Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Ранда вздыхала, ходила по комнате, выходила прогуляться в городской сквер, снова возвращалась в дом. Наконец, она решилась и взялась за составление доклада.

   Макс в это время был занят нудной и монотонной, но очень важной работой: он копировал содержимое своего чарра в кристаллы из запасов князя и Асаны да Сиалан, и полка в его апартаментах заполнялась все плотнее. Он понимал, что совету Созвездия рано или поздно станет известно о его решении и что изгнание из Дома и Созвездия после его поступка неизбежно, но не считал это поводом бросать исследование. Он начал его еще там, за звездами, в чужом мире, догорающем в чужой гражданской войне, и надеялся принести отцу как достойный вклад Дома в жизнь и будущее Созвездия. Обсудив тему исследования с Димитри в тот вечер и получив разрешение князя продолжать работу, Макс решил на всякий случай скопировать данные, потому что отец, по праву принца Дома, вполне мог изъять у него чарр, да и совет Созвездия мог воспользоваться своими полномочиями с тем же результатом. Не то чтобы чарр после этого совсем нельзя будет получить назад, но это будет сложнее, чем добыть из хранилища чарр Алисы. А данные исследования нужны каждый день, если продолжать работу. И весь сентябрь Макс сидел с утра до ночи в свободной лаборатории то с Дарной, то с Гьюром, молодым магом из команды Дейвина, и переносил данные в камни. Так что членам миссии Саэхен могло показаться, что его и в крае нет. А он просто был очень занят: пытался успеть сделать необходимое до того, как произойдет неизбежное. На его счастье, Ранда ушла с докладом в Созвездие только двадцатого сентября по счету Озерного края.

   Отец Серафим зашел проведать "своих язычников" на шестой день после того, как забрал их с лобного места, он пришелся как раз на осенний солнцеворот. Они все еще не общались между собой, но каждый прилепился к какому-то своему делу и истово его исполнял. Один мел двор, второй убирал мастерские, третья работала в прачечной при гостиницах, одного священник на другой же день забрал в храм в Рыбацком, чтобы там была хотя бы одна живая душа, и парень был там за все и честно делал то, о чем отец Серафим просил его. А златовласый грешник с лицом ангела так и остался при трапезной мыть, убирать, уносить и протирать. Там священник и нашел его. Выглядел грешник неплохо, смотрел ясно, был опрятен и спокоен. Но самым радостным было то, что он задавал вопросы, указывающие, что он как-то понимает произошедшее с ним и движется в верную сторону.

   - Кто такой вообще Иисус? - спросил он. - И как правильно произносить его имя, когда я его встречу?

   - Иисус, - ответил священник, - Господь наш, Сын Божий, рожденный от Духа Свята и Марии Девы, рожденный, несотворенный, единосущный Отцу, имже вся быша, нашего ради спасения человек и ради нас распятый при Понтийстем Пилате, и страдавший, и погребенный, и воскресший в третий день по Писанию, и грядущий со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца.

   Глядя в озадаченное лицо парня, отец Серафим терпеливо улыбнулся и разъяснил:

   - Господь наш родился у смертной женщины от Святого Духа, и был он одновременно и Бог, и Человек. Потому что Бог Отец послал своего Сына, через Духа Святого, как через ипостась, чтоб родился такой, как мы, и показал, как жить без греха. А то никак у людей не получалось без этого. А чтобы правильно произнести Его имя, скажи: "Господи, помилуй мя грешнаго".

   - Почему помилуй? - удивился грешник. - Меня ведь уже казнили.

   - Потому что казнь - это казнь, по-русски "наказание", - объяснил святой отец. - Наказание разное бывает. Тебе такое. Но ты еще жив, и душа твоя жива. У Бога все живы.

   - Душа? - озадачился язычник. - Что такое душа?

   - Это то, что Бог всем людям дал, - ответил священник. - И тебе тоже. Это такая часть, которую Господь дает всем при рождении. У нее нет формы. Это сущность живая, простая и бестелесная. Невидимая по своей природе телесными очами. Бессмертная, одаренная разумом и умом, не имеющая определенной фигуры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Я совсем не могу ее видеть? - уточнил сааланец.

