Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов

белогривые кони Посейдона. Сильный ветер срывал пену с их гребней, сверкавшую на солнце под безоблачным небом. Такой вид моря привычен каждому эллину, а сила ветров не смущала мореходов — они знали, что к вечеру она ослабеет, и самого страшного — ночной бури — не будет.

Таис и Эрис, аккомпанируя себе на систре и китаре, распевали на носу корабля самые разные песни: эллинские — печальные и мелодичные; тягучие и заунывные персидские; отрывистые, резкие финикийские и египетские; пели песни либийских пиратов с дикими выкриками и присвистом, вызывая великий восторг моряков и беся кормчего, потому что мореходы становились невнимательными.

Таис уединялась для игр и разговоров с дочерью в укромном месте — между задней надстройкой и краем палубы, огороженным тростниковыми плетенками от ветра и брызг. В одну из таких задушевных бесед маленькая Ирана ошеломила Таис мечтой сделаться гетерой. С наивностью детства Ирана рассказывала о богатых подарках, которые получают гетеры, о пирах с музыкой и танцами, о поклонении мужчин, поверженных к ногам гетеры одним взглядом ее.

Чем больше хмурилась мать и шире улыбалась Эрис, тем красноречивее девочка старалась доказать свою правоту. Дошло до дифирамбов поцелуям и нежным объятиям мужчин.

Разгневанная Таис поняла, с чьих слов говорила девочка, но сдержалась и стала терпеливо объяснять дочери, что ей наговорили сказок: в жизни, чем бы ни занимался человек, а особенно женщина, все происходит не так легко и безоблачно.

— Нам, женам, не так много путей в жизни дано богами, — тихо говорила она дочери, гладя ее прямые каштановые волосы и заглядывая в серьезные карие глаза, — поэтому каждая дорога должна избираться тщательно. Необходимо знать и взвесить все способности, данные нам богами, и возможности их улучшения. Путь гетеры — один из самых трудных. Он подобен жизни художника, музыканта, архитектора. Кто из мужей будет настолько глуп, чтобы сделаться музыкантом, не имея слуха? А девушки часто думают, будто очарование юности, мелодичный смех и легкость походки — средства, уже достаточные для достижения успеха. Нет, неверно. Год, другой, а потом все кончается свинскою жизнью в попойках с грубыми, скотоподобными чужаками в портовых трущобах. Если даже ты обладаешь совершенным телом, красивым лицом, великолепными волосами, некоторыми способностями певицы и танцовщицы — всего этого достаточно лишь для подневольной актрисы, нередко награждаемой ударами руководителя труппы. Но чтобы стать хорошей гетерой, кроме внешности и грации, ты должна иметь выдающуюся память, читать на трех наречиях[28], любить и помнить историю, знать основы философских учений. Тогда ты будешь говорить с поэтами и философами как равная и возвысишься над мужами менее одаренными. И этого мало! Ты должна обладать непогрешимым вкусом в одеяниях, понимать искусство скульптуры, живописи, может быть, рисовать сама. Ты должна распознавать людей с первого взгляда, подчинять мужей, не насилуя их воли, быть хозяйкой на симпосионах. Еще ты должна увлекаться атлетикой, такой, в которой сможешь соперничать с мужами. Я, например, считаюсь хорошей наездницей и еще лучше плаваю, тут я могу поспорить с любым мужчиной. Я пока не говорю тебе другое, хотя бы что надо обладать выносливостью спартанца, крепостью к вину варвара, здоровьем критского быка. Если ты, обладая зачатками всего перечисленного, от шести до тринадцати лет пройдешь в Коринфе школу и эти семь лет будут смочены твоими детскими слезами обид, испытаний, трудов и наказаний- тогда ты станешь действительно знаменитой гетерой! Если тебе повезет, если ты не заболеешь и твоя красота не увянет преждевременно…

Таис откинулась на спинку плетеного кресла и закрыла глаза, будто утомленная воспоминаниями. Притихшая Ирана долго молчала, прильнув к матери, и сказала:

— Я поняла, мама! Я больше не хочу быть гетерой.

— Ты разумна и осмотрительна, дочь царя, прославившегося осторожной мудростью. Пойди поспи, наступает жара. И пошли мне няню.

Едва девочка удалилась, Таис вскочила и в нетерпении несколько раз прошлась по палубе. Эрис обняла ее, хорошо зная настроения подруги.

— Ничего не случилось, просто девчонка созрела для замуждества и бредни, мутящие ее голову, выкладывает Иране.

— Я мало занималась с дочерью, если…

— Так это твоя вина, а не няни! — улыбнулась Эрис.

Таис топнула ногой и вдруг засмеялась:

— Ты права. Но я ей покажу гетеру!

— Поздно ты стала проявлять свирепость царицы. Если хочешь знать, то и тут твой недосмотр.

— В чем, о богиня справедливости?

— Проглядела. Девчонке пора. Она израсходует себя на пустые томления, тугие груди ее опустятся без любви. Кто будет виновен? Старшая! Она живет у тебя, так и заменяй ей мать.

— Беда с грамотными девчонками из хороших семей. Рано начиталась!

— Может, о твоих же похождениях? Немало книг написано уже об Александре и его приближенных…

Прибежала няня — пышногрудая быстрая девушка с черными мечтательными глазами и длинными ресницами.

— Позови Ройкоса! Скажи, чтобы принес кусок веревки.

Явился старый тессалиец, выжидательно глядя на Таис.

— Раздевайся! — приказала афинянка няне, удивленно вытаращившей глаза на хозяйку.

Эрис, скрывая улыбку, дернула застежки ее хитона. Как настоящая эллинка, девушка не носила ничего, кроме верхней одежды.

Таис притронулась к груди девушки, покачала головой и спросила:

— Ты мазала соком цикуты? Долго?

— В пианепсионе будет пятый месяц второго года, — пролепетала няня.

— Безумная! Посоветовалась бы со мной…Теперь они останутся такими каменными!

— И пусть! — осмелела девушка.

— Сок цикуты столь волшебен? — удивилась Эрис.

— Если грудь мала, он заставляет ее расти и навсегда закрепляет. Только нужна строгая мера, а наша глупышка, мне сдается, перестаралась.

— Опять твой недосмотр, — строго сказала Эрис, — хозяйке следовало бы иногда заменять мать.

— Да, справедливая моя подруга, ты права— сказала Таис, критически оглядев цветущее тело няни.

— Царица… госпожа… я не знаю, в чем…

— Нет, ты знаешь! — перебила Таис, стараясь придать голосу нужную свирепость. — Ты размечталась о любви, хочешь стать гетерой и забила своими бреднями голову моей девочке.

— Госпожа, я только рассказывала, что прочитала!

— Неправда! Прибавила и собственные мечты. Я их исполню. Иди, как есть, туда, где помещаются наши моряки. Будешь услаждать их до конца плавания. Начнешь свой путь к служению Афродите. Мореходы скучают по женам, их поцелуи крепки, тела сильны, объятия неутомимы. Чего тебе еще нужно?

— Царица!

— Я запретила вспоминать мой титул! Забудь его!

— Госпожа, пощади! Я не думала… не хотела…

— Не хочешь служить Афродите, отдав свой пояс кораблю? Тогда ты злонамеренно смущала мою дочь! Слова твои были лживы, и тебя следует отдать Морскому Старцу.

Незаметно подмигнув, Таис приказала тессалийцу:

— Ройкос! Свяжи ей руки и ноги и брось в море!

— Дядя Ройкос! Вы не сможете! — закричала девушка.

— Смогу! Давай руки! — ответил старый воин, страшно оскалив зубы.