Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Более шести десятков лет миновало с момента написания этих строк, и ситуация в этом плане вернулась в свою первоначальную точку. С такой же ненавистью как они раньше относились к царской России, русские евреи стали воспринимать и СССР. Хотя их жизнь в последнем была несравнима с прежней — при Советской власти им жилось значительно лучше и свободней. Однако вот подишь ты: «адова жизнь», «запоротый план».
Основную вину за то, что их планы относительно России оказались запоротыми, евреи возлагали на титульную нацию — русских. По их мнению, вместо того, чтобы вместе с ними восстать против коммунистической верхушки, они безропотно служили этой власти. Вот почему примерно со второй половины 60-х в большом ходу у либералов была тема «рабской парадигмы русской нации» (дескать, участь русских — вечно быть рабами при любом режиме). Тот же Юрий Любимов не случайно в 1969–1970 годах один за другим поставил два спектакля, где эта тема была заявлена наиболее выпукло. Речь идет о «Матери» М. Горького и «Что делать?» Н. Чернышевского. О первом спектакле театровед А. Смелянский много позже напишет следующее:
«Любимов размыл исторический адрес повести Горького, ввел в нее тексты других горьковских произведений, начиненных, надо сказать, ненавистью к рабской российской жизни (выделено мной. — Ф. Р.). Он дал сыграть Ниловну Зинаиде Славиной, которая не зря прошла школу Брехта. Она играла забитую старуху, идущую в революцию, используя эффект «отстранения». Она играла не тип, не возраст, а ситуацию Ниловны. Это был медленно вырастающий поэтический образ сопротивления, задавленного гнева и ненависти, накопившихся в молчащей озлобленной стране…».
Что касается «Что делать?», то и там Любимов все свел к одному выводу: режим коммунистов — это то же крепостничество. Не случайно в спектакль была включена песня на стихи Некрасова: «Не может сын глядеть спокойно на горе-матери России…». Самое интересное, но высокий цензор из Министерства культуры РСФСР (А. Панфилов) прекрасно понял намек Любимова, сказав ему во время приемки спектакля:
«…Вот этой силы, которая идет через разоблачение крепостничества, непримиримую критику самодержавия и капитализма, признание классовой борьбы как средства уничтожения царизма, как страстной мечты, стремления к высоким общественным идеалам, к будущему — к обществу свободы и равенства, которые ныне восторжествовали на родной земле Чернышевского, этого недостает спектаклю. Спектакль не выражает в полную силу революционных традиций великого освободительного движения, участником и подготовителем которого был Чернышевский…».
Сказать-то это цензор сказал, однако спектакль был принят и включен в репертуар даже при наличии отсутствия «революционных традиций». Таганковская публика, которая считалась в театральной среде одной из самых натренированных по части расшифровки всевозможных «фиг», достаточно легко поняла тайный подтекст этой постановки. Впрочем, поняли это и представители противоположного лагеря — державного. В их журнале «Молодая гвардия» в те дни был опубликован Русский Манифест одного из лидеров движения Сергея Семанова под названием «О ценностях относительных и вечных», где автор разоблачал аллюзионистов, типа Юрия Любимова. Цитирую:
«Литераторы и публицисты аллюзионного способа письма гневаются совсем не на Ивана IV, обличают отнюдь не Николая I, а, прикрываясь всем этим псевдоисторическим реквизитом, метят свои обличительные молнии — чаще намеком, а иногда и напрямую — совсем в иные эпохи, иные социально-политические отношения…
Что ж, аллюзионные истолкования нынче в моде. Задача, которую ставят перед собой их адепты, совершенно отчетлива, если об этом говорить прямо: Россия, мол, всегда, испокон веков пребывала во тьме, мраке, невежестве, реакции, косности, тупости и т. д. И только некоторые «европейски образованные» интеллектуалы-мыслители (в каком веке — не важно, ведь и время, и все прочее относительно, вы не забыли?), так вот только несчастные и никем не понятые «интеллектуалы» в кромешном мраке зажигали одинокую свечу и… Нет ничего более оскорбительного для нашего народа, чем подобное толкование его роли в истории (и не только в истории, выразимся так). С подобной точки зрения русский народ — «быдло», которое надо тащить за вихор в рай, изобретенный иным решительным интеллектуалом. Какая уж тут любовь к народу, в которой так часто клянутся любители обличать «мрак и невежество» русской истории? Если и есть тут любовь к кому-нибудь, то только уж к своему брату «интеллектуалу»…
Ощущение преемственности поколений в деле строительства и защиты Родины есть лучшая основа для патриотического воспитания граждан, в особенности молодых».
Именно против этой преемственности и выступали либералы-западники, в том числе и Юрий Любимов, которые пытались доказать всему миру, что русские люди если что и наследуют у предыдущих поколений, то только рабскую сущность.
Так получилось, что Высоцкий не был занят в «Что делать?», а в «Матери» получил эпизодическую роль отца Власова. Однако, сыграв ее всего несколько раз, он из этой постановки ушел. Скорее всего по причине неудовлетворенности этой ролью.
Но вернемся к хронике событий поздней весны 70-го.
25 апреля по ЦТ был показан один из первых фильмов Высоцкого: «713-й просит посадку». Фильм был памятен тем, что именно во время его съемок в Ленинграде Высоцкий познакомился со своей второй женой Людмилой Абрамовой.
Начало мая для жителей огромного СССР всегда было временем радостным — на это время выпадало сразу два праздника. Однако в отличие от большинства своих соотечественников Владимир Высоцкий пребывал не в самых лучших чувствах: для него майские праздники были омрачены очередным попаданием на больничную койку. Собственно, в больницу он угодил еще в апреле, вскоре после ереванских гастролей, где у него открылась давняя язва. Однако, пролежав пару недель в одной больнице, он в начале мая перевелся в другую, где условия содержания его удовлетворяли больше. Юрий Любимов был на него сильно зол, поскольку Высоцкий своими загулами сорвал несколько спектаклей, в частности «Жизнь Галилея». В те дни режиссер даже подумывал лишить его роли Гамлета в новой постановке, и Высоцкий, зная про эти мысли шефа, сильно переживал по этому поводу.
А страна тем временем запоем слушает песни Высоцкого. 9 мая сценаристы Семен Лунгин и Илья Нусинов (по их сценариям были поставлены фильмы: «Мичман Панин», «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Внимание, черепаха!», в будущем — «Агония» и др.) отправились на Северный флот, чтобы принять участие в дальнем походе военных кораблей из Баренцева моря в Черное. Тогда они еще не знали, что одному из них — Нусинову — жить осталось всего лишь десять дней, и пребывали в отличном настроении. Вспоминает С. Лунгин:
