи, я возьму его на себя и позабочусь о них". Этот скептик сдался Бхагавану, и Бхагаван взял на себя полную заботу обо всей его семье. Позже в своей жизни Чаганлал Йоги поселился в Анандашраме в Керала. Там, неустанно повторяя имя Раманы, Чаганлал Йоги мирно и в полном сознании скончался в присутствии двух святых — Свами Рамдаса и Матаджи Кришна Бай.

Мать Кришнабай и Свами Рамдас

Профессор Н. Р. Кришнамурти Айер

Н. Р. Кришнамурти Айер был учёным, который верил только в интеллект, и сомневался во всём остальном. Бхагаван дал этому Фоме неверующему почувствовать внутреннее счастье, ясно и непосредственно.

Н. Р. Кришнамурти Айер был блестящим учёным физиком. Он учился у доктора С. В. Рамана, признанного по всему миру нобелевского лауреата. Известный как НРК, он пускался в полемику с любым, кто, игнорируя практическую сторону жизни, фокусировался только на Боге и духовной её стороне. Прежде чем принять что-либо, ему необходимо было получить научное доказательство. Несмотря на то, что он был индусом, ему казалось, что простираться перед кем-либо это не только суеверие, но и унижение. В 1922 году НРК приехал в Тируваннамалай к своей сестре. Зять НРК Куппусвами и его друг Т.К.Сундареша Айер, которые шли на встречу к Бхагавану, сказали ему: "Мы идём на встречу с Раманой Махарши. Кришнамурти, ты тоже пойдёшь с нами." НРК согласился, но с одним условием: "Не ждите, что я буду простираться перед тем, кого вы зовёте Махарши." Друзья улыбнулись — они без сомнения знали, что ему уготовано.

В то время Раманашрам был всего лишь соломенной хижиной, построенной над могилой Матери. Все трое вошли в хижину, и затем случилось нечто удивительное. Даже не осознавая этого, профессор обнаружил себя простёртым ничком на полу перед Махарши. Оба друга широко улыбнулись, так как именно это они и предвидели. Ибо нет нужды убеждать скептика в чём-либо — духовная сила сам по себе достаточно убедительна. Бхагаван полностью сосредоточился на НРК. Через несколько минут НРК встал, ошеломлённый своим поступком. Потом он решил устроить спор с Бхагаваном, с тем, чтобы исправить свой спонтанный поступок.

НРК рассказывал мне, что случилось потом: "Я спросил Бхагавана: 'Вот вы сейчас сидите здесь, а каким будет ваше следующее состояние?' Я думал, что он ответит, что душа переживает растворение тела и затем воссоединяется с Атманом или Богом. Я хотел устроить ему словесную войну, чтобы опровергнуть его. Но этого не произошло. Прошло несколько минут с тех пор, как я задал вопрос. Ответа не было. Стояла абсолютная тишина, когда наши глаза сцепились в неподвижном взгляде. Во мне возникла мысль: 'Этот человек ищет укрытие в молчании, чтобы избежать ответа на неудобный вопрос?' В этот самый момент эхом прозвенел голос Бхагавана: 'Вы сказали стхити (состояние), что вы имеете в виду под стхити?' Этот неожиданный контрвопрос заставил меня задуматься, что я должен ему ответить. И я начал думать. Я не спросил его о теле, которое будет похоронено или сожжено; я думал о мыслящем аппарате внутри тела под названием ум. Именно о нём я спрашивал. Теперь, если я сказал бы, что вопрос был о состоянии ума, он попросил бы меня