100 великих авантюристов - Игорь Муромов

Первым поймали Блоху. Сонька, продолжавшая путь одна, заплутала и вышла на кордон. Но в этот раз ей посчастливилось. Врачи Александровского лазарета настояли на снятии с Золотой Ручки телесного наказания: она оказалась беременной. Блоха же получил сорок плетей и был закован в ручные и ножные кандалы. Когда его секли, он кричал: «За дело меня, ваше высокоблагородие! За дело! Так мне и надо!»

Беременность Соньки Золотой Ручки закончилась выкидышем. Дальнейшее ее сахалинское заточение напоминало бредовый сон. Соньку обвиняли в мошенничестве, она привлекалась — как руководитель — по делу об убийстве поселенца-лавочника Никитина.

Наконец, в 1891 году за вторичный побег ее передали страшному сахалинскому палачу Комлеву. Раздетой донага, окруженной сотнями арестантов, под их поощрительное улюлюканье палач нанес ей пятнадцать ударов плетью. Ни звука не проронила Сонька Золотая Ручка. Доползла до своей комнаты и свалилась на нары. Два года и восемь месяцев Сонька носила ручные кандалы и содержалась в сырой одиночной камере с тусклым крошечным окном, закрытым частой решеткой.

Чехов так описал ее в книге «Сахалин», «маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым старушечьим лицом… Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное…» К моменту описываемых Чеховым событий, то есть в 1891 году, Софье Блювштейн было всего сорок пять лет…

Соньку Золотую Ручку посещали писатели, журналисты, иностранцы. За плату разрешалось с ней побеседовать. Говорить она не любила, много врала, путалась в воспоминаниях. Любители экзотики фотографировались с ней в композиции: каторжанка, кузнец, надзиратель — это называлось «Заковка в ручные кандалы знаменитой Соньки Золотой Ручки». Один из таких снимков, присланный Чехову Иннокентием Игнатьевичем Павловским, сахалинским фотографом, хранится в Государственном литературном музее.

Отсидев срок, Сонька должна была остаться на Сахалине в качестве вольной поселенки. Она стала хозяйкой местного «кафе-шантана», где варила квас, торговала из-под полы водкой и устраивала веселые вечера с танцами. Тогда же сошлась с жестоким рецидивистом Николаем Богдановым, но жизнь с ним была хуже каторги. Больная, ожесточившаяся, она решилась на новый побег и покинула Александровск. Прошла около двух верст и, потеряв силы, упала. Ее нашли конвойные. Через несколько дней Золотая Ручка умерла.

Петр Иванович Рачковский

(1853–1911)

Организатор политического сыска в России. Заведующий заграничной агентурой Департамента полиции (Париж, Женева, 1885–1902). Вице-директор и заведующий политчастью Департамента полиции (1905–1906). В декабре 1905 года руководил арестами участников вооруженного восстания в Москве.

Из справки, обнаруженной в бумагах министра внутренних дел и шефа Жандармов Российской империи фон Плеве после убийства его в 1904 году:

"Петр Иванович Рачковский, потомственный дворянин, действительный статский советник, получил образование домашнее и, не имея чина, поступил на службу в 1867 году младшим сортировщиком Киевской губернской почтовой конторы, затем состоял в канцеляриях: одесского градоначальника, губернаторов киевского, варшавского и калишского, а также в канцелярии X департамента Правительствующего Сената; в 1877 году был назначен судебным следователем по Архангельской губернии, а в 1878 году от этой должности уволен по прошению. Оставшись вследствие того без средств, Рачковский поместился в качестве воспитателя в доме генерал-майора Каханова и вместе с тем стал заниматься литературным трудом, посылая корреспонденции в разные газеты.

