Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин

Юрий Айзеншпис:

Во многих песнях Цоя звучит нота предвидения трагической судьбы: «Война», «Нам умирать молодыми», «Звезда по имени Солнце». Во всем этом есть что-то загадочное, трагическое. Его жизнь тоже была покрыта тайной. Он избегал частых знакомств, встреч. Посторонним обычно казалось, что он крайне молчалив и даже высокомерен. Хотя с теми, кто составлял его круг, Цой был чрезвычайно обаятельным и дружелюбным. Виктор обладал очень важными человеческими качествами. Был честен, прям и сдержан. Даже если его что-то раздражало, никогда не повышал голос[1009].

Цой был не такой, как все. Однозначно. И прозрения у него были удивительные. Цой написал песню со словами «солнечный день в ослепительных снах» и в солнечный полдень заснул за рулем, когда хранившая его и многократно воспетая им звезда по имени Солнце была в зените.

Рашид Нугманов:

Вопрос о смерти Цоя – крайне личный вопрос для меня, на который я предпочитаю никогда не отвечать. Я стараюсь не озвучивать легкими и пустыми словами своих представлений о судьбе, свободе, злом роке, мистике и предопределенности, всего того, что находится за рамками нашего контроля. Они могут встречать опосредованное отображение только в творчестве[1010].

Многие поклонники приписывают последним песням Цоя пророческие откровения, якобы Цой предупреждал и заранее предвидел собственный скорый уход. Поэтому многим хотелось быузнатъ, выделял ли Виктор какую-нибудь песню из «Черного альбома» как наиболее сильную? Этот вопрос, скорее всего, нужно адресовать Юрию Каспаряну. Цой часто обсуждал с ним и Наташей новые тексты, и его самого удивляло, что они оказались такими странными. Ведь Цой к мистике относился с глубокой иронией, не верил ни в НЛО, ни в снежного человека. Но песни словно приходили к нему по «прямому проводу» с уже готовым настроением и, как правило, четкими формулировками, за вычетом «Кукушки», которую он несколько дней пытался «расслышать». По словам Юрия Каспаряна, они с Наташей тоже были удивлены содержанием того, что получилось в итоге.

Мистика необъяснима, чем и интересна. «Не нужно из собственного невежества делать метафизические тайны», – скажете вы, и будете не правы. Но в песнях Виктора действительно много мистических совпадений, и это очевидно. Поэтому так часто проводят параллели той или иной строчки его песен с его трагическим уходом.

Все это вполне закономерно, если учесть, что человек, который к чему-то стремится в этой жизни, помнит о смерти. Это помогает не «прозевать» жизнь и ценить каждое ее мгновение. К примеру, «путь воина» в восточной философии построен на этом принципе. Так что не об усталости и депрессии поет Цой, а о сакральном memento топ. «Выходя из дома, самурай должен быть готов к смерти…» – еще одна фраза из любимого цоевского набора.

Всех занимает, о ком поется в последней песне Цоя: «Про то, что телефон звонил, хотел, чтобы я встал, оделся и пошел, а точнее, побежал, но только я его послал…» Многие люди почему-то уверены, что это про Айзеншписа. Кстати, еще большее количество людей уверено, что это последняя песня Цоя. Но, судя по черновикам, это не так. В любом случае в творчестве не может быть четких соответствий, и совершенно не нужно рассматривать творческий акт как реакцию на конкретные события. Творчество, в отличие от ремесла, – астральный процесс.

Разумеется, помянутая выше песня никакого отношения к Айзеншпису не имела. По словам близких Цою людей, «проблемы», «усталость», «переутомление» Цоя придумали поклонники, потому что еще на старте спутали художественный образ, проступающий в песнях, с реальным человеком, их написавшим. Повторимуже в который раз, что каждый волен думать и считать так, как ему угодно и психологически выгодно. Но домыслы и размышления на тему того, что Цой хотел закончить с рок-музыкой в 1990 году, не выдерживают никакой критики. Дела группы «КИНО» шли прекрасно, и Цой был очень доволен существующим положением дел. Намечался гастрольный тур в Японии, Виктор всерьез собирался заняться в будущем как музыкой, так и съемками в кино. Более того, если посчитать количество гастрольных часов, «утомивших» музыкантов в последний год их работы, понимаешь, что их жизнь – вечные каникулы по сравнению с тем, сколько работают классические музыканты или любой ныне живущий молодой человек, который зарабатывает себе на жизнь. Для богемного бездельника любая работа – непосильный труд, в то время как профессионалы в любой области отдают работе большую часть времени жизни.

