Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

— Точно-точно, — кивнула Полина. — В Министерстве есть специальный отдел экспериментальной магии, где проводят опыты над волшебниками, которым уже ничем не помочь. Мне даже кто-то говорил, что там и над магглами экспериментируют. Ведь у магглов довольно часто кто-нибудь пропадает — так вот это они, Невыразимые.

— А это случайно не они выдают себя за пришельцев на НЛО, с такими здоровенными черными глазами и лысой башкой? — поинтересовался я. Полина страшно оскорбилась:

— Хочешь сказать, я вру?!

— Просто чувствую духовное родство твоих историй с "Придирой" Лавгуда, — усмехнулся я.

— Нет, про больницы для неизлечимых даже я слышал, — вставил Нотт. — Отец что-то такое говорил, а он реалист, всякий вздор повторять не будет.

Мне было любопытно, сколько человек мы своими разговорами напугали до такой степени, что они решили отказаться от мысли освоить аппарацию, однако на первый урок, состоявшийся в начале февраля, пришло довольно много народу.

Занятия считались важным событием в жизни школы, собрав в Большом зале всех четырех деканов, призванных не только следить за порядком, но и помогать своим подопечным в случае серьезных неудач. На время занятий антиаппарационные барьеры с зала были сняты, так что в его пределах мы получили возможность беспрепятственно работать.

Урок вел инструктор из Министерства по фамилии Двукрест, ознакомивший нас с планом обучения и посуливший провести несколько последних занятий в Хогсмиде, где, к тому же, мы будем сдавать на права. Сейчас, однако, от нас требовалось аппарировать всего лишь в наколдованные им деревянные обручи. Задача показалась мне довольно простой — расстояние незначительное, представлять удаленное место необходимости не было, а потому, слегка расслабившись и сосредоточившись на конкретной цели, я дождался команды инструктора и аппарировал в обруч. Вокруг раздались возгласы удивления и даже недовольства. Рядом со мной мигом оказался Двукрест. Он внимательно осмотрел место, с которого я аппарировал, а потом столь же внимательно изучил меня на предмет возможной потери какой-нибудь части тела.

— Раньше аппарировали? — спросил он.

— Нет, — соврал я. Двукрест скептически поднял бровь.

— Просто у меня воображение хорошо развито, — объяснил я. — Визуальная память и все такое.

— А, эйдетик, — пробормотал Двукрест и огляделся по сторонам. — Ну-ка, давайте еще раз, — громко скомандовал он. — И помните о спокойствии и концентрации! — Он снова посмотрел на меня. — Семнадцать есть?

— Уже давно, — ответил я, возвратившись на исходную позицию. Двукрест обежал глазами зал.

— Итак, на счет три! Раз… два… три!

Кто-то, вращаясь вокруг своей оси, поскользнулся и рухнул на пол. Кто-то просто перепрыгнул в обруч. Полина слева от меня даже не пыталась аппарировать, задумчиво изучая огороженное обручем пространство. Двукрест указал на ближайший к нам угол Большого зала.

— Попробуйте-ка туда.

В течение всего часа занятий Двукрест гонял меня по залу, неизменно исследуя точку отправления и целостность моего организма по прибытии. Из всех присутствовавших нечто похожее на аппарацию получилось только у двух человек — у Сьюзен Боунс из Хаффлпаффа и, как ни странно, у Полины, которая первые полчаса вообще ничего не делала. Она задумчиво озиралась по сторонам, рассматривала меня, обруч и чем-то напоминала Луну в периоды ее погруженности во внутренний мир. Потом, словно проснувшись, она начала тренироваться и под конец сумела аппарировать, оставив, однако, на исходной позиции небольшой кусок мантии. Подоспевший к ней профессор Флитвик вернул на место отщепившийся фрагмент и, заметно гордый своей ученицей, прошествовал обратно к деканам.

— В феврале походите на занятия, — сказал мне Двукрест после урока, — и если все пройдет хорошо, попробуете в начале марта сдать на права. Я поговорю с замдиректора и вашим деканом… вы у нас откуда?

— Слизерин.

Инструктор кивнул. К нам подошла Макгонагалл.

— Эйдетик, — сказал ей Двукрест, указав в мою сторону. — У них обычно проблем не возникает.

Зато возникают с ними, говорил весь вид Макгонагалл. Вместе они удалились из зала, а я, посмеиваясь, направился к Пирсу, Полине и Нотту, поджидавшим меня у выхода.

— Ты уже аппарировал раньше, — заявила Полина обвиняющим тоном. — Тебя кто-то учил.

