Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

Выглядываю в окно, в надежде посмотреть на Леонхашарта, но вид открывается на стену оранжереи. Можно даже разглядеть орков, принявшихся за ремонт пробитой стены.

А потом мне становится не до этого: усталость накрывает внезапно и безоговорочно. И не только меня: зевают Катари и Лисса. Манакриза тоже заторможенная. Мы вяло пытаемся поделиться впечатлениями о пожаре, тревоге, странном выборе местожительства для нас, но быстро прекращаем это и как‑то разом решаем вздремнуть.

Благо кровати заправлены, нам остается только скинуть платья, натянуть оставленные под одеялами одинаковые сорочки и забраться на изумительно удобные матрацы, укрыться, закрыть глаза. Сквозь полудрему я еще пытаюсь понять, что там такое случилось у Леонхашарта, что он столь отчаянно с кем‑то переписывается, и даже о Саламандре мысль проскальзывает: сможет ли она незаметно сюда пробраться…

Все это поглощает темнота.

Но меня из нее непростительно быстро выдергивают в другую темноту: шумную, расчерченную какими‑то непонятными отсветами. Кто‑то трясет меня за плечо и тянет с уютной кровати, что‑то разбивается поодаль, грохочут удары – кажется, в дверь стучат кулаком.

– Они войдут, надо что‑то делать! – вскрикивает кто‑то из подружек Принцессы, сама Принцесса чуть не вопит:

– Я жму на вызов слуг, жму‑жму, и ничего!

– Что происходит? – я пытаюсь разглядеть в тусклых обликах склонившуюся ко мне девушку.

– Демоны пришли, – шепчет Лисса, и зубы ее нервно постукивают. – Требуют открыть дверь.

ГЛАВА 36

Вот она хваленая защита невест покровительством Архисовета. Мы же в институтском общежитии, а студенты – это особая категория, им не только на Архисовет, наверное, и на сектор Возмездия плевать. Дверь громыхает так, словно ее уже не кулаками, а рогами долбят, а тут все очень рогатые.

– Свет есть? – спрашиваю, слезая с кровати.

– Нет, – Лисса прижимается ко мне. – Только фонарик какой‑то…

– Под кровать лезь, – советую я. – А лучше в окно, потому что под кроватью все равно найдут.

Кивнув, Лисса именно под кровать и залезает, а я иду на шум и цветные отблески неизвестного фонарика. У вздрагивающей от ударов двери собираются самые смелые: Манакриза, две девчонки из слаборазвитого техномира. Они подталкивают к двери кресла, Катари стоит с подушкой в руках, светит им, ну и я подошла. Принцесса настороженно следит за входом из дверей своей спальни, явно собираясь забаррикадироваться там в случае прорыва незваных гостей.

– Дверь открывайте! – кричат и завывают с той стороны множество голосов. – У вас нет другого выхода!

– Надо притащить сюда пару кроватей! – Оглядываюсь по сторонам. – Они достаточно тяжелые, без балдахинов пролезут в проем…

Дверь снова трясется, и что‑то у меня в голове щелкает.

Вообще‑то здесь магия вроде как не применяется, так что дверь у нас самая обыкновенная, а с той стороны – рогатые архидемоны, которым эту деревяшку перешибить – раз плюнуть. Если рогами не хотят, можно лавочкой из спортзала протаранить…

Дверь подрагивают, демоны с той стороны продолжают требовать открыть, но…

– Да они нас просто пугают, – достаточно громко, чтобы услышали девчонки, заявляю я. – Иначе давно бы вышибли эту дощечку. Давайте ложиться спать, они побесятся и уйдут.

К тому же что‑то мне подсказывает, что совсем без присмотра меня Леонхашарт не оставил, и если бы дело было серьезным, явился бы именем Архисовета порядок наводить и нахалам рога обламывать.

– Уверена? – спрашивает Манакриза.

– Сама подумай, удержала бы их эта дверь, если бы они действительно хотели войти силой?

Критически осмотрев преграду в нервном свете цветного фонарика, Манакриза кивает:

– Ты права. Но кресла и столик лучше пододвинуть. На всякий случай.

