Иосиф Сталин, его маршалы и генералы - Леонид Михайлович Млечин

Оправдываясь, Жуков и Тимошенко ответили, что всего лишь развили его идеи, высказанные в выступлении 5 мая. Сталин снисходительно объяснил военачальникам:

— Я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят газеты всего мира.

Сталинская политика привела страну и Красную армию к трагедии лета сорок первого. Но в тот день вождь рассуждал разумнее, чем Тимошенко с Жуковым.

Если Жуков тогда всерьез предлагал нанести превентивный удар по вермахту, это означает только одно: начальник Генерального штаба плохо представлял себе соотношение сил и возможностей вермахта и Красной армии.

Жуков считал, что основные силы вермахта сконцентрированы на юге. На самом деле главные силы немцы сосредоточили севернее. Группа армий «Юг» состояла из десяти пехотных дивизий и одной танковой группы. А группа армий «Центр» — из двадцати четырех дивизий и двух танковых групп.

Военный историк Лев Александрович Безыменский считает, что в случае нанесения превентивного удара события развивались бы так.

Когда советский Юго-Западный фронт, выполняя задачу, поставленную Жуковым), двинулся бы на Краков и Люблин, он, по существу, нанес бы удар в пустоту. Зато подставил бы свой правый фланг под удар мощной группы армий «Центр».

Зато советский Западный фронт не имел сил и средств, чтобы противостоять танкам и моторизованным частям немцев, которые устремились бы прямиком на Москву.

Жуков с Василевским просчитались и с количеством немецких дивизий. Вернее, не они, а разведчики и операторы Генштаба, доложившие, что вермахт выставит против Красной армии примерно сто дивизий. Оказалось, что Гитлер сосредоточил против Советского Союза в полтора раза больше дивизий!

Впоследствии маршал Жуков сам признал:

— Хорошо, что Сталин не согласился с нами. Иначе при том состоянии войск могла бы произойти катастрофа...

Подготовленные Жуковым и Василевским в мае сорок первого, за месяц до нападения нацистской Германии, «Соображения...» не были импровизацией.

После финской войны идея наступательной войны торжествовала в руководстве Красной армии. Весной сорок первого на заседании Главного военного совета РККА выступавшие говорили только о наступательных действиях. Считалось, что если немцы и начнут войну, то сразу надо будет перейти в наступление и громить врага. Оборону Красная армия не признавала. Воевать предполагалось только на чужой земле. 5 мая Сталин еще раз повторил это молодым командирам, желая добавить им боевого духа.

Речь Сталина была продиктована его раздражением, вызванным немецкими победами на Западе. Ему не нравилось, что вермахт предстал непобедимым. Он решил успокоить своих командиров. Но одновременно Сталин все-таки хотел напомнить им, что Германия — потенциальный военный противник. Это не означало, что война вот-вот начнется. Это был лозунг завтрашнего дня. Красная армия должна постепенно готовиться к тому, чтобы в какой-то момент перехватить у Гитлера военную инициативу.

Через несколько дней после выступления Сталина только что избранный секретарем ЦК Александр Сергеевич Щербаков проводил совещание руководителей средств массовой информации. Он так сформулировал задачи антигерманской пропаганды:

— Осторожно, не дразнить, повода не давать, аналогии и намеки, но систематически, капля по капле.

Готовясь к войне, ненависть к врагу возбуждают не по капле...

За месяц до начала войны Герой Советского Союза генерал Дмитрий Данилович Лелюшенко, которому поручили формировать 21-й механизированный корпус, приехал в Москву к начальнику Главного автобронетанкового управления Красной армии с вопросом:

— Когда же к нам прибудут танки, положенные по штатному расписанию?

— Не волнуйтесь, — ответил начальник главка генерал-лейтенант Яков Николаевич Федоренко. — По плану ваш корпус должен быть укомплектован полностью в сорок втором году.

В марте в Генеральном штабе Красной армии составили график отпусков офицеров оперативного управления на весь год, включая летние месяцы. Если бы собирались воевать, кто бы разрешил генштабистам отдыхать? Более того, в начале июня Генеральному штабу было приказано в двухнедельный срок сократить штаты центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов. Приказ не успели разослать по округам из-за начавшейся войны...

«Довольно внимательно изучая характер действий немецких войск в операциях в Польше и во Франции, — писал маршал Рокоссовский в своих воспоминаниях, — я не мог разобраться, каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев?

Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали...»

Маршал имел в виду, что приграничные войска были развернуты в наступательных порядках, словно готовясь нанести удар первыми, и потому оказались уязвимыми, когда им пришлось обороняться.

К удивлению Рокоссовского, Генеральный штаб в Москве и командование Киевского военного округа никак не реагировали на очевидные военные приготовления немцев:

«Атмосфера непонятной успокоенности продолжала господствовать в войсках округа.

В районе Ровно произвел вынужденную посадку немецкий самолет, который был задержан располагавшимися вблизи нашими солдатами. В самолете оказались четыре немецких офицера в кожаных пальто (без воинских знаков). Самолет был оборудован новейшей фотоаппаратурой, уничтожить которую немцам не удалось (не успели). На пленках были засняты мосты и железнодорожные узлы на киевском направлении...

Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что распоряжением, последовавшим из наркомата обороны, самолет с этим экипажем приказано было немедленно отпустить в сопровождении (до границы) двух наших истребителей».

И все-таки некоторые военные приготовления весной сорок первого делались?

В середине марта Тимошенко и Жуков попросили Сталина призвать из запаса приписной состав для переподготовки. Вождь отказался: не хотел злить немцев.

Тимошенко и Жуков настаивали. Доложили, что «значительная часть нашего приписного состава подготовлена очень плохо, о чем свидетельствует отрицательный опыт во время войны с Финляндией и на Халхин-Голе. В основной массе приписной состав осваивал боевую подготовку и проходил воинскую службу в территориальных частях, в которых он не имел возможности изучить способы борьбы с танками, авиацией и тем более взаимодействовать с ними...»

Проявили настойчивость и убедили. В конце марта Сталин согласился призвать полмиллиона человек, чтобы доукомплектовать стрелковые дивизии в приграничных округах.

8 марта политбюро приняло постановление о проведении учебных сборов военнообязанных запаса:

«1. Разрешить НКО призвать на учебные сборы в 1941 году военнообязанных запаса в количестве 975 810 человек...

2. Разрешить НКО привлечь на учебные сборы из народного хозяйства сроком на 45 дней 57 700 лошадей и 1680 автомашин...»

Учебные сборы должны были пройти с мая по октябрь. Это тоже была форма боевой подготовки резервистов.

С 25 марта по 5 мая шел скрытый призыв в армию. Потом Сталин разрешил призвать еще триста тысяч резервистов, чтобы укомплектовать укрепрайоны, артиллерию резерва главного