Война ведьмы - Джеймс Клеменс

До сих пор Мерик признавал, что его интерес к Елене рос все больше, чем больше проступали в ней черты, присущие королевскому роду. Он снова коснулся шрама на щеке. Он встречался лицом к лицу с ужасом, бродившим по этой земле, и знал, что девушка и остальные сражаются за праведное, благородное дело. За время их долгого путешествия, Елена не раз показала, что в глубине сердца так же благородна, как и ее предки, и Мерик не в коем случае не хотел, чтобы ее постигла неудача. Поэтому для него счастьем стало защищать девушку, выполняя свои обязанности одновременно для двух женщин — единственных женщин в его жизни — ведьмы и королевы. Елену нужно было охранять, не только для того, чтобы сохранить королевский род, но и в надежде вернуть своему народу эту землю.

Но когда взгляд Мерика вернулся к солнечному ястребу — символу его королевы, он задумался о том, сколько еще цели этих двух женщин будут совпадать. И если их дороги разойдутся, по какой из них отправится он?

Вздохнув Мерик попытался отогнать от себя этот вопрос. Из сундука установленного в ногах кровати он вынул маленький камень. Потерев его холодную поверхность Мерик поднес его к губам и дохнул на него. Яркая блестка сверкнула в глубине драгоценного камня. Удовлетворившись этим Мерик положил камень на кровать и достал из недр сундука другую вещицу — длинный, тонкий кинжал. Он пробежал пальцем вдоль тонкого клинка. При его прикосновении из металла посыпали серебристые искры. Как и солнечный ястреб, ледяной кинжал был частью его наследства. Более мощный чем обычное оружие, он должен был еще не раз послужить хозяину в предстоящем путешествии. Мерик положил ледяной кинжал рядом с камнем. А потом эльф достал последний предмет, хранившейся в сундуке. Чтобы осторожно вытащить его, Мерику пришлось взять его обеими руками. Именно из-за него он спустился в каюту.

Вытащив лютню Нилен из сундука, он опустил ее на колено. Несколько секунд он изучал завитые узоры резного дерева. Эту лютню вырезали из сердца дерева нюмфаи, когда оно умерло. Осторожно эльф положил пальцы на звонкие струны. Музыка этой лютни напоминала мягкий вздох, шепот облегчения от того, что она смогла заговорить вновь. Взяв несколько вибрирующих аккордов, Мерик склонился, прислушиваясь к голосу инструмента. А потом он стал мягко играть, укрепляя сердце перед лицом грядущей битвы.

В то время как голос лютни медленно убаюкивал его, он мысленно вернулся к своему затруднительному положению в отношении Елены. За что же все таки они сражались? Может все дело в свободе, как настойчиво утверждал Джоах? Или, возможно, это что-то более осязаемое? В музыке лютни вставали картины его родного дома.. Облако замка Штормовой Гавани проплыло перед ним. Эти воспоминания звали Мерика, приказывали ему не вступать в сражение, бежать с поля битвы, по меньшей мере на какое-то время.

Неожиданно шорох шагов разрушил его грезы, Прикрываясь лютней, словно мечом он встал с кровати и подошел в двери. Мгновение он прислушивался. Он не слышал ни каких звуков, но без сомнения, кто-то стоял на пороге его каюты.

Потянувшись к щеколде, Мерик резко распахнул дверь и обнаружил маленького сжавшегося мальчика. Эльф опустил лютню. Всего мгновение понадобилось на то, чтобы признать в незваном госте, ужасного Тока.

— Мальчик, почему ты подкрался ко мне под дверь? Разве не тебя послали к левиафанам?

— Я… Я спрятался, — беспомощно пробормотал он. — С лошадьми.

Мерик нахмурившись посмотрел на ребенка.

— Не дурил бы ты. Ты был бы в безопасности рядом с мирая.

— Я не хочу идти с другими. Вы… больше я никого не знаю в этом мире.

Мерик покачал головой.

— Не важно проник ты на корабль тайком или нет, но почему ты появился только сейчас?

— Му… Музыка, — мальчик указал рукой на лютню, которая до сих пор оставалась в руках Мерика. — Я захотел послушать ее. Когда я ее слышу мне становиться так хорошо.

Мерик вспомнил, что раньше. Всегда когда он играл на лютне, Ток сидел рядом. Мальчик постоянно восхищался его песнями. Мерик сел назад на кровать, положив на колени лютню.

— Музыка заставила тебя вспомнить о доме?

— У меня нет дома, господин, — пожал плечами Ток.

Мерик нахмурился.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у тебя нет дома?

Ток нервно переминался в дверном проеме, не зная можно ли ему зайти или нет.

— Я был бродячим арфистом на улицах Порт Роула. Я плавал на разных судах. Море мой единственный дом.

Мерик мысленно сравнил рассказ мальчика со своей собственной историей. Он не мог вообразить себе, на что это похоже: не знать своего прошлого, быть ни в силах ни одно место назвать своим домом. Наконец он знаком предложил мальчику присесть рядом с ним на узкой кровати.

— Садись.

Ток с облегчением расслабился. Он быстро шагнул к сундуку и присел на краешек. Его глаза широко раскрылись от удивления, когда он заметил солнечного сокола на жердочке. Но почти сразу же взгляд мальчика вернулся к лютне, словно умоляя Мерика что-нибудь сыграть.

— Скажи Ток, что слышаться тебе в звуках этой лютни? Что рисует тебе воображение?

Вопрос заставил мальчика заерзать. Когда же он вновь заговорил, то его речь больше напоминала шепот.

— Я чувствую… тепло… Тут… — и он показал на свою грудью — А потом… мне кажется что музыка уносит меня куда-то, где никто не станет смеяться надо мной и не станет пытаться бить меня. Я закрываю глаза, и мне кажется… Мне кажется я где-то далеко-далеко… — на глаза мальчика навернулись слезы.

Мерик на мгновение взглянул на лютню, которую до сих пор держал в руках. На мгновение ему показалось, что магический инструмент внимательно наблюдает за мальчиком.

— Пожалуйста… сыграйте что-нибудь для меня, — беспомощным голосом попросил Ток. — Совсем немного.

Несколько секунд Мерик не шевелился. Наконец он протянул лютню мальчику.

— Настало время, когда ты сам себе сыграешь, Ток.

Некоторое время мальчик держал инструмент на вытянутых руках, словно сжимал в руках извивающуюся змею. В его глазах застыло выражение ужаса.

— Я… Я не смогу!

— Поставь лютню на колено. Ты не раз видел, как я это делаю.

Проглотив комок от страха, мальчик сделал так, как ему велели.

— Теперь положи руку на гриф. Не беспокойся о том, где твои пальцы. А теперь проведи по струнам ногтями другой руку.

Пальцы Тока дрожали, но он слушал и учился. Он относился к инструменту с уважением, близким к почитанию. Когда его пальцы впервые коснулись струн, родившийся звук, казалось, заморозил его. Аккорд испуганным воробьем промчался по комнате. Лютня Ни'лахна говорила собственным голосом, который не так уж сильно зависел от искусства музыканта. Ток посмотрел на Мерик и взгляд его был полон радости и удивления.