Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

– Что? – не понимаю я.

ГЛАВА 34

– Что? – спрашивает Настя сердито.

Леонхашарт не может отвести взгляд от ее лица, от ее глаз, в радужках которых ему чудятся лиловые отсветы. В этот момент, нахмурившаяся, с проступающим на щеках гневным румянцем, со всполохами во взгляде Настя кажется ему еще прекраснее, чем прежде. Леонхашарт шагает к ней, почти сгорая от желания схватить ее, расправить крылья и улететь далеко‑далеко, туда, где никого, кроме них, не будет.

Его порыв останавливает трель телефонного звонка.

Если бы это был не Шаакаран, известий от которого ждет Настя. Леонхашарт ни за что не поднял бы трубку, но тут приходится.

– Лео, – шипит Шаакаран. – Спаси меня… спаси меня сейчас же, я на улице Второго совета, забери эту невесту, ты же архисоветник, ты за них отвечаешь… Лео, правда, спасай, она меня укатала.

«Одна нашлась», – выдыхает Леонхашарт, а вслух говорит:

– Мы за ней заедем. Не сразу.

– Прямо сейчас надо! – в шепоте Шаакарана звучат панические ноты.

– Э‑э… – Леонхашарт не припоминает, чтобы его приятель был в таком ужасе от девушек, поэтому не сразу соображает, что посоветовать. – Можешь отвести ее к кампусу факультета благородных демонов и передать Гатанасу Аведдину, он сейчас должен быть там. И хотел спросить…

Спросить о другой пропавшей невесте Леонхашарт не успевает: разговор прерывается гудками. Он снова сосредотачивается на Насте, точнее, пытается понять, сполохи в ее глазах – причудливое отражение света или у нее магия так проявляется…

– Что там? – Опять в глазах Насти завораживающе вспыхивают лиловые и алые отсветы.

«Как у настоящей демонессы, – невольно думает Леонхашарт и скользит взглядом по черным волосам на ее макушке. – Ей пошли бы рога… с такими же лиловыми отсветами. Или алыми. Она была бы самой красивой демонессой Нарака…»

– С твоей подругой все в порядке, – отзывается Леонхашарт. – Шаакаран довезет ее до места сам.

Он все высматривает в ее глазах яркие искры, но они гаснут, и глаза снова кажутся темными омутами, в которых Леонхашарт с удовольствием продолжает тонуть…

«Возможно, дело было в освещении или ее глаза отражали сияние моих глаз», – он с трудом отводит взгляд, пересчитывает остальных невест в помятых и слегка испачканных платьях, так и оставшихся на них после шоу: все оставшиеся ему тринадцать на месте. Осталось посадить их в машины и довезти до места. И можно будет всю поездку сидеть рядом с Настей…

Настя оглядывается на горящий сектор четвертого факультета, соблазнительно закусывает губу. То искоса, то прямо Леонхашарт любуется ею, сбрасывает звонки от архисоветников и подчиненных, а потом и вовсе блокирует, чтобы провести больше времени рядом с ней, даже если надо изображать, что он просто выполняет поручение Гатанаса Аведдина.

Леонхашарт даже снова набирает Баашара. Но отвечает тот лишь на третий звонок.

– Баашар, та невеста, с которой ты эвакуировал студентов… где она?

Короткая пауза.

– Я оставил ее возле сектора четвертого факультета.

– Где?

– Возле сектора. У аварийного выхода. Ничего больше не знаю.

Он прерывает связь. От неожиданности Леонхашарт проверяет смартфон: прием отличный, никаких обрывов на линии. Баашар просто выключил телефон. Это странно. Конечно, Баашар не отличается многословием, но в этот раз все слишком поспешно даже для него, да и интонации голоса были какими‑то странными.

