От лжекапитализма к тоталитаризму! - Михаил Антонов

Пока в мире шло противостояние капитализма и социализма, Запад усиленно выставлял на показ опыт Швеции: дескать, вот и у нас есть пример общества всеобщего благосостояния и социальной справедливости. А после распада СССР, хотя в Швеции ничего не изменилось, об её опыте на Западе особых разговоров не слышно.

То, что сказано о Швеции, в той или иной степени относится и к другим скандинавским странам. Вот примечательное высказывание председателя Счётной палаты РФ Сергея Степашина: «Норвегия — страна победившего развитого социализма. Начиная с политической системы и заканчивая экономикой и социальной сферой. Хотя норвежцы об этом не догадываются». («Труд», 07.02.06).

Однако в упомянутом труде ИМЭМО отмечается, что шведская модель социализма всё-таки оказалась подходящей лишь для стадии индустриального общества. Уже появление информационных технологий вызвало к жизни новое социальное расслоение, занятые в этих областях имеют гораздо более высокие заработки, чем работники традиционных отраслей экономики. Слишком высокие налоги, необходимые для функционирования системы социального обеспечения, не стимулируют ни предпринимателей, ни менеджмент совершенствовать технологию и организацию производства, и в конкуренции на мировых рынках Швеция начинает проигрывать. По ВВП на душу населения Швеция среди стран ОЭСР скатилась с 3 места на 12, по уровню жизни — с 4 на 17, вырос её государственный долг. Швеция встала перед необходимостью либерализации своей экономики, а это должно многое поменять и в образе жизни её населения.

Впрочем, та же проблема стоит перед всеми странами Западной Европы и их социалистическими и социал-демократическими партиями, в которых наметился существенный сдвиг «вправо», к либерализму. Видимо, решающую роль в этом сыграл саммит «Большой семёрки» 1989 года, когда был принят так называемый Вашингтонский консенсус.

Тогда в Вашингтоне собрались либеральные фундаменталисты, оказавшиеся у власти в ведущих странах Запада. Ими были приняты следующие принципы:

— свёртывание государственных бюджетов за счёт урезания социальных программ и предоставление решающей роли в экономике частному бизнесу;

— снижение налогов с бизнеса;

— повышение ставок при предоставлении кредитов;

— установление свободного обмена одних валют на другие;

— обеспечение свободы торговли, отмена таможенных барьеров и всех преград на пути свободного перемещения капиталов, товаров и рабочей силы из одной страны в другую;

— предоставление иностранному капиталу такого же налогового режима, как и местному;

— предельное снижение степени государственного регулирования экономики.

(Подробнее см.:Ключников Б.Ф. ВТО — дорога в рабство. М.,2005. С. 68.)

Это означало, что развитые страны Запада полностью отказываются от Нового курса президента США Рузвельта и от программы «Великого общества» 1960-х годов. Тем самым ликвидировалось социальное государство. Усилилось социальное расслоение, практически ликвидировался «средний класс». Не только на мировой арене, но даже и в самих странах «цивилизованного мира» общество снова раскалывалось на касту полноправных господ и неполноценных нищих париев. Сами национальные государства переставали играть прежнюю роль и становились игрушками в руках влиятельной закулисы — сообщества сверхбогачей, транснациональных корпораций и криминальных структур. В квазисоциалистической Европе именно ТНК, существующие в «щелях» между государствами, стали последним оплотом капитализма (а вместе с тем и последним реликтом феодализма, поскольку в руководстве ТНК ведущее положение занимают потомки аристократических родов). А научно-технический прогресс обрекается на остановку, в угоду кучке этих новых властителей мира, не желающих лишаться своих прибылей и привилегированного положения. Ведь если в результате НТП поднимется уровень благосостояния всех людей, то чем же властители будут отличаться от быдла? Богатый чувствует себя богатым (а значит, по его представлениям, лучшим) только тогда, когда рядом есть обездоленные. И ради этих мелочных, корыстных интересов богачей все достижения левых сил, «кейнсианского социализма» ликвидируются.

Не случайно журналист и писатель Максим Калашников говорит: «Когда-нибудь Вашингтонский консенсус 1989 года будут сравнивать с приходом к власти нацизма…» («Завтра», 2006,? 20).

