Панцирь - Андрей Гардеев

Вторая деталь – предплечья открыты, черные нити шли под кожей пугающей сеткой. Так выглядело отравление тех, кто носил внутри плоти больше модулей чем мог освоить.

Бойцом не выглядел – так понимаю, для этих задач чучел сзади достаточно.

Однако я держал в уме: всякое возможно. Среди множества модулей найти в его тщедушном тонком теле какой-нибудь одиночный боевой – да еще и самый неприятный – думаю вполне реалистичный расклад.

Этакий модуль последнего шанса.

Что мог подметить еще?

Ему могло быть как сорок лет, так и все восемьдесят.

Был ли он старше меня?

Задумался, а сколько мне вообще лет? Сложный вопрос. Сколько функционируют дхалы? Маловероятно, что мне восемьдесят. Между четырьмя и шестью десятками? Это уже больше напоминало правду; однако оснований никаких так считать нет. Ориентировался по подсказкам нутра.

– Прости старика, задумался. Видел твои бои, как тебе “Дом”?

– Терпимо.

– Легко, да?

Промолчал.

Готовил ли он мне ловушку?

Естественно. Иначе вообще зачем я здесь?

– Скромный – хорошо. Можешь не говорить старику. Я понимаю. Но таковы правила. Другие бои видел?

– Нет.

– Понятно. Деловой, а не идейный. Ты заинтересован в Пере?

– Заинтересован.

– Ты неплох, Молодой, – он сам себе кивнул. – Приятно посмотреть. Sangre… Кровь горит. Минимум лишних движений, сплошь лирика функционала. Просто, эффективно, напролом. Вызывает уважение. Спросил у Боросса – сам я в таких делах всё же слаб – справится ли он с тобой, так Боросс пожал плечами и сказал, что в одиночку не работает, только с братом. Обычно он отвечает что-то вроде “размажу слабака в фарш”.

– Босс, – недовольно прошипел гигант у правого плеча.

Распорядитель врал.

Я ничего показать не успел.

Где он мог что-то видеть?

Уверен, этого диалога не было. Старик только сейчас его выдумал, чтобы надавить на мою гордость и самолюбие. Но он не из народа, и даже не человек. Он – мертвец, гуль, отброс, червь. А значит его мнение и исторгаемые из пасти слова стоили меньше чем вонючий ком грязи.

Поморщился:

– К чему это пустая похвальба?

– Молодой, если хочешь всерьез за Перо соперничать, то нужно получать больше баллов. Чтобы получать больше баллов, бои должны стать серьезнее. Чтобы бои стали серьезнее – нужно твое согласие на усложнение.

– Как посмотреть список участников и заработанные баллы?

– Никак.

– Почему?

– Потому что такова моя воля, – услышал в голосе улыбку.

– Зачем нужно усложнение боев?

– Зачем Распорядителю хорошие бои?

– Понятия не имею.

– Любовь к искусству. Деньги, билеты, тотализатор. Новые рабы. Благодарность Архонта, нелюбовь к Советнице. Причина может быть какая-угодна и watt даже несколько сразу…

– А других “любимчиков” у тебя нет?

Он засмеялся:

– Есть… Как же им не быть. Поэтому и веселее, когда они сталкиваются между собой. И там уже получается чемпион. Так ты согласен, Молодой?

Видимо просто варианта, где его цэры меня до смерти забивают – нет.

Уже хорошая новость.

Либо с его точки зрения – это просто не честно, если он идиот, либо из-за их “любви” с Советницей дело могли раскрутить и рисковать, подставляться по ерунде он не хотел. Второй вариант – более вероятный. Думаю, того из кого ты делаешь украшения – приниматься всерьез сложно.

Так-то он мог придумать что угодно. Взять любые баллы, но, конечно, вряд ли его цель засудить. К тому же от засуживания есть прекрасная защита – просто убивай всех оппонентов; присуждать победу мертвецу – неприлично, в некотором роде даже проблематично. Но формат судейства странный. Да, мог накрутить что угодно.

Мог, но какая разница?

– Согласен.

Распорядитель нажал что-то в нижней части стола, сказал:

– Вот и запись.

– А это зачем?

– Для властей, – пояснил Распорядитель. – Если ты погибнешь на Арене, чтобы лишние вопросы меня не напрягали.

Даже без таланта хади