Сказки о воображаемых чудесах - Кинг Стивен

От вида гостиной архитектор содрогнулся. Громоздкие диваны в колониальном стиле. Куча хлама. Хорошо хоть цветового решения он не видит.

Над диваном, однако, висело зеркало; он вспрыгнул на дешевую обивку, чтобы взглянуть на свой новый образ. На него глянуло лицо… определенно, кошачье. И такое злобное, что Дэнби удивился: как вообще кто-то принимает кошек за домашних животных? Желтые (а возможно, зеленые) миндалевидные глаза сверкнули на него с массивного лица треугольной формы и тигриного окраса. Голова была окружена кольцом из серо-коричневого меха. Из-под воротника еле виднелся ошейник из темной кожи, оснащенный медным колокольчиком. Так вот от чего у него звенело в ушах. Тело казалось громоздким — даже за вычетом меха! Он смотрел на себя в зеркало, и его огромный пушистый хвост ритмически покачивался. Он подавил глупое желание шлепнуть по зеркалу там, где изображение двигалось. Итак, он был пестрым, или как там называют этих котов в коричневую полоску? Длинношерстным. И он остался самцом. Ему не нужно было заглядывать под хвост, чтобы проверить. Да и аммиачная вонь рядом с диваном намекала, что он не стеснялся демонстрировать свою мужественность в различных уголках своего королевства.

Без сомнения, тем клоунам из нью-эйдж было бы интересно узнать, что он явился в этот мир не котенком, а половозрелой особью. И, похоже, появился он тут абсолютно неожиданно. Он почему-то всегда полагал, что в загробной жизни вам проведут какой-то вступительный курс, а потом уж одарят новой личностью. Некое божество, напоминающее Джона Денвера, в очках без оправы и футболке с логотипом «Сьерра клуб» в непринужденной беседе выяснит, в кого повелевает ему переродиться карма. По крайней мере, в этом его убеждали нью-эйджеры. Но на самом деле все оказалось вовсе не так. Вот он летел в яму для сточных вод, и через мгновение он уже мечтает о хрустящем «Вискасе». Вот так запросто. Ему стало интересно, что за разум освещал этот узкий череп до его прибытия. Скорее всего, разума этого было кот наплакал. Мозг с потребляемой мощностью как у светлячка смог бы контролировать большинство обычных процессов: еду, сон, перекусы, послеполуденную дремоту и так далее. Кстати, раз уж заговорили о еде….

В два мягких прыжка он оказался на полу и зазвенел на кухню, руководимый лимонным ароматом жидкости для мытья посуды и запахом спитого кофе. А полы неплохо бы подмести, подумал он с неудовольствием, заметив, как царапает мусор его бархатные подушечки.

Кошачья кормушка приютилась за ящиком умывальной стойки. Чего-то такого он и боялся, если учитывать склонность местных жильцов к пошлости. Две пластиковые миски, воткнутые в картонную кошачью фигурку. Она выкрашена в белый цвет и украшена мультяшной мордочкой. Если бы речь не шла о его еде, Дэнби бы спрыснул как следует эту кормушку и выразил этим свое профессиональное мнение. А так ему пришлось ограничиться гордым хмыканьем и склониться, дабы исследовать содержимое. Вода была несвежая, в ней плавали куски сухого кошачьего корма. Они что, думают, что он будет пить вот это? Возможно, ему следует опорожнить эту емкость; так они наверняка поймут намек. Да и корм явно не хранили в герметичном контейнере. Он презрительно его обнюхал: дешевая марка, в основном там просто хлопья. Наверное, ему придется выйти на улицу и убить какую-нибудь дичь хотя бы для того, чтобы желудок не слипся. Но сначала проверить кухню: вдруг есть какие-то другие варианты. Ему стоило значительных усилий оторвать от земли свое внушительное тело и приземлиться на столешницу. Секунду он шатался на краю раковины, пытаясь удержать равновесие (его колокольчик зловеще звенел), но, выпрямившись, он тут же беззаботно прошагал по столешнице с таким видом, словно его чувство собственного достоинства ни на секунду не подверглось опасности. В раковине он обнаружил две тарелки, оставшиеся после завтрака. В верхней — о, счастье! — остался застывший яичный желток и кусочки намасленного тоста. Он доел эти кусочки, дочиста вылизав остатки желтка своим шершавым языком. Он задумался о том, какую услугу оказал этим людям, помыв за ними тарелки.

