Цикл романов "Молодость короля Генриха" - Понсон Террайль

Шпага Ноэ слегка уколола горло Лашенея, и старик; побледнев как полотно,закричал:

– Хорошо, хорошо! Я все скажу, только уберите прочь свою шпагу!..

– Я знал, что мы в конце концов столкуемся! – ответил Ноэ.- Ну, так вперед! Медлить нечего!

Подталкиваемый красноречиво шпагой Ноэ, Лашеней провел своего неприятного гостя на несколько шагов далее и открыл второй тайник, в котором находились десять довольно объемных мешков с золотом.

– Теперь я – навеки обесчещенный человек,- мрачно сказал Лашеней.- Я выдал золото своего господина и никогда не решусь показаться ему на глаза.

– Вот еще пустяки! – смеясь ответил Ноэ.- Вы можете отлично свалить все дело на королевских солдат. Нашли же они документы, так почему бы им не найти также и денег? Однако некогда разговаривать о пустяках, когда надо заняться делом. Ну-ка, милейший, помогите мне вытащить эти мешки из тайника!

Страшная шпага все время находилась в самом близком расстоянии от тела Лашенея, и тому не оставалось ничего более, как подчиниться. Между тем в то время, когда он перетаскивал мешки и складывал их на полу соседней комнаты нижнего этажа, Ноэ размышлял:

"Я – не грабитель и не разбойник, но с легким сердцем воспользуюсь этим золотом по праву войны. Ведь между Лотарингией и Наваррой объявлена тайная война, и не будет ничего бесчестного в том, что Наварра воспользуется деньгами Лотарингии, этим "нервом войны", как называют презренный металл".

Наконец все мешки были снесены. Глядя на образовавшуюся кучку, Ноэ подумал вслух:

– Но ведь здесь хватит нагрузить мула! Как же я унесу с собой все это?

– А я на что? – неожиданно ответил чей-то голос.- Я помогу тебе!

Ноэ испуганно обернулся, но сейчас же улыбнулся, успокоенный: перед ним был Гектор.

Как попал он сюда? Дело оказалось гораздо проще, чем можно было подумать. Гектор видел, что его друг скрылся с Лашенеем в доме, и, когда Ноэ через час все еще не вышел оттуда, стал тревожиться за участь Амори. Подойдя к двери, он убедился, что ее забыли запереть, и, таким образом, попал в дом как раз в тот момент, когда Ноэ вслух высказывал затруднительность своего положения.

Почти в тот самый час, когда Ноэ выгребал пистоли герцога Гиза, его величество христианнейший король Карл IX подъезжал к маленькому медонскому домику в обществе наваррского короля и Рене Флорентийца.

Наконец герцог Гиз и герцогиня Монпансье инсценировали целую комедию, всецело построенную на знании характера французского короля; поэтому Карл IX, войдя в комнату, увидел свою мать лежащей на кровати, которая была забрызгана каплями крови. Король вскрикнул, отступил на шаг, а затем бросился к матери, обнял ее и стал целовать, рыдая, словно маленький ребенок. Королева имела вид умирающей. Вдруг она вздрогнула и выпрямилась, забыв о принятой на себя роли. И было с чего: сзади короля стоял Генрих Наваррский.

При виде Генриха Екатерина пришла в такое же изумление, как и Рене. Но первый момент изумления сейчас же сменился страшным гневом, и королева грозно крикнула:

– Как, это вы… вы?..

Удивленный этим, король Карл отступил в сторону и в свою очередь посмотрел на Генриха. Но последний оставался совершенно спокойным и ровным тоном ответил королеве:

– Но, ваше величество, разве не естественно, что, узнав о случившемся, я поспешил прискакать сюда вместе с королемкузеном?

Королева Екатерина ничего не ответила на это, а обратившись прямо к сыну, сказала: "Государь, вот этот человек осмелился похитить меня, а один из сопровождающих его ткнул меня кинжалом!" – и для вящего эффекта королева сорвала повязки и показала свою окровавленную грудь.

Вид крови всегда производил сильное действие на короля Карла. Так и теперь он сильно побледнел и с пеной у рта, с налившимися кровью глазами крикнул Пибраку, в состоянии беспредельного бешенства указывая рукой на Генриха Наваррского:

– Арестовать этого человека!

В первый момент Генрих отступил на шаг назад и схватился за шпагу. Но благоразумие сейчас же взяло верх в нем, он снова приблизился к королю и спокойно сказал:

– Государь, ее величество обвиняет меня в государственном преступлении, но, кроме личного желания вашего величества признать это обвинение заслуживающим уважения, никаких мотивов ареста мне не приведено. Однако что же делать? Ведь я здесь в полной воле французского короля, потому что король, выехавший за пределы своего государства, становится частным лицом. Мне не остается ничего иного, как только подчиниться. Но я все же жду, что ее величество королева соблаговолит обосновать предъявленное мне обвинение. Господин капитан, благоволите принять мою шпагу!

Спокойствие наваррского короля смутило Карла IX и успокоило его бешенство. Тем не менее он не взял обратно данного распоряжения, а только подтвердил его в более мягкой форме, сказав:

– Пибрак, возьмите шпагу у его величества короля Наварры и вернитесь с ним в Лувр. Вы предложите его величеству проследовать в свои апартаменты и приставьте к дверям часовых.

Пибрак с поклоном взял шпагу Генриха, и они молча вышли из комнаты.

Тогда король Карл сказал матери:

– Матушка, те, кто осмелился поднять руку на французскую королеву, умрут в злейших муках, клянусь вам в этом честью дворянина. Но я никого не отправлю на эшафот без того, чтобы вина не была совершенно доказана.

Королева-мать кивнула головой.

Тогда Карл IX продолжал:

– Вы обвиняете наваррского короля?

– Да,государь.

– А между тем он провел эту ночь в Лувре!

– Вы уверены в этом!

– Совершенно.

– Ну, а… прошлую ночь?

– Прошлую ночь он опрометью скакал за Маргаритой, которая два дня тому назад скрылась из Лувра неизвестно куда.

– Как? Маргарита исчезла? Неужели вы не знаете, куда она девалась?

– Нет, я не знаю, но готов биться о любой заклад, что ее похитил герцог Гиз.

– Хорошо, что вам не приходится биться о заклад, государь, иначе вы проиграли бы его! Герцог не мог похитить Маргариту.

– Почему?

– Потому что в это время герцог гнался за моими похитителями.

– Как? Так это он…

– Да, это он отбил меня из рук злоумышленников, и ему вы обязаны тем, что видите меня живой.

– Но где же сам герцог? – спросил король.

– Здесь, государь! – ответил сзади голос герцога Гиза, и из-за портьеры выступил сам Балафрэ.

Король, мнительный и недоверчивый по природе, имел слишком много оснований бояться Гизов; к тому же это театральное появление испугало его, и он даже схватился за свою шпагу.

Но герцог поспешил сказать ему с самой обворожительной улыбкой:

– Простите меня, государь, что я осмелился явиться таким образом пред вашим величеством!

Король не успел ответить герцогу, так как в разговор вмешалась Екатерина со следующими словами, обращенными к Гизу:

– Не бойтесь, не бойтесь, кузен! Я надеюсь, что его величество уже начинает отличать истинных друзей от истинных врагов и знает, кто готов всегда поддержать монархию и кто замышляет ниспровергнуть ее.

– Кто же осмелится на это? – надменно сказал Карл.

– Гугеноты и их вождь, наваррский король, государь.

– Опять он! – крикнул Карл, топнув ногой.

– О, да, государь, наваррский король мечтает о блестящей будущности.

– Ну, его государство слишком мало для этого.

– Но существуют соседние, например – Франция! – заметил Генрих Гиз.

– Таких вещей не говорят без доказательств, герцог! – раздраженно заметил король, в душе которого любовь к зятю боролась с обычной подозрительностью.

– Доказательства будет не трудно привести, государь,ответил герцог.- Мне удалось захватить двоих гасконцев, которые сидят под строжайшим арестом в ожидании допроса.

– Ну, так я хочу видеть их! – заявил король. Гиз подошел к столу и ударил молоточком черного дерева по бронзовому колокольчику. На этот звонок явился Гастон де Люкс.

– Где Лев? – спросил герцог.

– Лев? – удивленно переспросил Гастон.- Но разве вы не посылали его ночью в Париж?

– Нет.

– Однако он уехал около полуночи!

– Но этого не может быть! – воскликнул герцог.- А как же пленники? Ведь…

Король, не понимая ничего в этих переговорах, нетерпеливо перебил герцога, сказав:

– Довольно разговоров, господа! Я хочу видеть пленников. Пойдемте к ним! Значит, вы говорите, что одного из пленников зовут граф де Ноэ?

– Да, государь, одним из захваченных нами злоумышленников оказался граф Амори де Ноэ, ближайший друг наваррского короля! – ответил герцог.

– Пойдемте! – задумчиво сказал король.

Гиз приказал принести факелы, и они отправились в погреб, где содержались пленники. Там их ждала не совсем обычная картина, в объяснение которой мы должны предварительно рассказать, что случилось после того, как герцогиня Монпансье увела Ноэ, оставив на его месте Льва д'Арнембурга.