Особенно заметными эти процессы сдвига стран Запада вправо стали после распада СССР. Началось свёртывание «государства всеобщего благосостояния». Но тезис о недопустимости классовой борьбы между работниками и предпринимателями (которую ещё Людвиг Эрхард назвал исторически прошлым явлением) остаётся краеугольным камнем их идеологии. Видимо, вся Западная Европа движется к корпоративному государству, благо теперь это можно осуществить в рамках всего ЕС. Надо ещё иметь в виду, что, как заметил А.В.Шубин в своей книге «От застоя к реформам. СССР в 1917–1985 гг.» (М., 2001), в СССР и в Японии корпоративизм проявлялся в основном в сфере производства, а в странах Западной Европы и в США — также и по месту жительства, где он опирался на развитые системы местного самоуправления.

Фактически Европа уже стала супергосударством супермонополий, то есть она на деле отказалась от идей либерализма, которые навязывает другим народам!

Есть мнение, что социал-демократия — это экономическая форма фашизма (не нацизма!), и наоборот, фашизм есть политическая форма социал-демократии. На мой взгляд, эту формулировку следует уточнить: социал-демократия — это гуманная экономическая форма фашизма. Социал-демократия ближе к масонству, она выступает за эволюционное развитие Европы к социализму. А фашизм более близок к иллюминатству и якобинству и, когда считает это нужным, прибегает к силовому воздействию.

Итак, в Западной Европе возобладал социализм. Но что это за социализм? Он какой-то бескрылый, словно умер до рождения.

Когда произошла социалистическая революция в России, её идеологи поразили мир дерзновенностью своих начинаний и целей. Например, они говорили не просто об улучшении системы здравоохранения, а о необходимости полного искоренения болезней, более того — о достижении физического бессмертия человека и воскрешения умерших предков (идея Н.Ф.Фёдорова о воскрешении повлияла на решение сохранить тело Ленина до того времени, когда наука окажется способной возвращать мёртвых к жизни). Даже в такой вроде бы прозаической области жизни, как экономика, наша страна удивляла мир грандиозностью целей — от плана ГОЭЛРО до «сталинского плана преобразования природы».

А что в Европе? Главное — повышение качества жизни. Но показатели, определяющие качество жизни — ВВП на душу населения, продолжительность жизни, уровень образования, доступность здравоохранения и пр. — это всё материальное начало. А где же смысл жизни? Без этого может быть только «количество жизни», но никак не качество. Вообще цель системы может быть только вне системы. Если же такой цели нет, то в системе включается механизм её самоуничтожения. Система (например, государство), не нужная для прогресса метасистемы (человечества), в которую она входит, погибает. Потому-то в самых благополучных странах Европы и самый высокий уровень самоубийств.

Рая в Швеции, и вообще в Европе (как, впрочем, и нигде на Земле) не получилось. Человек, каков он есть (выражаясь по-церковному, «падший», греховный), несёт зло (наряду с добром) в себе, и никакой, даже самый высокий, уровень благосостояния не спасает его от этого зла. (Как говорил Господь: «если вы, будучи злы…») В Европе широко распространено насилие в семье, школьных и других коллективах (для него придуман даже специальный термин — моббинг), напоминающее нашу «дедовщину», подчас с доведением жертв до самоубийства.

Ушедший из жизни несколько лет назад и ещё должным образом не оценённый русский мыслитель Константин Пчельников говорил: «Сегодняшние европейцы — олигофрены… Им — труба». («Завтра», 2006,? 26.)

Перечислять частные проявления «гниения Запада» (как выражался ещё современник Пушкина литератор Степан Шевырёв), нет надобности. Важен общий вывод:

Европейцы остались клановым обществом хищников. Европа давно сказала своё слово миру, больше ей сказать нечего, и она погибнет. Но её агония может сулить миру ещё много зла.

Европа не может, при сохранении нынешнего уровня благосостояния её населения, выдержать экономическую конкуренцию со странами Юго-Восточной Азии, где люди работают за мизерную плату. И она будет делать всё, чтобы «опустить» своих конкурентов. Философ Александр Зиновьев утверждает: «Если Запад встанет перед реальной угрозой своему существованию, он не остановится перед тем, чтобы уменьшить население планеты. Я уверен, что СПИД, атипичная пневмония и т. д. — это искусственные вирусы» («Литературная газета», 2006,? 20).