Дневник, 2004 год - Сергей Есин

18 сентября, суббота. Стеклил окна на террасе, купил новое топорище, покосил траву.

19 сентября, воскресенье. По поводу исключенного из института за неуспеваемость первокурсника Жлобинского позвонил по сотовому телефону Тимур Зульфикаров. В свое время этого мальчика мы взяли в институт на самом краю предела: у него были тройки, и спасла его только моя пятерка на собеседовании. Нашел ли я в нем что-то чудесное, пожалел ли я его и попытался спасти от армии, или, может быть, тот же Зульфикаров позвонил и я натянул оценку, сейчас уже не помню. Помню только, что год был для нас в смысле приема очень неурожайный, и мы брали практически всех, кого допустили до экзаменов. А вот теперь парень не может сдать античную литературу, хотя еще весною я всех предупреждал, что пятнадцатое число — последняя дата всех пересдач. Проболтался лето, плохо, формально, не пропуская через себя, читал. Или просто очень молод и до института еще не дозрел. Светлана Викторовна так и считает. У нас были случаи, когда парень возвращался в институт через год после отчисления, снова пройдя конкурс, и начинал интересно работать и хорошо учиться. Тут же, как только отчислили, уже в пятницу прибежала ко мне заполошная мама, певица, которая уже год как решила, что сына она определила и теперь можно успокоиться. Ах, ах, мальчик так любит институт! У меня стоит очередь из заочников, которые хотят учиться на очном отделении. А чего же вы, мама, раньше не поинтересовались, как учится ваш мальчик? Показал ей пухлое дело сына, полное квиточков на пересдачи экзаменов. Чего же вы, мама, не всполошились по поводу его сплошных троек? Вот и сейчас, видимо, мама организовала звонок Зульфикарова. По привычке больших и капризных художников Тимур не захотел вникать ни в чьи-либо сложности, даже мои, которые заключаются в том, что я не могу отменять без причины собственные приказы, ему подавай свое. А сделал ли он что-либо, кстати, для меня? Сказал ли раз доброе слово? Он гений, я жестокий человек, обязанный щадить сынов и дочерей его знакомых.

Уже несколько дней подряд переживаю и по поводу других исключенных из института студентов. Конечно, многих восстановлю, но откуда у них такое ощущение безнаказанности? Среди исключенных за неуспеваемость и Таня Шалиткина. В Испанию-то она съездила, опоздала в институт на десять дней, а вот курсовой работы не сделала, зачета по стилистике не сдала. Есть и еще один занятный тип, покинувший, надеюсь временно, институт — Олег Фролов, которого мы год проучили в Дании и который вот теперь ни разу не посетил занятия по физкультуре. Это парнишка с понятием, все ему должны, везде он хочет как-то обойти, сделать только то, что удобно ему.

Весь день читал пьесы на конкурс «Открытая сцена», в том числе и пьесу нашего выпускника Коровина. Правда, это его самая первая пьеса и, кажется, выбор продюсера. Ну, вкус продюсеров, с их редким нюхом на деньги, даже если они пахнут говном, мы знаем.

Пьеса Александра Коровкина «Рябина кудрявая, или Деревенские страсти» — незатейливая в высшей степени. Я бы даже не назвал это комедией, а скорее, водевилем без песен и танцев. Конфликт практически отсутствует, вернее, он существует где-то за сценой — это неверные, неправильные мужья. Тот муж, который на сцене, — «изменник» в семейных трусах и попадает в ситуации, близкие комедиям раннего кинематографа: торт и шланг с водой. Остальные мужья — «порченые»: один с «неправильной ориентацией», что, конечно, для сегодняшнего театра, двадцать лет назад пережившего Жене, смело; другой — «доставала». В пьесе действуют три дома, рассказывающие свои судьбы, и некий Щукарь — охотник, выступающий под именем отца Федота. Как ни странно, всё это литературное сооружение позволяет актерам создавать некие своеобразные образы. Связано это, скорее, не с сюжетом и сценическим номинациям, а с достаточно ярким и интонационно подвижным языком автора. Но здесь же возникает и сложность с восприятием текста пьесы: слишком многие словесные дефиниции в своей духовности не поднимаются выше пупка. Порой кажется, что весь этот деревенско-пригородный мир зациклен на проблемах Фрейда. Это вызывает у меня опасение. Итак: всё пошловато и не возвышенно, хотя и весело. Имея в виду дебют совершенно нового режиссера, актрисы по первой профессии, можно было бы и рискнуть дать грант — на актерскую, сочную буффонную композицию.

Вторая пьеса меня просто поразила. Это так плохо, что пришлось даже в рецензии лицемерить и писать с меньшей резкостью, чем я обо всем это думаю. Здесь тоже занятные заказчики и продюсеры.

«Супруга президента», пьеса С. В. Филатова. Примитивная, многословная конструкция с интригами, достойными XVIII века. Некий карьерист и помощник депутата, кандидата в президенты, крутит роман с депутатской дочерью.

Одновременно в интригу вовлекается жена депутата и его мать, решительная женщина, типа Кабанихи. В пьесе всё время то «флейта слышится, то будто фортепьяно», звуки эти доносятся ещё из производственно-партийных конструкций сталинского периода.

Немалую надежду внушала фамилия автора: неужели тот самый из правительства Ельцина Филатов! Оказалось, нет. Совпали инициалы. А если бы тот, то какая удивительная возможность продемонстрировать низость существующей власти и полную моральную деградацию её представителей. Язык пьесы характеризуется полным его отсутствием или лексическими возможностями районной газеты.

Я также хотел бы отметить чудовищное завышение сметы в 5–6 раз для постановки этого политического шедевра.

20 сентября, понедельник. Утром приехал в институт в половине десятого, а во дворе на скамеечках уже наши ребята, тянет их сюда, тянет особая, присущая только нашему институту атмосфера. На лавочке сидят Настя, Леша с моего семинара и еще какие-то ребята. Я предупредил насчет курения: увижу возле скамейки окурки — заставлю убирать. Кстати, в прошлый понедельник кого-то вот так же заставил взять у дворника совок и метлу и убрать налузганную шелуху от семечек.

Пошел на заочку, завтра начинает заезжать второй курс, а сегодня заканчивает первый. Возле аудитории ВЛК на рояле играет Олег Иванов, вперемежку с какой-то девушкой. Живая музыка определенно всегда притягивает — вокруг толпятся ребята, слушают.

Около одиннадцати ходил в агентство на Петровском переулке рядом с Советом Федерации сдавать паспорт для поездки в Грецию. В конце переулка вдруг впервые увидел огромную пристройку к музыкальному театру Станиславского и Немировича-Данченко. Видимо, будет теперь еще и вторая сцена и огромные репетиционные залы. Комплекс производит невероятно серьезное и мощное впечатление. В такие минуты начинаю гордиться Москвою и временем и одновременно думать, сколько же денег добываем мы с налогоплательщиков? А сколько людей на этом строительстве стали богатыми? Кстати, объявился ли главный балетмейстер театра Брянцев, сообщение об исчезновении которого в Праге промелькнуло в прессе несколько недель назад?