Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - Уильям Форд Гибсон

– Вот, бери. Объясни им, что все в порядке. Что это просто недоразумение.

– Не надо, – отшатнулась Мэриэлис, – положи ее на место. Видишь ли, – она судорожно сглотнула, – проблема совсем не в том, недоразумение это или не недоразумение. Проблема в том, что и так и так они нас убьют, потому что мы знаем об этой штуке. А Эдди, он и слова им против не скажет. Потому что не может. А еще потому, что он вроде как сыт мной по горло, этот мелкий, неблагодарный, вонючий заебыш… – В ее голосе не было злобы, только тоска и усталость. – Так что на него рассчитывать не приходится.

– Счет вскрыт, – сказал Масахико. – Вернись к нам, пожалуйста. Тут у тебя гость.

29

Ее плохая сторона

В фургончике пахло резиной и разогретой электроникой. На месте снятых задних сидений чернели аппаратурные блоки, опутанные проводами и проложенные комками пузырьковой упаковки.

Рез сидел впереди, рядом с водителем, тем самым калифорнийским самураем из Акихабары. Лейни пристроился на одном из блоков, между Арли и Ямадзаки; за их спинами с такими же примерно удобствами разместились Вилли Джуд и третий техник, рыжий. При каждом толчке Лейни страдальчески морщился; боль в ушибленном о столик боку не только не утихала, но и становилась все сильнее. Уже здесь, в машине, он обнаружил на своем левом носке кровь, но так и не сумел разобраться, из какого она места, да и вообще – своя или чья-нибудь.

Арли прижимала к уху мобильник.

– Восьмой вариант, – сказала она, обращаясь, как видно, к водителю; тот тронул клавишу дорожной карты, по экрану побежали кварталы Токио, нарезанные координатными линиями на ровные квадратики. – Мы берем Реза с собой.

– Отвезите меня в «Империал», – сказал Рез.

– Приказ Блэкуэлла.

– Дай-ка я сам с ним поговорю. – Рез повернулся и взял у нее трубку.

При повороте налево, с узкой улочки на широкую, свет фар на мгновение выхватил людей, вразброд спешивших оказаться как можно дальше от «Западного мира»; никто из них не переходил на бег, все изображали из себя случайных прохожих, таких себе любителей подразмять ноги перед сном. Обе улицы были довольно невзрачными, плотно застроенными и – если не считать прикидывающихся ветошью пешеходов – совершенно пустынными.

– Кити, – сказал Рез, – я хочу вернуться в свой отель.

Справа и чуть впереди из-за домов вынырнула жестокая, ослепительная звезда полицейского вертолета, по белому бетону побежали угольно-черные тени. Рез слушал трубку. Мелькнула и исчезла позади всенощная лапшовая обжираловка, тусклая желтизна пластиковых, полупрозрачных занавесок, суматошливое мелькание на экранчике маленького телевизора. Арли схватила Лейни за колено и ткнула пальцем вперед, через Резово плечо. Справа на перекресток вылетели три белых броневика с пронзительно-голубыми мигалками на кургузых, угловатых башнях; они пересекали улицу чуть не под самым носом минивэна и пропали из виду, беззвучные, как тени.

Рез снова повернулся и протянул Арли ее мобильник.

– Кити малость не в себе. Хочет, чтобы я пошел с вами и ждал его там.

– А он уже знает, что это такое было? – поинтересовалась Арли, забирая трубку.

– Любители автографов, – ухмыльнулся Рез и начал поворачиваться.

– А что случилось с идору? – спросил Лейни.

– С идору? – уставился на него Рез. – А вот если бы вы умыкнули эту новую платформу – прекрасная, кстати, работа, – что бы это вам дало?

– Не знаю.

– Единственная реальность Рэй находится в плоскости непрерывного творчества, порождения. Не состояние, а процесс, бесконечно больший суммы всех ее «я», прошлых и будущих. Платформы тонут под ней, одна за другой, а она становится все сложнее, все осязаемее… – Зеленые миндалевидные глаза мечтательно затуманились.

Рез отвернулся. Арли осторожно прикладывала к рассеченному углу рта бумажный носовой платок.

– Лейни-сан… – Ямадзаки, шепотом. Сует что-то в руку. Наглазники с проводом. – У нас тут база данных по глобальной активности фэнов…

Ребра ноют со страшной силой. Может, трещина? А кровь, это из ноги?

– Чуть попозже, ладно?

Номер Арли был вдвое больше номера Лейни. В нем имелась даже миниатюрная гостиная, отделенная от спальни и ванной золочеными створчатыми дверьми. У четырех стульев, стоявших в гостиной, были очень высокие, очень узкие спинки с навершиями из матированной нержавейки в форме неизбежных эльфийских колпаков. На одном из этих поразительно неудобных стульев и сидел сейчас Лейни, сидел, скрючившись от боли и нянькая пострадавший бок. Кровь оказалась все-таки его собственной, с ободранной лодыжки. У Арли в ванной нашлась вполне профессиональная аптечка скорой помощи, и он залепил ссадину микропоровым пластырем. С ребрами было сложнее; здесь, пожалуй, могло бы помочь что-нибудь вроде эластичной повязки, но в аптечке ничего на этот счет не нашлось.

Справа на соседнем стуле Ямадзаки воссоединял пиджак с рукавом при посредстве анодированных под золото булавок из эльфийско-колпачного швейного набора. Такие наборы имелись в каждом номере каждой, наверное, гостиницы, но Лейни никогда еще не видел, чтобы ими пользовались. Ямадзаки снял поврежденные очки и работал, чуть не прижимая пиджак к носу; в его фигуре было что-то мирное, почти старушечье. Еще правее сидел, молодецки распрямившись, огненновласый техник с весьма для такой масти уместной фамилией Шеннон; он читал глянцевый журнальчик, явно прихваченный из какой-то халявной раскладки.

Рез лежал на кровати, подоткнув под плечи все наличествующие подушки, а Вилли Джуд сидел у него в ногах, прочесывая с помощью своих гляделок телевизионный эфир. Судя по всему, разгром «Западного мира» не попал еще в выпуски новостей, хотя на одном из клубно-развлекательных каналов и проскользнуло нечто вроде намека.

Арли стояла у окна, прижимая к распухшей губе кубик льда, завернутый в белую тряпочку.

– А когда его ждать, хотя бы примерно? – спросил Рез.

– Понятия не имею, – сказала Арли. – Но Блэкуэлл весьма настойчиво просил, чтобы ты его дождался.

Рез обреченно вздохнул.

– Слушай, Рез, – сказал барабанщик, – ты бы не мешал людям о тебе заботиться. Это их работа.

Блэкуэлл велел Резу ждать его, неявно подразумевая, что ждать будут и все остальные. Лейни ничуть в этом не сомневался, но все равно решил улизнуть в свой номер. Ничего они ему не сделают, в крайнем случае – не выпустят. Оставалось только выбрать подходящий момент.

Долгожданный австралиец вошел в гостиную без стука, на ходу засовывая в карман нечто черное, и близко не похожее на стандартный гостиничный ключ. На его правой щеке нежно розовел косой крест из пластыря; та полоска, что подлиннее, начиналась у подбородка и почти достигала единственного уха.

– Привет, Кити, – ухмыльнулся Рез.

– Вот ты слинял без сопровождения, – сказал Блэкуэлл, – а совершенно