Красные гиганты. История советского баскетбола - Марк Брет Кано

Тараканов: «Проведя с ними несколько дней в Сухуми, Тбилиси, Вильнюсе и Москве, мы поняли, что они такие же люди, как и мы. У них были моменты, когда они были не очень хороши, были взлеты и падения. Например, на первой совместной тренировке меня поставили один на один с игроком из ”Атланты“, который выиграл олимпийское золото в 1984 году, Леоном Вудом. Я выиграл у него со счетом 11:0. Может быть, он был не в лучшей форме, а я был очень мотивирован, но такие моменты были важны для нас» [231].

Портленд, город чудес (апрель – август 1988 г.)

После второй операции Сабонис сразу же приступил к работе в Литве, но шли месяцы, а реабилитация не приносила ожидаемых результатов. В откровенном интервью журналу Gigantes del Basket весной 1988 года обычно сдержанный Арвидас не смог скрыть своего глубокого отчаяния: «Иногда я испытываю огромное желание заплакать <…>. Около месяца назад меня навестил Гомельский и сказал: ”Слушай, Сабас, все будет хорошо. Будь хорошим мальчиком и работай, чтобы поехать с нами в Сеул. Ты должен поправиться, потому что ты нам нужен“» [237].

Столкнувшись с серьезностью ситуации и реальной возможностью того, что Сабонис больше не сможет играть в баскетбол, советские власти приняли беспрецедентное решение: литовец отправится в США для восстановления.

Эдельман: «Поскольку в Литве не получалось, я предложил пригласить Сабаса в Портленд, чтобы он там восстановился. Мы рассказали об этой идее Гомельскому, он убедил власти, и Сабас поехал в Портленд» [198].

Права на Сабониса в NBA принадлежали команде Portland Trail Blazers, которая выбрала его на драфте 1986 года после того, как его предыдущий выбор «Ястребами» был аннулирован за нарушение правил[117]. Поэтому Blazers были заинтересованы в сохранении карьеры литовской звезды на случай, если он сможет присоединиться к команде в будущем. В конце апреля Сабонис в сопровождении Виткуса приехал в Портленд и попал в руки врача Blazers, авторитетного доктора Роберта Кука.

Когда Кук ознакомился с рентгеновскими снимками, он высоко оценил работу Виткуса, но при этом отметил, что Сабонис вполне мог бы получить разрешение на использование парковочных мест для инвалидов, настолько в плохом состоянии была его нога. Медицинский персонал Blazers объявил, что Сабас будет работать с травмированным Сэмом Боуи, вторым номером драфта 1984 года, и что его реабилитационная программа будет включать плавание, велотренажеры, занятие на специальных тренажерах, ультразвуковой массаж, прогулки и стрельбу.

Сабонис: «Я уже не локомотив, а просто трамвай» [185].

Джей Дженсен (тренер по физической подготовке Blazers): «Каждый раз, когда я спрашивал Арвидаса, как его нога, он всегда отвечал: ”То же самое. Болит. Никаких изменений“. Изо дня в день менялась лишь степень боли, но болела она постоянно. Я смотрел на его рентгеновские снимки и думал: ”Как это возможно, что он вообще мог бегать по площадке?“» [185].

И снова тренер Джон Томпсон был в ярости от такого благоприятного взаимодействия СССР и США. Врач Blazers говорил: «Сабонис – это пример предсказания Ленина, который говорил: ”Капиталисты сами продадут нам веревку, на которой мы их повесим“. Наши соперники воспользовались нами. Нам предстоит открытое соперничество, готовить его к игре против нас не очень правильно» [238].

Роберт Кук: «Если мы не можем победить Советский Союз, когда все их игроки здоровы, то мы не заслуживаем победы. Отказать им в медицинской помощи не может быть путем к золоту» [10, с. 313].

Хотя Сабас скучал по семье и Литве, в Портленде он был счастлив и мог уделять время своим любимым увлечениям: рыбалке, гребле, просмотру видеофильмов и вождению внедорожника, который ему предоставили Blazers: «Усилия стоили того <…>. Я чувствовал себя в Портленде очень комфортно из-за того, как ко мне относились. Американцы – приятные люди, и у меня ни с кем не было ни малейших проблем. Ну, с некоторыми я не соглашался, потому что они упорно называли меня ”русским“, а я всегда поправлял их, говоря, что я литовец, пусть никто этого не забывает <…>. Я пользовался удобствами и роскошью, которые ранее никогда не были мне доступны» [236].

Гомельский: «Мы разговаривали с Сабонисом по телефону. Он шел на поправку, он даже пробежал три километра трусцой, но врачи запретили ему прыгать и спринтовать. В любом случае он вернется в СССР в первую неделю августа и приступит к тренировкам. Его ждет целая бригада врачей. Возможно, он примет участие в нашем турне по Испании и Австралии, будет с командой в Сеуле, даже если не сыграет, его присутствие повлияет на моральный дух остальных» [239].

Сабонис: «Пребывание в Портленде помогло мне понять, что я не могу жить без баскетбола. Я был очень близок к тому, чтобы больше никогда не играть, и это приводило меня в ужас. Долгое время мне было не по себе, но мой настрой улучшился, когда я понял, что мне становится лучше» [236].

После трех с половиной месяцев, в течение которых он добился огромного прогресса, Сабонис в августе вернулся в СССР, чтобы продолжить реабилитацию, хотя до полного выздоровления было еще далеко, и американские врачи рекомендовали ему потерпеть. Однако у Папы Гомельского были другие планы.

Сабонис: «После 1984 года, когда нас так бездарно и подло ”прокатили“ мимо Лос-Анджелеса, мысль о риске пропустить Сеул доводила до отчаяния. Тогда в 23 года сам себе я казался уже почти ветераном и не надеялся попасть на следующую Олимпиаду <…>. И вот перед 1988-м я приехал к Папе (Александру Гомельскому. – Прим. ред.) и попросил его как-нибудь включить меня в делегацию сборной СССР. Проще говоря, хотел поехать в Сеул туристом <…>. Папа как раз бушевал, швырял мячики центровым так, что они эти передачи еле-еле ловили… Мне говорит: ”Иди сюда“. И тоже пасует. Я ”крючок“ в сторону кольца бросил – попал. Он: ”О, а ты в хорошей форме! Все, едешь в Сеул“. Так что даже просить ни о чем не пришлось» [240]; [188]; [189].

Тараканов: «Переговоры, ехать ли Арвидасу в Сеул или нет, проходили на высшем уровне, в них были задействованы председатель Спорткомитета СССР Марат Грамов и литовское руководство. Гомельский делал все, чтобы заполучить свою главную звезду: уговаривал, обещал, грозил. В итоге он надавил на нужные кнопки в душе Сабаса, и тот на свой страх и риск решил ехать» [192].

Сабонис: «Все решения принимал я сам <…>. Мне говорят, что мы не советуем тебе играть, я говорю, понимаю, что вы мне не