Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Филип Фармер

Анана возмутилась определению, которое услышала от орлицы. Она презрительно усмехнулась.

— Человеческую самку! Неужели эта вонючая птица не узнает Властелина, увидев его перед собой?

— Очевидно, нет, — отозвался Кикаха. — В конце концов, ты выглядишь точь-в-точь, как обыкновенная женщина. Ты можешь скрещиваться с людьми, поэтому я бы сказал, что ты — человек, даже если у Властелинов и иное происхождение. Может быть, я и не прав, считая вас людьми. Но у Вольфа есть на этот счет несколько интересных теорий.

Анана в ответ пробурчала какое-то ругательство на языке Властелинов. Кикаха поднял аэролет и последовал за орлицей ко входу в пещеру, где Подарга уже 500 лет содержала свой двор. Место для него гарпия выбрала прекрасное. Скала в несколько тысяч футов нависала над входом и была гладкой, как зеркало. Перед отверстием имелся широкий карниз, но приблизиться к пещере по нему можно было только с одной стороны. Эту тропу всегда охраняли сорок орлиц. Ниже карниза скала под углом смыкалась с монолитом. Армия очень решительных людей могла бы сбросить сверху веревки и попытаться спуститься к пещере, но на веревках они были бы беззащитны против гигантских птиц.

Вход представлял собой круглое отверстие диаметром около десяти футов. Оно вело в длинный коридор. Перья гигантских орлиц за пять веков до блеска отполировали каменные стены.

Аэролет продвигался по туннелю со скрежетом и скрипом, царапая углы на поворотах. После пятидесяти ярдов такого передвижения он влетел в огромную пещеру. Ее освещали факелы и огромные, похожие на перья растения, пылающие белым светом. Тысячи их свисали с потолка и торчали из стен, вогнав свои корни в скалу. Долетавший откуда-то ветерок мягко овевал щеки Кикахи. Огромная пещера оставалась почти такой же, какой он ее помнил, хотя порядка в ней стало больше. Похоже, Подарга провела генеральную уборку. Мусор с пола удалили, а сотни больших сундуков и шкатулок, содержащих драгоценные камни, произведения искусства, золото, серебро и другие сокровища, расставили вдоль стен или куда-то унесли.

Две колонны орлиц образовали проход для аэролета, пересекавший пятьдесят ярдов гладкого гранитного пола и кончавшийся у каменного возвышения высотой в десять футов. К помосту вела лестница, сделанная из блоков кварца. Старое, высеченное из камня кресло исчезло. Вместо него посреди помоста установили огромное золотое кресло, украшенное алмазами. Мастера сработали его в виде Феникса с распростертыми крыльями. Кресло это раньше принадлежало радаманту Атлантиды, правителю второго по высоте уровня этой планеты. Подарга захватила этот трон при налете на столицу примерно четыреста лет назад.

Радамант погиб, атлантов почти не осталось, а великий город лежал в руинах. А планы Вольфа вновь населить эту страну так и не осуществились. Вольф исчез, и появилисьЧерные Колокольники.

Подарга сидела на краешке трона. Ее тело было телом гарпии, сотворенным Вольфом — тогда Джадавином — три тысячи двести лет назад; ноги — птичьи, длинные, но толще, чем страусиные, они легко поддерживали вес ее тела. Нижняя половина тела выглядела птичьей, ее покрывали зеленые перья и венчал длинный хвост. Зато верхняя была телом женщины с великолепными белыми грудями, длинной шеей и лукаво-прекрасным лицом с длинными черными волосами и безумными глазами. Рук у нее не было, имелись крылья, очень длинные и широкие, с ало-зелеными перьями.

Подарга окликнула Кикаху низким хрипловатым голосом:

— Останови свою воздушную машину! Ближе не подлетай!

Кикаха попросил разрешение вылезти из машины и приблизиться к ступеням лестницы. Подарга сказала, что разрешает. Он велел Анане следовать за ним, а затем вышел. При виде Ананы глаза Подарга широко раскрылись.

— Двуногая самка! — воскликнула она. — Ты — создание Джадавина? Он придал тебе лицо, сработанное по образцу моего!

Анана знала, что ситуация прямо противоположна, и ее гордость оказалась глубоко уязвленной. Но при всей своей надменности она была далеко не глупа и ответила:

— Я считаю именно так. Я не знаю своего происхождения. Я просто была, вот и все. Лет пятьдесят, я думаю.

— Бедное дитя! Значит, ты была игрушкой этого чудовища Джадавина! Как ты спаслась от него? Он устал от тебя и выпустил в этот злой мир жить или умереть по воле случая?

— Я не знаю, — сказала Анана. — Может быть. Кикаха думает, что Джадавин проявил милосердие, удалив часть моей памяти, так что я не помню ни его, ни своей жизни во дворце, если я и впрямь там жила.

Кикаха одобрил ее рассказ. Она умела лгать ничуть не хуже его. Затем он подумал: «Ой! Она кое-что не учла!

Пятьдесят лет назад Джадавина не было не только во дворце, но и в этой вселенной. Он жил в Америке как подвергшийся амнезии человек, усыновленный человеком по имени Вольф. Властелином во дворце тогда был Арвур».

Он успокоил себя, что это без разницы. Если Анана утверждает, будто она ничего не помнит ни о своем происхождении, ни о дворце, то ей не полагается знать, кто был Властелином.

Подарга не обратила внимания на это противоречие. Она обратилась к Кикахе:

— Девиванира рассказывала мне о том, что ты освободил ее из клетки в Таланаке.

— А она рассказывала тебе также, что попыталась убить нас в уплату за данную ей свободу?

Подарга чуть приподняла крылья и прожгла его взглядом:

— Она выполняла приказ! Благодарность не имела к этому никакого отношения! Ты был правой рукой Джадавина, который теперь называет себя Вольфом!

Она сложила крылья и, казалось, расслабилась, но Кикаху это не обмануло.

— Кстати, где Джадавин? Что происходит в Таланаке? Кто такие эти дракландцы? — спросила она.

Кикаха рассказал ей. Он умолчал лишь о двух Властелинах, Нимстоуле и Джудубре, и представил дело так, будто Анана давным-давно прошла через врата на Индейский уровень и была в Таланаке рабыней. Подарга испытывала безумную враждебность к Властелинам. Если бы она догадалась, что Анана принадлежит к их числу, если бы заподозрила, что Анана может быть сестрой Вольфа, то приказала бы немедленно ее убить.

Это поставило бы Кикаху в трудное положение, с которым ему пришлось бы разобраться в течение одной-двух секунд. Для себя он мог выбрать жизнь, чтобы бороться с Черными Колокольниками, но тогда бы Анану ждала смерть. Защищая ее, он бы погиб сам. А то, что они вдвоем, прежде чем их одолеют, перебили бы множество орлиц, нисколько не утешало.

«Хотя, наверное, — подумал он, — мы могли бы сбежать. Если бы я застрелил Подаргу и вызвал панику среди орлиц, а потом мы достаточно быстро забрались в аэролет и пустили бы в ход большой лазер, то, возможно, и сумели бы прорваться».