Все еще стоя на раковине, он выглянул из кухонного окна: вдруг поймет, где находится. Газон за окном был густой и роскошный; рядом с низкой каменной стеной рос раскидистый дуб. Ну что ж, это точно не Альбукерке. Возможно, и не Калифорния: слишком уж хорошо выглядит трава. Может, он все еще в Мэриленде. Место действительно напоминало ему дом. Возможно, перемещение душ было ограничено географически, как вещание на АМ-волнах.

Вылизывая испачканную переднюю лапку, он немного поразмыслил, и ему пришло в голову посмотреть на телефон, что висел над столом. Цифры все еще что-то для него значили; выходит, читать он не разучился. И, конечно, код штата был 301. Он недалеко ушел от родных мест. Во всяком случае, в теории до Джайлса можно было лапой подать. Надо как следует все обдумать, вот прямо здесь, на подоконнике, где дневное солнце так ласково, так чудесно пригревает, и… хррр…

Несколькими часами позже его разбудил женский вопль, дама кричала: «Барсик! А ну слезай сию же минуту! Пусик, ты рад, что мамочка вернулась?»

Дэнби приоткрыл один глаз и бесцеремонно оглядел женщину. Барсик? Есть ли предел унижениям, которые ему приходится здесь терпеть? Свежая волна шампуня «Прелл» возвестила, что самопровозглашенная мамочка была кастеляншей этого буржуазного бунгало. И она отлично подходила на эту роль; брючный костюм из полиэстера, несколько подбородков… Она положила на столешницу сумку с покупками и груду писем и протянула к нему руки. «Мой лапуленька готов ням-ням?» — заворковала женщина.

Он одарил ее театральным зевком, а затем сверкнул на нее леденящим душу взглядом Аттилы. Но, похоже, очарованная миссис — он взглянул на стопку писем — Шеррод не замечала его враждебности. Она продолжала сиять на него такой улыбкой, словно он ластился к ее ногам. На самом же деле он так внимательно изучал адрес на конвертах с макулатурой, которая приходила на имя Шерродов, что едва взглянул на нее. Да он даже в городе том же остался! Его хвост победоносно задергался. Улица Морнинг Глори была ему незнакома, но он был готов побиться об заклад, что она находится в районе Сассекс-Гарден Эстейтс, как раз за объездной дорогой. Отсюда было буквально несколько километров до этого безобразия в стиле фахверк, которым владел Джайлс Эскеридж. В дорожном движении Дэнби разбирался, и если ему немного повезет, то он сможет добраться туда за пару часов. Если срезать через поля, то можно даже перекусить по дороге мышкой-другой.

Подгоняемый мыслями о свежем вкусном обеде, который будет умолять его о пощаде, Дэнби-Барсик рысцой пробежал к задней двери и принялся жалостно мяукать, скребя по двери так высоко, как только мог достать.

— Ну-ну, Барсик! — лукаво обратилась к нему миссис Шеррод. — Ты же прекрасно знаешь, что лоток стоит в ванной. Ты просто хочешь наружу, чтобы приударить за кошечками, да? — С этими словами она принялась разбирать покупки, фальшиво напевая себе под нос.

Дэнби пронзил ее удаляющуюся фигуру ядовитым взглядом, а потом вернулся к насущной проблеме. Такой же насущной, как хлеб. Надо приложить к этому руку, но в этом-то и была проблема. «Мама, смотри, я без рук!» И все же, подумалось ему, должен же быть какой-то выход. На улице было тепло, и поэтому наружная дверь была распахнута. Единственной преградой между Дэнби и свободой была металлическая вторая дверь с прямой ручкой: стоило потянуть вниз — и замок бы открылся. Дэнби обдумал свои перспективы: дверная ручка в метре от пола, защелка открывается при нажатии, семикилограммовый кот очень хочет оказаться на воле. Прыгнув строго вверх (такому прыжку позавидовал бы Майкл Джордан), Дэнби метнулся к ручке и ухватился за нее. Она, естественно, подалась вниз, и дверь приоткрылась под весом кошачьего пушечного ядра. К тому моменту, как за дело уже взялась гравитация и вернула его на землю, он уже по самые когти был в шершавой ароматной траве.

Он прыжками помчался в сторону улицы; за спиной он слышал грустный вой: «Баааарсииииик!» Голос почти потонул в звоне этого треклятого колокольчика у него на шее.