Максимализмы (сборник) - Михаил Армалинский

И последняя, самая радостная встреча-прощание уже с самой Промкой 17 ноября 1976 года – дождливым утром я ехал на такси в аэропорт, улетать в Вену, чтоб потом переехать в Италию, а затем, наконец, в Америку. Я смотрел в окошко на серое здание, серых людей, идущих мимо него серым утром, и я твёрдо знал, что больше я в Промку уже никогда не войду и даже не пройду мимо.

И вот смотрю я на знакомые изображения Промки и радуюсь: до чего же хорошо, что она – там, а я – здесь.

«Дом на набережной» Карповки

ЖЖ продолжает идти по пятам моего детства: сначала Промка, а теперь появился фоторассказ про другой дом Левинсона – жилой дом Ленсовета.

Напротив этого дома стояла моя школа, в которой я учился с первого по седьмой класс в 1954–1961 годах – средняя школа № 70. В нашем классе училась Ира Д., семья которой жила в этом доме. Шёпотом говорили, что её папа какой-то большой деятель. Ира была тощая, длинная, дёрганая, больше похожая на мальчишку. У неё был длинный острый нос, тонкие губы и мощный запас энергетических ресурсов. Она в основном общалась с мальчиками, дёргалась, а точнее дрыгалась, оправдывая свою фамилию. Ира ходила на урок труда с мальчиками, а не с девочками, которые занимались другим видом труда, вроде вышивания. Разделение труда по половому признаку считалось тогда нормальным. Ира же разделение это легко преодолевала.

Однажды она пригласила меня к себе домой. Помню ощущение от громады здания и от необычности его архитектуры, будто я пришёл во дворец будущего, что-то подавляло и возвышало одновременно, и вследствие этого ничего заметного не происходило. Однако на душе было неспокойно. Ириной квартиры не помню, но зато запомнил, что она показывала мне, как умеет выпиливать лобзиком. Меня поразило, что девочка может интересоваться таким мальчишеским делом. Я в то время тоже лобзиком крошил фанеру и даже кое-как выпилил узорчатую полочку. Но Ира систематически давала понять, что она любит мальчишеские дела.

Однажды я и несколько моих приятелей прибежали во двор этого дома, чтобы там поиграть-побегать. Уж слишком грандиозен был этот двор по сравнению с другими дворами. Но игры не получилось – архитектура не давала расслабиться, и мы убежали играть во двор другого дома, обыкновенный обшарпанный колодец – там игралось веселее.

Мать Иры, высокая, грудастая и задастая, но не толстая часто приходила в школу, а вид у неё был властный и отстранённый – она то ли была членом родительского комитета, то ли просто являлась проведать дочек – у Иры была сестра, которая училась в другом классе и, разумеется, жила в том же доме, но я её, тоже мальчикообразную, почти не помню.

Вторая встреча с этим домом произошла через мою сестру, что на девять лет младше. Она училась в одном классе с Олей Т. – родственницей знаменитого писателя. Оля, рыхлая, полная и внешне инертная, жила в этом доме, о котором идёт речь. Однажды она пришла к моей сестре и принесла с собой альбом Битлз Sergeant Peppers Lonely Hearts Club Band. Был 1967 год. Я с отроческих лет с ума сходил по популярной музыке и бегал по друзьям со своим магнитофоном, переписывая вторичные и третичные записи с кассеты на кассету. Писать с настоящего альбома да ещё совершенно нового было великим счастьем, а тут ещё такой сногсшибательный альбом. Я робко попросил у Оли разрешения переписать, и она к моему восторгу согласилась. Я бросился её благодарить, а она смотрела на меня, девочка лет 11–12, с ироническим удивлением – для неё, жившей в мире высшего советского общества, альбомы популярных западных групп шли косяком.

Недавно мне стало известно, что Оля Т. покончила жизнь самоубийством. Вот вам и «Дом на набережной» Карповки. Правильно, что мальчишки держались от него подальше.

Ещё один дом

babs71 раскопал ещё один дом, который стоит в моём детстве. Пройти мимо него я раньше не мог, а теперь и подавно.

С первого по седьмой класс мимо дома Савиной я ходил каждый день в школу и обратно, взглядывая на мемориальную доску и дивясь необычности архитектуры этого дома. Он всегда страшил, как тёмный замок, и фамилия «Савина» звучала мистически.

В этом доме жил мальчик из нашего класса Миша С. Это был необычный мальчик, как и дом, в котором он жил, – до класса третьего он в основном играл только с девочками и даже ходил с ними в женский туалет. Миша услужливо смеялся и вёл себя подобострастно, в том числе и со мной.

В то время я собирал монеты, нумизматничал то бишь. Особо ими не увлекался, а так – держал добытые монеты в жестяной коробке из под конфет, время от времени их разглядывая.

Как-то я рассказал Мише, что собираю монеты, и он предложил подарить мне свои старинные монеты, которые он, оказывается, тоже собирал. После школы мы пошли в дом Савиной – меня поразили там огромные просторные лестницы. В квартиру он меня не пригласил, а вынес на лестничную площадку монеты тоже в жестяной коробке. Я бросился, бренча ими, домой и, рассыпав на столе, восторженно стал их разглядывать.

А на следующий день Мишин отец пришёл в школу разгневанный. Оказывается Миша взял коллекцию отца и подарил мне. Так что пришлось мне эту драгоценность возвратить. Больше Миша никаких услуг не пытался мне оказывать, и вскоре перестал ходить в женский туалет, но продолжал жить в доме Савиной.

Дом сожалений

Архитектурное путешествие по моему прошлому продолжается без всяких усилий с моей стороны – babs71 выложил очередной фоторассказ про дома, соседствовавшие с моим, а значит наделённые исторической значимостью.

Все мужчины, вспоминая прошлое, имеют разной длины перечень женщин, которых они могли поиметь, но в силу различных обстоятельств не поимели. Каждая женщина из этого списка подобна занозе, и никакие длиннющие списки последовавших любовниц не в состоянии справится с пусть малой, но противной болью, которую вызывают воспоминания об этих неиспользованных возможностях, то есть телах.

Одной из моих самых ранних подобных заноз была Тамара Ст. Она жила в одном из описываемых домов и дело было (вернее дела не было) в шестом или седьмом классе. После седьмого я ушёл в школу рабочей молодёжи, так что время – плюс-минус год – но хотелось бы, чтобы минус, тогда можно было бы сделать скидку за это позорище из-за меньшего возраста. Таким образом, мне было (лучше) 13 или (хуже) 14 лет.

В одном из этих домов (не помню в каком) жила Тамара Ст. Ей было столько же лет, но она уже стала полностью сформировавшейся женщиной, единственной такой в нашем классе. Высокая, чуть выше меня, хотя я тогда в классе был одним из самых высоких ребят, с большой грудью, дыбящейся сквозь форменное коричневое платье, с крутыми бёдрами и очаровательным задом, со стройными крепкими длинными ногами. Лицо томно-ленивое говорило: отвяжитесь от меня, я созрела и должна заниматься более серьёзными вещами, а не какой-то там геометрией.