Под шум, гам, стук, треск и угрозы вынести дверь мы, самые смелые, подпираем ручки спинками кресел, те кресла подпираем еще креслами. Катари все это время нам подсвечивает, демоны шумят. Но чем дольше держится дверь, тем спокойнее девчонки. Конечно, тревога не проходит совсем, но мое замечание делает свое дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– И дежурство надо назначить, – замечает Манакриза. – Я первая покараулю на случай вторжения, потом разбужу… Тебя, Настя.

Вздохнув, киваю: так всем будет спокойнее.

После чего, пожелав девчонкам выспаться, возвращаюсь в свою постель. Возвращаются и Катари, закрывают дверь в спальню. От шума это не спасает, зато становится совсем темно.

– Мне страшно, – Лисса, судя по звукам, перебирается из‑под кровати на кровать.

Как же я устала, как хочется просто выспаться в тишине.

Зевнув, как‑то уже привычно начинаю уверять Лиссу и Катари, что они смелые девушки и рогатые студенты их сну не помеха. Знакомое разлившееся внутри ощущение магии убаюкивает, я снова зеваю, говорю‑говорю слова утешения, а язык постепенно заплетается…

* * *

Настя права: Леонхашарт действительно присматривает за буйными студентами. И хотя он, никем не замеченный, сидит в комнате отдыха на первом этаже, готов в любой момент сорваться с места и разогнать молодняк, если они вздумают ломать дверь.

Но студенты благородного четвертого факультета пытаются добраться до девушек запугиванием и измором.

Слушая выкрики и невольно вспоминая подобные штурмы времен собственной учебы, Леонхашарт продолжает бурную переписку, начатую после разговора с Гатанасом Аведдином. Пока собеседник отказывается исполнить неординарную просьбу, но сдаваться Леонхашарт не намерен.

Лишь на рассвете, когда в общежитии уже давно властвует тишина, Леонхашарт получает долгожданный ответ: «Ну ладно, ладно, устрою такое. Но ты сумасшедший, и отвечать за последствия будешь сам».

«Сумасшедший? – Леонхашарт потягивается. – Может быть, но иногда только безумные поступки могут привести к желанному результату».

У входной двери раздается шорох. Встревоженный. Леонхашарт выходит из комнаты отдыха, крадется к арке. В холле что‑то чиркает, словно громадный коготь по камню, но когда Леонхашарт выглядывает туда сквозь арочный проем, в холле никого нет. Не журчит «уснувший» на ночь фонтан, но это как раз нормально.

Только почему‑то входные двери широко раскрыты, хотя Леонхашарт их за собой закрывал.

* * *

Дежурство и остаток ночи я провожу в подпирающем двери кресле, потому что уснула на «посту». Разбудившая меня Манакриза на это цокает языком, Принцесса громко замечает, что на меня нельзя положиться, но в целом… все хорошо.

Ванные комнаты поддерживают общий стиль интерьера: роскошные белые с лепниной, статуями, серебряными и золотыми узорами. Я не могу избавиться от ощущения, что справляю нужду и чищу зубы в экспозиции музея. Но остальным девчонкам здесь, кажется, нравится. Я же вспоминаю хай‑тек уют квартиры Леонхашарта…

Кое‑как приведя в порядок платья и причесавшись оставленными вместе с зубными щетками и пастой расческами, мы собираемся возле забаррикадированных дверей.

– Может, не надо выходить? – дрожащим голосом предлагает Джель.

На нее смотрят недобро, отвечают урчанием в пустых животах. Есть хочется невыносимо!

– Можете запереться по комнатам, а я выхожу. – Хватаюсь за подлокотник баррикадного кресла и тяну на себя.

Пример заразителен, девчонки бросаются помогать, так что буквально через минуту завал разбирают. За дверями – тишина. Джель отступает в свою спальню, а я с Манакризой за плечом подхожу к дверям, отпираю замок и тяну за ручки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Створки открываются… Пусть я не верю в реальную угрозу, но готова в любой момент снова захлопнуть двери и запереться.

А в коридоре у нас стадо баранов. В смысле – рогатых юношей. Одетые в белые и серые бронированные костюмы, одни стоят вдоль стен, другие сидят на корточках, но все смотрят на меня, и у всех такие рога большие, разных оттенков от черного до темно‑серого.