   - Нет, - подтвердил отец Серафим, - но она все равно у тебя есть. Она действует при помощи органического тела и сообщает ему жизнь, возрастание, чувство и силу рождения. Ум принадлежит душе не как что-либо другое, отличное от нее, но как чистейшая часть ее самой. Что глаз в теле, то и ум в душе.

   - Душа - это я сам? - предположил язычник - и не угадал.

   - Нет, не ты сам, но самое ценное в тебе. Душа есть твоя свобода, обладающая способностью хотеть и действовать. Через ее наличие тебе доступны изменения посредством твоей воли, как любому сотворенному существу.

   - Меня не могли так создать, - парень покачал головой с сомнением. - Я пришел сюда из-за звезд. Почему ты знаешь, что во мне это тоже есть, эта душа?

   - Откуда мы знаем, что всем дали? Вот откуда: "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою", - процитировал священник. - Это из Книги Бытия, потом прочтешь и сам. Господь нам явился в самом беззащитном виде - младенцем, в бедной семье, в хлеву с животными, и даже там его узнали и пришли поклониться, кто как. Пастухи - по-своему, маги - с подарками, животные и птицы - сами, и ангелы тоже там были. И родители, потому что мама Иисуса была замужем, и ее муж Иисуса принял, хотя он не был его ребенком. А вот имя у него не одно было, а в течение жизни было разным.

   Никто задумался, слушая. И решил, что если этот бог, который человек, послал такого славного дядьку забрать казненного в место, где ему, комку позора, дали хлеб, кров и дело просто так, ни за что, то может быть, если хорошо попросить, имя тут тоже дадут. Но получалось, что просить надо Иисуса Христа, бога, который человек, а он умер, и где его теперь искать, все равно непонятно. Отец Серафим тем временем продолжал объяснять:

   - Потому что Бог все создал. И вас тоже. Творца неба и земли, видимого и невидимого мы славим и веруем в Него. У вас за звездами тоже земля, созданная Богом. Так что зови его Господи, Отче.

   - Господин и отец сразу? - Никто удивился. - Разве так может быть? Господину присягают, а отец... тут иначе, но там, откуда я пришел, отец не всегда что-то значит в жизни человека.

   - И у нас так, - кивнул священник. - Но Бог еще и Любовь. Он Господин, но любящий, Отец строгий, но любящий.

   - И поэтому он послал тебя забрать меня с места казни? - Никто, кажется, начал понимать, что ему делать.

   - Он показал мне тебя, а до того оставил заповеди, как надо поступать. Как должно поступать священнику и служителю, как увидеть страждущего и как с этим быть. Я выполнял Его волю, но сам он со мной в этот момент не говорил. Он с тобой говорил так. Чтобы ты понял, что ты не один больше.

   Это было так прекрасно, что Никто едва не заплакал, но сомнение укусило его за загривок.

   - Но как он мог это сделать, ведь ты сказал, что он страдал и умер?

   - Так Он и воскрес, - терпеливо пояснил священник. - Сошел в ад и воскрес, и для христиан теперь точно известно - нет смерти. Мы на Пасху так и петь будем: "Смертью смерть поправ и сущим во гробех живот даровав". Живот - это жизнь.

   - Нет смерти? Ты не умрешь? Как дворяне саалан? Как наместник? - Никто растерялся и снова запутался.

   Отец Серафим не знал, как принято не умирать у сааланской знати. И не был уверен, что ему хочется погружаться в эти странные материи. В конце концов, сааланцы этого парня выкинули в помойку, и их обычай ему уже никогда не пригодится, судя по словам наместника в новостях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Не так, - сказал он. - Но не умру. Нам всем будет суд сначала, и Иисус спросит и живых, и мертвых, и мертвые воскреснут. - Видя напряженный и сосредоточенный взгляд парня, он пытался говорить просто. Бедняге и так было трудно.