Ветры Разрушения - Питер Джон Хорнби Петтер-Бауэр

на ферме Эврика, расположенной неподалеку. Палаточный лагерь в Эврике ужасно страдал от пыли, поднимаемой каждым движением вертолета и неподвижных крыльев. Всякий раз, когда ветер дул от трасс к лагерю, он приносил пыль, которая проникала в постельные принадлежности, одежду, радиоприемники и кухню; не то чтобы это омрачало настроение мужчин.

Переизбыток сидений для лагерных унитазов, прозванных ‘громовыми ящиками’, стал ответом на нехватку сидений для паба, который техник построил из подручных материалов. Поднятые до высоты барного стула, они давали возможность использовать пустотелые или сплошные сидения за барной стойкой "The Thunderbox Inn’.

Одна из собак фермы Эврика, неряшливый терьер по кличке Бенджи, с размахом попала в Военно-воздушные силы. Бенджи много раз возвращали его владельцу, но он просто убегал обратно в лагерь. Он всегда был на виду, лежа на чем-нибудь возвышенном, например, на стенах из мешков с песком вокруг лагеря. Когда была закончена асфальтированная взлетно-посадочная полоса аэродрома Столетия и военно-воздушные силы вернулись в комфортабельные помещения, Бенджи последовал за ними. Фермер чувствовал, что нет смысла каждый день возвращать Бенджи на ферму, и был счастлив передать маленького потрепанного пса на попечение ВВС.

Бенджи проработал в ВВС много лет. В октябре 1973 года он был зачислен в армию в звании капрала. Позже он был направлен в 4-ю авиационную авиацию на Маунт-Дарвин. Дослужившись до звания сержанта авиации, Бенджи опозорил себя, помочившись на фуражку коменданта лагеря, и был разжалован обратно в сержанты. Когда Бенджи восстановили в звании за выдающуюся службу и преданность долгу, в середине 1978 года он был направлен в 7-ю ВВС (полигон Баффало), где продолжал службу до конца войны. Когда FAF 7 закрылся после прекращения боевых действий, Бенджи отвезли на машине в Нью-Сарум, но, вероятно, почувствовав перемены во времени, он умер, не доехав до своего нового дома.

Летный сержант Бенджи .

Еще один фестиваль алоэ

В КОНЦЕ июня 1973 года 4-я эскадрилья получила разрешение отозвать большинство самолетов и экипажей из эксплуатации для участия в ежегодном фестивале алоэ в Умтали. Было замечательно впервые за восемнадцать месяцев собрать большую часть нашей эскадрильи вместе и ощутить боевой дух, который царил во всех рядах. Технические специалисты были невероятной группой людей, чьи разносторонние характеры и таланты слишком часто проявлялись в озорных поступках.

Офицеры с женами остановились в мотеле "Мудрая сова", в то время как весь технический персонал забронировал номера в отеле "Фламбоянт". Это не было случаем разделения по званиям, а было следствием недостаточного размещения для всех в обоих местах.

На гражданском мероприятии в первый вечер я подарил мэру мемориальную доску 4-й эскадрильи, которую в перерывах между развертываниями я лично изготовил для городского совета Умтали.

Сразу после восхода солнца в день рекламной акции и бала Алоэ ко мне пришли из полиции, которые сообщили, что видели, как целая группа моих техников бежала по Мейн-стрит совершенно голой, если не считать фуражек ВВС, черных носков и обуви. В то время поблизости было мало людей, и никто из удивленных зрителей не подал жалобу. Полиция отправилась прямо в отель только для того, чтобы обнаружить, что все техники ‘крепко спят’. Конечно, все, кого допрашивали, ничего не знали о массовой драке, и поскольку никаких жалоб не поступало, никаких обвинений предъявлено не было; но полиция посчитала, что я должен знать об этом инциденте, чтобы избежать неприятностей в будущем.

ПБ вручает мэру лично изготовленную мемориальную доску 4-й эскадрильи .

Будучи предупрежденными о том, чтобы вести себя прилично на балу Алоэ, все члены эскадрильи вели себя наилучшим образом. Я короновал королеву Алоэ, все наслаждались отличной едой, а хорошая музыка привела большинство людей на танцпол, когда Генри Джарви начал импровизированный номер, который заставил всех застыть на месте. Я знал, что Генри станет зачинщиком чего-то необычного из-за своего непослушного характера, но мне не нужно было беспокоиться о том, что он будет грубым или разрушительным.

Группа играла ‘Hey Girl’, когда Генри поднялся на сцену с пинтой пива в руке. Он поставил пиво на табурет в одном конце сцены и, двигая своим долговязым телом в такт музыке, прошел через сцену, снимая куртку, которую затем крутил над головой на одном пальце. В конце сцены он аккуратно положил куртку на пол и, семеня под музыку, медленно вернулся к своему пиву. Он сделал большой глоток, повернулся и повторил первое действие, на этот раз сняв наручные часы, снова покрутил их над головой, прежде чем положить на куртку. Группа с самого начала прониклась симпатией к Генри и просто продолжала повторять очень запоминающуюся тему ‘Hey Girl’. Все взгляды были прикованы к Генри, когда он делал проход за проходом, ни разу не используя один и тот же стиль танца и всегда снимая один предмет одежды. Потребовалось два прохода только для того, чтобы снять запонки. По толпе прокатилась волна смеха, которой понравились выражения лица Генри и его долговязые телодвижения, всем было интересно, как далеко он зайдет. Я знал, что он не станет переходить границы дозволенного.

После того, как Генри снял рубашку с позами Супермена, чтобы продемонстрировать тощие мышцы, на нем остались брюки и носки. Снятие второго носка дало Генри возможность продемонстрировать свою ловкость рук, создав отчетливое впечатление наполнения носка пивом и заталкивания его в рот, когда он пересекал сцену, чтобы поднять одежду и исчезнуть под крики женщин: “Бис! На бис! Вы еще не закончили!”

На следующий день, в воскресенье, эскадрилью пригласили присоединиться к мэру и старшим городским советникам за чаем в отеле Leopard Rock в горах Вумба. Мы с Берил, вместе с другими офицерами и женами, пили чай с мэром и его супругой на лужайке отеля, когда Генри Джарви появился на верхней ступеньке гостиничной лестницы высоко над нами. Он был великолепен в полных поварских регалиях, с высоким колпаком и всем прочим.

На раскрытой ладони левой руки он держал серебряный поднос с сервировочным полотенцем, идеально накинутым на предплечье. Он спускался по ступенькам, твердый, как доска, глядя прямо перед собой с неподвижным выражением лица. Он подошел прямо к нашему столику и поставил поднос передо мной, поклонился и повернулся к гостям отеля, сидящим под зонтиками. Когда он уходил, мы заметили полный бокал пива, который он держал за спиной.

Шеф-повар Джарви .

На серебряном подносе лежали записка и сэндвич. Записка гласила: