Максимализмы (сборник) - Михаил Армалинский

Только одна женщина В. нарушила эту традицию. Она была на десять лет старше меня, а мне тогда было 22. В. приходила ко мне с работы и сразу отправлялась в ванную. Как-то раз мама была на кухне и женщина эта самовольно пошла на кухню и заговорила с мамой вместо того, чтобы пойти сразу в мою комнату. Мама моя, разумеется, поддержала разговор и с тех пор В. каждый раз, когда приходила ко мне, общалась с мамой, если она была дома. Меня это с одной стороны радовало непринуждённым и естественным общением, (в США я быстро обамериканился, когда я жил с родителями в одном доме и в моём распоряжении была уже не одна комната, а целый этаж). Но с другой стороны, там и тогда мне представлялось, что преступается некая черта, которую простая любовница преступать не должна. Через некоторое время я расстался с этой «нахалкой» В., которая была милой, любящей и доброй женщиной, и что немаловажно – красивой. А надо было не расставаться. Ни с одной не расставаться.

Последний раз я посмотрел на мой серый дом 17 ноября 1976 года, когда садился в такси, чтобы ехать в аэропорт, где ждал самолёт в новую жизнь Нового света. Я поднял глаза на два наших окна на пятом этаже, смотрящие на Кировский, и понял, что я уже никогда из них не буду смотреть ни вниз, на толпу и машины под моросящим дождём, ни вперёд, на стоящий напротив дом, где была парикмахерская и обувная мастерская, ни в небо, где солнце пряталось за тучи ото всей этой жути.

Не доставшаяся мне красавица

Галя М. жила двумя парадными от меня. Старше года на два и выше меня на голову, стройная, с большой грудью и качающимися бёдрами, полный яркий рот с белыми зубами, ноги длинные с икрами идеальной формы. Её родственница жила на одной площадке с нами, буквально напротив двери нашей квартиры. В результате этого бог делал так, что мы не раз сталкивались с Галей на лестнице нос к носу: она шла наверх, а я – бежал вниз или, наоборот, она снисходила до земли, а я взлетал наверх. Я никогда не шёл вверх по лестница, а всегда взбегал, беря по две ступеньки за раз.

Когда я перешёл в вечернюю школу (№ 33 на Большом проспекте Петроградской стороны) я к своему величайшему удивлению и радости увидел Галю – она училась в параллельном классе. Но надежда видеть её регулярно и получить возможность к ней пристать не оправдалась – в школе она появлялась так редко, что в те моменты, когда я замечал свою мечту, либо начинался урок и я уходил в класс, либо Галя куда-то бесследно исчезала. Школа её явно не интересовала. На лице Гали постоянно пребывало томно-заёбанное выражение.

И вот в один из дней я сбегаю по лестнице вниз и вижу Галю, поднимающуюся наверх. Буквально за долю секунды мне нужно было принять решение: сказать ей «привет», и в какой раз пропустить такую возможность, или действовать и испытать судьбу. Галя увидела меня, ухмыльнулась, а я, не замедляя бега вниз по лестнице, перенаправил его прямо на Галю – я буквально прыгнул на неё сверху, целясь губами в её губы. Я прижал её к стене, пытаясь поцеловать её. Галя не испугалась, а спокойно отшатнулась и отвернула голову от моих прицельных губ.

Она оттолкнула меня, сказала нечто отрезвляющее и пошла вверх по лестнице. Галя, следует полагать, выдерживала и более умелые атаки (или умелые она, скорее всего, не выдерживала), а я потерял весь запал и дал ей уйти из рук.

Следующий случай представился мне через несколько недель, я входил во двор и всегда оглядывался на её парадную – она в этот момент выходила из неё, спеша куда-то. Красивая с идеальными длинными ногами. Я подошёл к Гале, она нехотя остановилась и сказала, что опаздывает на свидание с её парнем, музыкантом.

– На чём он играет? – спросил я.

– На трубе, – ответила она и ушла от меня быстрым шагом.

И я понял, что моё дело – труба.

Потом Галя уехала из нашего дома, и я её не видел несколько лет – наверно, вышла замуж за музыканта. Незадолго до моего отъезда из России я, заканчивая последние дела, заметил Галю, идущую в толпе. Был вечер и солнце собиралось уйти до завтра. Галя выглядела, будто её «излюбли и измызгали» (последнее пишу для цитаты – измызганной она не была), со ставшим одутловатым лицом, но по-прежнему красивая и желанная.

Но я её не стал останавливать.

«Труба зовёт», – подумал я, глядя на солнечный Запад.

Коктейли и жизнь

Шестидесятые, начало семидесятых. Мои родители да и я наслышались и начитались про зарубежные коктейли – смесь чего-то с чем-то. Должно быть вкусно. В первом полубаре у садика напротив Промки году в 73-м стали продавать коктейли. В меню имелось всего три штуки с фальшиво-романтическими названиями, не подлежащие никаким изменениям по составу, а строго по ГОСТу: чуть шампанского, чуть чего-то крепкого и пей себе за огромные, по моей зарплате, деньги.

А дома для нечастых людных вечеринок мы приготавливали собственный коктейль, причём без всякого названия. Просто – «Хотите коктейль?», – и гости сначала с опаской, а потом с радостью его пили. Делали мы его из подручных бутылок. Брали большую стеклянную бадью и папа наливал туда бутылку водки, бутылку коньяка, бутылку ликёра, несколько бутылок вина. Пива туда не лили. Но несмотря на это получался мощный «ёрш» весьма странного вкуса. Мы никому не раскрывали секрет нашего «рецепта», но коктейль всем нравился, даже одному знакомому, который строил из себя человека, познавшего мир, потому что ему удалось пару раз съездить в Югославию. Все счастливо пьянели, и больше ничего не требовалось. Да ещё утешали себя, что охмелели не от вульгарной водки, а от аж коктейля.

Когда я приехал в США и заказал в ресторане свой первый настоящий коктейль, меня возмутило, что в стакан насыпали лёд до краёв, а потом долили туда нужных жидкостей, для которых уже почти не оставалось места. Я решил не допускать жульничества и потребовал, чтобы мне налили того же, но без льда. Я даже стал опасаться, как мне удастся выпить такой большой стакан, целиком заполненный крепкой смесью. Но бармен выбрал маленький бокал и налил туда столько же жидкости, сколько бы разместилось между кусками льда в большом стакане – я следил, сколько он наливал из каждой бутылки. Оказалось, что обмана не было, или, наоборот, – был сплошной обман, в зависимости от того, как на это смотреть – с Запада или с Востока.

Однако с Кока-колой и подобными напитками можно и впрямь получить много больше, если просить подать её безо льда. Но хитрецы из Кока-колы придумали её именно такой, что самая вкуснота – пить её именно со льдом. Так что избавление ото льда в таком случае выходит боком на вкусе.

Короче, в Америке я потерял интерес к коктейлям, а предпочитаю скотч без всякого льда.