Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Батлер Сьюзен

Стеттиниус и Иден встретились с Молотовым, как обычно, в полдень. Теперь была очередь председательствовать британского министра, поэтому совещание проходило в Воронцовском дворце.

Стеттиниус заявил, что Рузвельт готов отозвать «оскорбительную для поляков» фразу, «понимая, что президент будет свободен делать любое заявление по Польше, какое сочтет необходимым, поскольку вправе приказать послу предоставлять ему сведения по любым вопросам»[942]. Иден тут же сказал, что он не хотел бы, чтобы считали, что он поддерживает решение об отзыве. Стеттиниус согласился с ним и в частном порядке заметил, что, по его мнению, президент был неправ: он тоже, «конечно же, предпочитает, чтобы документ остался как есть… Но президент так стремился достичь согласия, что пожелал сделать такую уступку».

Затем Молотов сообщил, что у него есть несколько новых поправок. Выражение «в максимально короткие сроки» следовало заменить на формулировку «как можно скорее» – изменение, на первый взгляд, несущественное в отличие от его следующей поправки. Он хотел изменить концовку последнего параграфа на следующую формулировку: «Правительства Соединенных Штатов Америки и Великобритании установят дипломатические отношения с польским правительством, как это сделал Советский Союз». Стеттиниус сказал, что он не может согласиться с последней поправкой, которая налагает на Советский Союз ответственность за любое будущее правительство Польши. Иден тоже возражал по очевидной причине: важнее всего, чтобы три союзника вместе пришли к признанию нового правительства безо всяких приоритетов. Молотов снова заговорил о нарастающих проблемах, вызываемых действиями поляков в тылу Красной армии. Как это уже стало традицией, вопрос был снят с повестки дня с перспективой вернуться к его рассмотрению позднее.

Следующей темой обсуждения стала Декларация об освобожденной Европе. Стеттиниус сообщил, что обсуждал с президентом советскую поправку: «…и сильная поддержка в этих странах будет оказываться тем людям, которые принимали активное участие в войне против немецкой оккупации»[943]. Президент не согласился принять эту поправку. Затем Молотов предложил еще несколько незначительных поправок, с которыми Иден и Стеттиниус согласились, после чего Молотов согласился снять свою поправку, предусматривающую признание нового польского правительства Великобританией и США вслед за Советским Союзом. Следующей темой стал вопрос о репарациях. Иден заявил, что он против того, чтобы брать от Германии слишком много, – Британия не хочет впоследствии финансировать и кормить Германию после выплаты тою репараций. Далее обсуждалось, сколько лет следует выплачивать Германии репарации: пять, семь или десять, а также суммы репараций.

Рузвельт провел ланч в Ливадийском дворце в обществе своей дочери Анны, Кэтлин Гарриман, Лихи, адмирала Брауна и Бирнса, который уехал сразу после ланча. Между тем после встречи министров иностранных дел в два часа дня Гарриман отправился в Юсуповский дворец, где встретился с Молотовым, чтобы обговорить окончательные условия вступления России в войну на Дальнем Востоке. Молотов передал ему документ с требованиями Сталина, которые он двумя днями ранее уже обсуждал с Рузвельтом:

«1. Сохранение status quo Внешней Монголии[944].

2. Восстановление принадлежавших России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г., а именно:

a) возвращение Советскому Союзу южной части о. Сахалин и всех прилегающих к ней островов,

б) владение Порт-Артуром и Дайреном на основе аренды,

в) восстановление принадлежавших России до Русско-японской войны прав на эксплуатацию Южно-Маньчжурской ветки Китайско-Восточной железной дороги, дающей выход на Дайрен, при этом имеется в виду, что Китай сохраняет в Маньчжурии полный суверенитет.

3. Передача Советскому Союзу Курильских островов.

Главы правительств трех великих держав согласны в том, что эти претензии Советского Союза должны быть безусловно удовлетворены после победы над Японией. Со своей стороны Советский Союз выражает готовность заключить с Национальным китайским правительством договор о дружбе и союзе между СССР и Китаем для оказания последнему помощи своими вооруженными силами в целях освобождения Китая от японского ига».

Гарриман сообщил Молотову, что президент хочет внести в документ следующие изменения: Порт-Артур и Далянь должны стать порто-франко, а параграф 2 должен включать альтернативный вариант: совместную эксплуатацию железных дорог на началах организации смешанного советско-китайского общества. Кроме того, сказал Гарриман, Рузвельт хочет, чтобы вопрос был согласован с «генералиссимусом» Чан Кайши. Ниже представлены эти изменения (добавления выделены курсивом):

«б) восстановление аренды портовых зон Порт-Артура и Дайрена, или эти зоны должны стать порто-франко под международным контролем.

в) В конце параграфа после слова «суверенитет» добавить слова: «или эти железные дороги должны эксплуатироваться на началах организации смешанного советско-китайского общества».

Добавить последний параграф:

Предполагается, что соглашение относительно вышеупомянутых портов и железных дорог потребует согласия генералиссимуса Чан Кайши».

После изучения документа с правками Рузвельт поручил Гарриману снова представить его на утверждение Сталину, что Гарриман и сделал. В 16:30 оба лидера встретились в кабинете президента. Сталин сказал Рузвельту, что он тоже желает видеть Далянь порто-франко, но Порт-Артуру предстоит стать военно-морской базой России, поэтому предпочтительнее статус владения на основе аренды. Рузвельт не стал возражать. Затем Сталин уступил: будет гораздо целесообразнее эксплуатировать Маньчжурскую железную дорогу при организации смешанного советско-китайского общества. Он также согласился с тем, что следует уведомить Чан Кайши и получить от него согласие. При этом Сталин подчеркнул, что лучше будет, если это сделает не он, а президент. Рузвельт ответил, что направит армейского офицера из Вашингтона в Чунцин с инструкциями для посла США для обеспечения секретности, что в нынешних условиях важнее всего.

Руководители договорились, что завтра окончательный проект документа будет зачитан и подписан Рузвельтом, Сталиным и Черчиллем.

С учетом этой встречи седьмое пленарное заседание в большом зале было назначено с некоторым опозданием – на 16:50. Фактически же оно началось еще позднее из-за встречи Черчилля со Сталиным, в ходе которой британский премьер пытался уговорить маршала принять компромиссный текст заявления по выборам в Польше, подготовленный на совещании министров иностранных дел. Рузвельт уже сидел на своем месте за большим круглым столом спиной к горящим в камине поленьям, когда в зал вошли Черчилль и Сталин. Каждый из них индивидуально подошел к Рузвельту и принес свои извинения за опоздание.

Рузвельт открыл пленарное заседание и попросил Идена представить отчет об успехах, достигнутых на совещании министров иностранных дел. Иден зачитал окончательный вариант заявления по Польше, согласованный министрами. Документ отражал в основном скорее позицию Запада по этому вопросу, нежели Востока: в истории Восточной Европы еще никогда не было свободных, без каких-либо препятствий, выборов на основе тайного голосования.

«Новое положение создалось в Польше в результате полного освобождения ее Красной армией. Это требует создания Временного польского правительства, которое имело бы более широкую базу, чем это было возможно ранее, до недавнего освобождения западной части Польши. Действующее ныне в Польше Временное правительство должно быть поэтому реорганизовано на более широкой демократической базе с включением демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы. Это новое правительство должно будет называться Польским временным правительством национального единства.