На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

Вадим успокаивался, но только до новый волны температуры. Страшная ночь.

А Инна ничего не помнила. Только то, что проснулась среди ночи. И всё! Девушка еще хотела попереживать, потерзаться, но Вадим позвал завтракать. Выбора не было. Пришлось одеваться и идти на зов.

Партийное задание он озвучил нехотя, пряча глаза. Сегодня должен прийти настройщик, который посмотрит рояль и скрипку. Вадим будет на работе. Инне придется встречать гостя.

— Подожди, а если бы я работала? У меня сегодня по графику рабочий день! — изумилась она.

— Валериан Адамович работает настройщиком, сколько я себя помню, — ответил муж, заваривая кофе, — Изма Изральевна открыла бы ему дверь, а потом он бы вернул ей ключ и всё.

— А ты…

— Я работаю. Мне некогда сидеть и ждать настройщика!

— Не злись. Я же просто спросила.

Вадим извинился и засобирался на работу. Он взял с Инны клятву, что та позвонит, если температура опять полезет вверх. Сам сказал, что звонить будет по мере возможности, и отбыл. Инна только собралась устроиться в гостиной, как в дверь позвонили. Пришел Валериан Адамович.

Это был сухой на вид старичок. Он напомнил Инне Оле Лукойе. Та же лысина на темени с прядями над висками. Строгий костюм тройка. Шейный платок в тон к нему. Темно-коричневый кожаный саквояж. Даже зонт в виде трости. И глаза доброго волшебника. Он сразу понял, что Инна болеет.

— Сударыня, вы можете не беспокоиться о моем присутствии и прилечь, — сказал он мягким, вкрадчивым голосом.

— Может вам чаю налить? — предложила хозяйка.

Мужчина-волшебник улыбнулся, и морщинки заискрились лучиками у добрых глаз.

— А вот не откажусь. Сыро, знаете ли.

Девушка обрадовалась и ушла на кухню. Минут через десять оттуда донесся упоительный запах оладий.

Настройщик прихлебывал чай, уплетал оладушки и всё что-то рассказывал великодушной хозяйке. Инна слушала, словно завороженная. По словам настройщика выходило так, что у каждого инструмента была своя душа. И именно с душами разговаривал мастер. Большинство инструментов жаловались на бесталанных хозяев, которые просто издевались над ними. Но встречались и такие, которые тосковали по музыке. Которые до сих пор ждут своих хозяев, но те уже более не нуждаются в инструментах. И страшнее того — не нуждаются в музыке.

— Вот уже одиннадцать лет в этом доме нет музыки, — проговорил с грустью настройщик. — Она здесь дышала. Жила в молекулах воздуха. Путалась в складках портьер. А теперь ее даже не осталось на пыли этих высоких антресоль. И не потому, что вы сделали ремонт. Музыку изгнали. Ее запретили. Как религию после революции. И она задохнулась. Умерла. От нее даже памяти не осталось. Потому что даже помнить о ней здесь запрещено.

Последнее Оле Лукойе проговорил шепотом и даже оглянулся. Инну непонятно почему передернуло. И она тоже оглянулась. Что-то было в словах настройщика… Веяло от его слов могильным тленом.

А потом мастер вернулся в гостиную. Откинул чехол с рояля. Инна неосознанно выдохнула едва слышно:

— Божественный инструмент!

Но Валериан Адамович услышал.

— О! Я еще кое-что могу сказать наверняка! — вдруг воскликнул он.

Инна совсем по-детски вытаращила на него глаза.

— Ваши руки, сударыня, — меж тем продолжал мастер. — Ваши руки тоже скучают по музыке.

Девушка посмотрела на свои ладони.

— Не окажите ли старику услугу? Сыграйте. Хоть «Собачий вальс».

Инна фыркнула.

— Валериан Адамович, играть на таком инструменте «Собачий вальс» это всё равно, что пить самогон из бокала Фаберже.

Настройщик хмыкнул. Видимо, ему понравился комментарий девушки. Инна принесла специальный обитый бархатом стул. Села, открыла крышку инструмента, и вдруг ее охватило непонятное волнение. От мурашек, пробежавших от поясницы к шее, волосы на затылке встали дыбом. Она положила руки на холодные клавиши и замерла. Если мгновение назад она лихорадочно соображала, что же ей сыграть, чтобы не осрамиться перед мастером, то едва кожа коснулась черно-белых пальцев инструмента, сомнения исчезли. И из-под открытой крышки зазвучала «River Flows In You»[1] корейского композитора Ли Румы. Девушка совсем не боялась ошибиться. И дело не в том, что она достаточно хорошо знала эту мелодию. Нет! Совсем нет! Она словно чувствовала, что этот инструмент — этот незаслуженно забытый рояль — не даст ей ошибиться. Он тоже не хотел осрамиться перед мастером. Ему тоже это было важно! А вдвоем и страх вдвое слабей.

Когда музыка стихла, мастер поаплодировал исполнительнице. А потом вдруг пожал плечами.

— Ничего удивительного! Ничего удивительного. Что вы, право! — воскликнул он.

Инна смотрела на него, не мигая.

— Сударыня, вы знакомы с физикой? — вдруг спросил он.

— Ну, как сказать… В школе по ней пятерка была.

— Слышали о законе притяжения?

— Кто о нем не слышал?

— Э, нет! Гравитация не только является причиной, почему мы ходим по земле. Я говорю о законе гравитации в философском аспекте, если хотите.

— Причем же тут тогда физика? — усмехнулась Инна.

— Эх, молодо — зелено! Вот возьмем вас, сударыня. Осмелюсь спросить, как вы попали в этот дом?

— Не поверите, абсолютная случайность! Не стремилась, не хотела, а попала, — солгать этому доброму волшебнику язык не повернулся.

— Ну, а остались тогда по какой причине?

Инна задумалась.

— Да тоже… случайно, знаете ли… Я нужна была Вадиму, он — мне. Так и осталась.

— Вот! Вы, как две песчинки, вращаясь во Вселенной, нашли друг друга из-за невозможности пройти мимо! В какой-то момент он поступил так, потому что не мог сделать по-другому. В какой-то момент — вы. Закон гравитации, знаете ли, не шутка. Меня вот к вам, милая сударыня, не тянет, уж простите. О вас и говорить нечего.

Инна улыбнулась. Было что-то в словах мастера. Что-то мистическое и правдивое.

Уже прощаясь, Валериан Адамович вдруг как настоящий волшебник вытащил из внутреннего кармана пальто два ярких куска картона.

— Не откажите старику, возьмите в дар, — проговорил он и протянул их девушке.

Это были два билета в Филармонию на концерт Венского филармонического оркестра под руководством Кристиана Тилеманна[2]. Инна от восторга даже задохнулась.

— Господи Боже! Кристиан Тилеманн, да это же гений! Боже! Я так настрадалась два года назад, чтоб попасть на его концерт в Калининграде!