— Никто меня не учил, — отмахнулся я. — Просто пару книжек в свое время прочитал. Между прочим, тебе тоже не на что жаловаться — подумаешь, мантия осталась…

— Я и не жалуюсь, — смилостивилась Полина. — Только вот половину урока пришлось сосредотачиваться. Если так будет каждый раз, когда мне понадобится куда-то попасть, стану летать на метле. В конце концов, я ведьма или кто?

— Это все из-за историй, — хмуро сказал Нотт. — У меня тот мужик в дереве просто из головы не выходит. Я как подумаю, что занесет меня, например, в Смита…

Мы расхохотались, представив сросшимися Нотта и Захарию Смита, которые друг друга на дух не выносили.

— И ничего смешного! — возмутился Нотт. — Это психологический блок — знаете, как он мешает?

— Тогда вообрази, что тебя преследует твой боггарт, — посоветовал я. — Создашь стимул и сам не заметишь, как аппарируешь.

— Или приручи боггарта, — сказал Пирс.

— Или таскай с собой бульдога, — усмехнулась Полина.

— Да ну вас с вашими шуточками! — обиделся Нотт и после этого дулся на нас до следующего утра.

Из-за субботних уроков аппарации Флитвик перенес наши встречи на воскресенье, и теперь мы с Добби занимались по вечерам. Сперва мне пришлось в спешном порядке осваивать аппорты с помощью палочки, а этому в Хогвартсе не обучали. Мадам Пинс снова хваталась за сердце, левитируя нужные книги, но уже никак не комментировала мои необычные пристрастия. Аппорты относились к древней магии, применявшейся в те времена, когда свойства материи были изучены плохо, и создавать предметы из подручных материалов либо не умели, либо делали это не так хорошо, как сейчас. Безусловно, создать можно было далеко не любой предмет; к тому же, иногда волшебнику требовалась конкретная вещь — например, какой-нибудь именной артефакт или талисман, — так что совершение аппортов до сих пор являлось полезным, хотя и непростым навыком.

Путем экспериментов мы выяснили, что Добби легко вызывает предмет, находящийся в пределах трехсот метров. На более далекие расстояния его сил не хватало. С палочкой дистанция не играла серьезной роли, однако научиться перемещать к себе вещь так, чтобы во время перехода она не сломалась, не превратилась в нечто бесформенное, не утратила или не изменила своих качеств, оказалось очень трудно. Как-то раз, призывая из своей комнаты тюбик с краской, я получил в руки липкий зеленый сгусток с мелкими острыми фрагментами тубы, разрушившейся в процессе перехода. Восстановлению и трансформации это месиво не подлежало — внутренняя структура предмета оказалась настолько искажена, что я даже не смог удалить его при помощи Evanesco, и краску пришлось просто выкинуть в кухонную помойку.

Худо-бедно освоив перенос простых предметов, я приступил к изучению эльфийского аппорта. Поначалу Добби ставил передо мной на коврик тарелку или чашку, а я должен был попытаться переместить ее себе в руку. Только через два занятия мы поняли нашу ошибку — аппорту поддавались не любые предметы, а только те, которые были хорошо знакомы волшебнику, принадлежали ему, либо часто им использовались. В книгах объяснению этого явления уделялось не так уж много места — авторы писали, что часто используемый предмет формирует с магом некую связь, благодаря которой тот может вызвать его, и предмет откликнется. Я пожертвовал еще одним тюбиком, уже почти пустым, и несколько недель подряд пытался воплотить в жизнь ту схему движения магической энергии, векторы которой мы с Добби начертили после совместного исследования его работы с аппортами.

Однажды, когда я пришел на очередное занятие, у самого входа в кухню меня остановили несколько эльфов.

— Молодой господин должен повлиять на Добби, — сказал один из них недовольным тоном. — Он ведет себя недостойно и оскорбляет честь всех эльфов Хогвартса.

— Недостойно? — переспросил я. — И что же такое он делает?

— Добби дерется с новым эльфом.

— Дерется? — поразился я. На Добби это было непохоже. — Ладно, я с ним поговорю…

Добби поджидал меня в подсобке с нетерпеливым выражением лица.

— Добби должен сообщить Лингу что-то очень важное! — начал он, как только меня увидел. Я сел на коврик и сказал:

— Тут на тебя жалуются, вроде ты с кем-то дерешься…

Уши Добби поникли.

— Здесь теперь работает нехороший эльф… — Добби сделал движение, будто собрался вскочить, но потом все же сумел совладать с эмоциями. — Добби не должен такого говорить, но и молчать не может! Кричер плохой эльф, злой, из злой семьи!..