В 1879 году в III отделении собственной Его Имперского Величества канцелярии были получены сведения о близком знакомстве Рачковского с неким Семенским, который обвинялся в укрывательстве Мирского после совершения им покушения на жизнь генерал-адъютанта Дрентельна; кроме того, имелись агентурные сведения, что Рачковский пользуется в студенческих кружках репутацией выдающегося революционного деятеля. Ввиду этого он был подвергнут обыску, аресту и привлечению в качестве обвиняемого к дознанию о государственном преступлении. Дело это в том же году было прекращено, так как Рачковский выразил готовность оказывать государственной полиции агентурные услуги. Рачковский вслед за этим был разоблачен как секретный агент революционным кружком при содействии одного из членов этого кружка, Клеточникова, служившего в III отделении собственной Его Величества канцелярии, поэтому вынужден был скрыться на некоторое время в Галицию. В 1881 году, после событий 1 марта 1881 года (убийства народовольцами Александра II), с учреждением в г. Санкт-Петербурге т. н. «Священной дружины», призванной оберегать жизнь нового императора Александра III, проник в ее ряды и завязал близкое знакомство с одним из ее руководителей князем Белосельским. В 1883 году поступил на службу в Министерство внутренних дел и был откомандирован в распоряжение отдельного корпуса жандармов. Весной 1884 года направлен в Париж для заведования заграничной агентурой департамента полиции. По характеру Рачковский авантюрист и искатель приключений. В интересах своей карьеры способен пойти даже на преступление. В департаменте полиции имеются данные, что один из агентов заграничной агентуры, находившийся на связи Рачковского, убил в Париже генерала Сильвестрова, прибывшего с заданием директора департамента полиции тщательно и всесторонне проверить деятельность Рачковского и лично неприязненно и подозрительно относившегося к нему. Однако причастность Рачковского к убийству Сильвестрова установить не удалось. Агент, убивший генерала Сильвестрова, покончил жизнь самоубийством".

Рачковский был одной из самых ярких и в то же время темных личностей царской охранки. Авантюрист по натуре, Рачковский занимался бесконечными интригами, находя в них истинное удовольствие. Вскоре ему стало тесно в России, и Петр Иванович начал мечтать об авантюрах международных, которые принесли бы ему славу и быстрое обогащение. Через другого знаменитого авантюриста Манусевича-Мануйлова, близкого к окружению Александра III, а затем и Николая II, в частности к широко известному в России своими подлостями князю Мещерскому, Рачковский добился своего назначения на должность заведующего заграничной агентурой департамента полиции в Париже. В этом качестве, при своих незаурядных способностях в области политического сыска, Рачковский сумел оказать важные услуги царскому самодержавию в борьбе с революционным движением в России. Именно с Рачковским работали такие «солидные» провокаторы, как Евно Азеф, Лев Бейтнер и Мария Загорская. (Только по одному делу Азеф выдал царской полиции 59 революционеров.)

Рачковский хорошо понимал, что для успешной карьеры ему необходимо радовать начальство раскрытием «громких» дел и проведением энергичных акций в отношении «крамольников» и «смутьянов». Потому-то он и задумал операцию, которая должна была окончательно утвердить его в глазах высокого петербургского начальства как опытного и удачливого мастера политического сыска, надежного слугу царя и престола.

В то время начальство беспокоили масштабы распространения в России антиправительственной литературы, издаваемой партией «Народная воля». Рачковскому через свою агентуру удалось установить, что главная типография народовольцев находится в Женеве. Он решил ликвидировать ее, невзирая на государственный суверенитет Швейцарии. Установив точный адрес типографии, он дал указание своему представителю в Швейцарии — ротмистру Турину — отыскать среди женевских преступников человека, который помог бы ночью взломать двери типографии. Через несколько дней был завербован швейцарец Морис Шевалье, опытный взломщик.

В 11 часов вечера у Дома народного творчества в Женеве собрались Рачковский, его сотрудники Турин, Милевский, Бинта, тайный агент «Ландезен» и Шевалье. Типография не охранялась — у народовольцев не было денег на сторожа, к тому же они не думали, что агенты тайной полиции осмелятся в нарушение международных норм разгромить предприятие на территории суверенного государства По знаку Рачковского Шевалье легко открыл двери. Начался разгром типографии. Прежде всего уничтожили всю отпечатанную и приготовленную к отправке в Россию нелегальную литературу, рассыпали набор, поломали машины. Несколько пудов типографского шрифта разбросали по ночным улицам Женевы.

Рачковский поручил одному из своих тайных агентов, некоему Гольшману, обладавшему бойким пером журналиста и богатым воображением, как можно красочнее описать проведенную в Женеве операцию. Послание ушло в департамент полиции. Этот шаг Рачковского оказался исключительно дальновидным. Полученный в Петербурге доклад о разгроме народновольческой типографии произвел большое впечатление и на директора департамента полиции Дурново, и на министра внутренних дел и шефа жандармов графа Толстого.