Размышления Леонхашарта прерывает появление автомобилей такси. Теперь ему просто надо устроить все так, чтобы оказаться на заднем сидении вместе с Настей…

* * *

В городе будто и не было тревоги: вновь снуют по дорогам автомобили, прохожие спешат по своим делам, некоторые улыбаются, в магазинах и ресторанах посетители…

Но все это замечаю лишь урывками. Пытаюсь сосредоточиться на виде из окна машины, но вся я будто сконцентрирована в своей руке, которую поглаживает Леонхашарт, ради этой поездки уменьшивший свои огромные рога.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы сидим на уютном заднем сидении, смотрим каждый в свое тонированное окно, и только наши руки соединены. Леонхашарт так нежно, чувственно гладит мои пальцы, соскальзывает на ладонь, поглаживает внутреннюю сторону круговыми движениями среднего и безымянного пальца. Мурашки бегут по коже, дыхание сбивается, я поджимаю губы, а Леонхашарт продолжает это неожиданно приятное движение. Не думала, что прикосновения к руке могут быть такими… будоражащими, пробуждающими повышенную чувствительность во всем теле.

Теплые пальцы Леонхашарта мягко скользят, он приостанавливается на несколько мгновений, вынуждая меня замереть в предвкушении, а потом снова гладит впадину ладони, и по коже пробегают волны жара, я выгибаюсь вперед, не в силах прижиматься слишком чувствительной спиной к сидению.

Водитель бросает на нас взгляд через зеркало заднего вида, и я невольно усмехаюсь: есть ли что‑то более невинное, чем прикосновение рук? Но вот Леонхашарт неспешными ласками доказывает, что даже это может быть настоящим действом…

Вереница наполненных невестами машин скользит по улицам, все дальше увозя нас от разрушенного сектора факультета, я должна продумывать стратегию жизни на новом привилегированном факультете, где нас будет всего пятнадцать, а вокруг – демоны, считающие нас низшим сортом.

Вместо этого я наслаждаюсь прикосновениями, скольжением пальцев по моей коже, сладким обещанием большего, а Леонхашарт отпускает мою ладонь, ведет руку по запястью, согревая, вызывая новые волны мурашек и жара, вновь охватывает ладонь, а потом одним плавным движением ведет пальцы от нее по запястью к локтю.

Сглотнув, поворачиваюсь к нему: глаза Леонхашарта темные, дыхание поверхностное, вид такой… взбудораженный. Окидываю его взглядом: все эти нежности не прошли даром, не только я от них воспылала.

Приятно, когда мужчина настолько тобой увлечен, что и такие почти целомудренные прикосновения сводят его с ума.

Но вот машина сворачивает с дороги, и Леонхашарт хмурится. Мы едем по каменной дороге между стеклянных оранжерей. Перед нами – удивительно высокое для двухэтажного серое здание с массивными колоннами белого и черного цвета, узкими готическими витражными окнами и прозрачным сферическим куполом. На портике здания чернеет статуя танцующей женщины, золотые украшения на ней ярко сверкают, пухлые губы тронуты насмешливо‑доброй улыбкой, длинные волосы собраны в высокую прическу. Это богиня всего Нарака Шааршем, я впервые вижу ее статую, да еще сразу такую огромную, тщательно проработанную.

Центральное здание соединено стеклянным переходом с левым черным зданием и белым правым, выполненных в такой же странной для меня смеси стилей римской архитектуры и готики. С дороги эти два крыла не видны: их закрывают купола оранжерей.

Машины выстраиваются на площадке перед черным зданием. Инкрустированный в камень под колесами узор из цветов выполнен золотом.

Все тут так и пышет богатством.

– Понятно, куда уходили необходимые на ремонт сектора четвертого факультета деньги, – ворчливо сообщаю я, и Леонхашарт бросает на меня странный взгляд, но заговаривает совершенно не об этом:

– Черное здание – корпус демонесс. Вам стоит держаться всем вместе и не ходить по одной. И ни в коем случае не ходите на территорию белого здания – это корпус демонов. Девушек туда не пускают и… просто не стоит, там есть горячие личности.

– Не переживай, не полезу я на мальчишескую территорию, – я толкаю дверь машины, чтобы скорее оказаться на улице, подальше от Леонхашарта и его одуряющего влияния.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выйдя, Леонхашарт сразу возвращает рогам прежний огромный размер. К нему опять подбираются девушки, выходящие из остальных четырех машин.

А статуя танцующей богини взирает на нас с высоты портика и своего трехметрового роста, улыбается насмешливо, как существо, знающее какую‑то тайну.