Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин

обсуждали треки, изучали историю вакцинаций и особенно окружавшие ее мрачные слухи. Через пару дней я нашел годную тему для вбойки, с которой можно было выйти на Шарабан. Герде идея понравилась. Люсику тоже.

Но мы занимались не только этим. Целых две недели Герда учила меня правильно танцевать под ее музон.

Вернее, не танцевать. Танцует парковый крэпер, демонстрируя выставленные на продажу прелести. Вбойщику следует двигаться – небрежно, неказисто, даже слегка неловко, но сугубо правильно.

Глядя на Герду, я понял, что такое «правильно» применительно к подтанцовке. Словами это было трудно объяснить, но она показывала все так хорошо, что к концу второй недели я мог бы тренировать начинающих вбойщиков сам.

Мне достаточно было просто переступать надлежащим образом с ноги на ногу. Но Герде приходилось танцевать на самом деле. Ее танец был функционален.

Все музы так или иначе делают это, но их танцы сильно зависят от пульта. А пульт может быть оформлен сотней разных способов.

Пульт – это совершенно излишний с технической точки зрения аппарат, потому что музыкой можно без труда управлять с импланта. Но традиция вбойки требует, чтобы муза пользовалась особым устройством, преобразующим механические движения ее тела в управляющие музыкой сигналы, и сжульничать здесь означает поставить на карьере крест. За этим следят организаторы и фаны. Больше того, чем это устройство изощренней и чем сложнее им пользоваться, тем лучше для имиджа.

Муза TREXа, например, поместила управляющие электроды в накладной шипастый позвоночник – точную имитацию хребта древней рептилии. Во время вбойки она извивалась всем телом, расстояние между шипами и угол их наклона менялись, и эти сдвиги модифицировали музыкальный поток. Ее танец, конечно, впечатлял. В нем и правда было что-то ящерино-зловещее (или так казалось из-за воздействия на мозжечок).

У Герды пульт был спрятан в красных перчатках. Перчатки доходили до локтей – совсем тонкие, словно бы лайковые. Она двигала руками и пальцами почти как карбоновые крэперы, сложно и загадочно жестикулируя.

Разница была в том, что в карбоне крэперы бессмысленно пальцевали под купленные у старьевщиков биты, а Герда играла на невидимом органе, в трубах которого бился траурный Бетховен.

Меняя тембр и темп знакомых мелодий, Герда заставляла мертвого немца работать в очень необычном амплуа. Мы выдрессировали Бетховена как цирковую белочку – подчиняясь щелчкам ее пальцев, он становился то легкомысленно-веселым, то грустным, а потом вдруг поднимался в полный рост своего баночного трагизма. Оказалось, что древний композитор сочинил множество мелодий, вообще не известных нашему времени: они бывали печальны, бывали элегичны, бывали пронзительно прекрасны. Их почти никто не знал, потому что в траурном обиходе было задействовано только несколько самых известных его пьес.

Словом, выбор этого немца в качестве источника музыкальных тем оказался находкой: мы могли долго парить в сладостном звуковом потоке, а потом обрушить на свидетеля волну уже знакомого ему экзистенциального ужаса, и все это на базе одного и того же опуса.

– Не хуже, чем TREX, – сказал я. – Даже без рептильной стимуляции.

– Не волнуйся, Кей, – ответила Герда. – Рептильная стимуляция на месте. Мы тоже используем рептильный мозг. Просто мы возбуждаем его не прямо, а через социальные триггеры. Через неокортекс. Это пока разрешается.

– А что, могут запретить?

Герда понимала, что я шучу, только когда я улыбался, и эта ее детская серьезность безумно мне нравилась. В этот раз я не улыбнулся.

– Думаю, нет, – сказала она. – Именно на этом эффекте и основана вся человеческая культура.

* * *

И вот этот день настал.

Нас с Гердой привезли на стадион в той же телеге, которая доставила меня прежде в поместье Люсефедора. Наш выход был одиннадцатым по счету.

Сейчас я уже не помню последовательность выступавших. Вбойки были банальными: вакцины – это новое причастие, раньше верили в Распятого, теперь в Прекрасного. Прилетает дрон, мы принимаем многокомпонетно-вечное тело Гольденштерна в свое ветхое, и если это не прямое обещание банки, то намек на то, что она возможна…

Все это было уже сто раз. И потом, глубинный народ не любил Прекрасного, несмотря на всю подсветку «Открытого Мозга», поскольку баночные перспективы обычного человека были ясны, а минусов в карму за бытовые ГШ-матюги никто не отменял.

Прямо перед нами на сцену вышел мой крестный – TREX.

Его муза пользовалась треками разных эпох и стилей, измененными так, чтобы сопровождавший вбойку саунд походил на рык сексуально возбужденного динозавра (TREX даже профинансировал соответствующее научное исследование).

Обычно муза лежала на животе, словно греющаяся в огне софитов ящерица, и изгибалась в лучах света, сверкая своим чешуйчатым гребнем. Так было и в этот раз – завораживающе красиво и немного страшно.

TREX начал вбивать.

Я объясню, зачем лично я поставлю себе джаб. Я правда это сделаю. Но не потому, что думаю, будто вакцины защищают от вирусов. Если бы они защищали, нам не нужно было бы прививаться каждый год. Вы и без меня знаете, что нас сильно и серьезно имеют. Вы даже знаете, кто именно. Но вы знаете не все. Нас имеет не только «TRANSHUMANISM INC.» и «Открытый Мозг». И не одни вирусы.

Этим миром владеют древние рептильные сущности, чей мессидж я несу человечеству. Именно у них я обучился рептостимуляции, поэтому можете смело считать меня их амбассадором… На самом деле не «Открытый Мозг», а рептилоиды хотят, чтобы мы поставили себе джаб…

Зрители уже вовсю свистели. Восторженно, как мне казалось, но точно я не знал.

Еще четыреста лет назад умные люди понимали, что вакцина – это жидкий наночип, который впрыскивают в наш кровоток. У рептилоидов другие технологии, чем у «TRANS– HUMANISM INC.», поэтому для обновления прошивки мы должны постоянно делать новые уколы…

Стадион затих. В сети подобные предъявы не висят дольше трех минут и сразу же покрываются оранжевыми восклицалами. Было ясно, что TREX играет по-крупному.

Ты думаешь, наверное – а не послать ли этих рептилоидов подальше? Но знаешь литы, как они могучи? Амбассадор рептилоидов TREX – то есть я – даст тебе ощутить их величие и силу прямо сейчас. Я знаю рептилоидов всю жизнь. Я общался с ними под кислотой, под туманом и много под чем еще. И я не буду врать. У нас нет шанса. Просто никакого шанса против них…

TREX сделал тревожную паузу. Его муза медленно извернулась в огне прожекторов, повела гребнем – и послала в публику совершенно убойную гипноволну, напомнившую стадиону о чем-то великом, древнем и забытом.

Мы словно увидели на секунду тень минувшего, и она была страшна: как будто лекцию по палеобиологии скрестили с фильмом ужасов. Так изощрено щекотать рептильный мозг через имплант мало кто умел.

TREX принялся вбивать