Однажды Наталия Разлогова прокомментировала разговоры о качестве последних концертов и переутомлении «киношников».

Наталия Разлогова:

Вы явно не имеете представления об образе жизни и графике работы профессиональных музыкантов. Денис Мацуев, Николай Петров или Спиваков «чешут» так, как группе «КИНО» и не снилось! У «киношников» ни в какие периоды жизни не было графика, даже отдаленно приближающегося к уровню занятости классических музыкантов! К тому же, по логике поклонников, выступление раз в год на капустнике автоматом ближе к искусству, чем ежедневный выход артиста на сцену. Должна всех огорчить: искусство – это в первую очередь труд. А нагрузки музыканта мало чем отличаются от спортивных нагрузок или балетных. Искусства «на халяву» не бывает там, где публика отличает балаган от штучной работы. Именно поэтому никто из наших рокеров даже близко не смог подойти к западному шоу-бизу (за вычетом Градского – он настоящий профессионал и гениальный композитор). Помню, как однажды Крис Кельми на замечание своего товарища о том, что профессия музыканта конвертируется в любой стране, грустно ответил, что самый высокий уровень нашей рок-тусовки не выдержит в западном мире конкуренции даже в подземном переходе. В любом случае последние концерты «КИНО» были круче ранних в десятки раз. По уровню исполнения, по композиции, по драйву и по отдаче аудитории. Хотя по-настоящему, как это делается в профессиональной музыкальной среде, они не работали вообще никогда. Да и не смогли бы… Взгляд поклонников на эти вещи мне категорически не нравится и тем, что отображает наше национальное неуважение к труду вообще, к профессионализму в частности, ну и, конечно, тем, что выдает полное отсутствие представления о том, какой ценой «делается» искусство в этом мире. Люди мыслят штампами и судят о том, что не видели. Это неправильно. И напоминает мне анекдот моего детства. «Хреново поет твой Паваротти…» – «Ты что, был на его концерте?» – «Нет, мне сосед напел…» Нельзя по плохой VHS записи судить об атмосфере в зале[1011].

Ясно одно – в случае с «КИНО» большая часть времени жизни во все времена отдавалась досугу. Но люди нелюбознательны и простой арифметикой не занимаются, поэтому и муссируют тему «переутомления» и передергивают, где могут. Так, Александр Житинский в своей книге привел слова Инны Николаевны по поводу того, что Цой, забирая Сашу в Латвию на отдых в 1990 году, сказал ей, что он устал и хочет закончить с музыкой. Поклонники сразу же привязали это к предвидению Цоем своей скорой смерти и сильной депрессии, в которой якобы находился музыкант. Но на самом деле все подано было совершенно не в том контексте, в котором были произнесены эти слова…

Инна Николаевна Голубева:

То, что Житинский написал по поводу усталости Цоя… Это просто дар художника развить эту тему. Понимаете, вот так вот в лоб, газетной строкой, об этом нельзя было писать. Да, действительно, он это говорил. Лично мне. Он говорил, что он бесконечно устал от этого пафоса, от этих концертов… Он был в таком состоянии – вот скорее бы добраться до пляжа, рухнуть на песок и ни о чем не думать. Вот это состояние у него было, а не просто депрессия или желание со всей музыкой завязать. Кто это сказал такое? Виктор мне говорил, что устал. И я захотела разбавить пафос усталого человека и так ехидно ему в ответ говорю, значит: «Что же ты будешь делать-то, если все бросишь? Ну-ка, скажи-ка ты мне». Он так обмяк, сел и говорит: «Ну, не знаю…

Нэцке, может быть, буду резать…» Вот и хорошо, говорю, и на дудочке будешь играть в сторонке, и гитару выбросишь свою… И мы этот разговор закончили сразу, переведя все в шутку. Так что утверждать, вот так прямо, о депрессии нельзя ни в коем случае было. Как будто он что-то знал, этот Житинский…[1012]

Что же касается «последней песни Цоя», то по этому поводу никто ничего не сможет сказать определенно. Многие склонны думать, что последней все-таки была «Кукушка», но расставить точки над «i» можно будет только после проведения биохимического анализа текстов черновиков.

Юрий Каспарян:

У меня осталось воспоминание, что я приехал с какой-то прогулки, говорю: «Как дела, где Витя?» Наташа говорит, что он там… Очень лично, очень глубоко ушел в запись песни. Этот сарайчик, в котором мы записывали, прям вокруг него такое ощущение концентрации сознания было. Это вот я запомнил, это отпечаталось в голове…[1013]