«Юность». Избранное. X. 1955-1965 - Василий Аксенов

«С чем я только ни встречусь на свете…»

Дочери моей — Руте.

С чем я только ни встречусь на свете, —Все понятным становится мне…А чему это малые детиУлыбаются часто во сне!

Правда, что же им может присниться,Два-три дня — вот и все их житье!Развеселая птица-синица?Так они не видали ее!

Не видали ее — ну, откуда!Ничего не слыхали о ней…Может, попросту снится им чудо,То, которого нету чудней!

А быть может, — подумайте сами —Им смешно, что над ними, в траве.Папа с мамой стоят вверх ногами,Ходит бабушка на голове?

Нет, я думаю, все же не это!..Только, знаете, как ни крути,Никакого другого ответаДо сих пор не могу я найти.

И когда, свою дочку качая,В полдень или порою ночнойЯ улыбку ее замечаю,Что-то вдруг происходит со мной.

У меня аж по самые ушиРаздвигаются краешки рта,И вливается в тело и в душуНепонятная мне доброта.

Словно в луг окунулся я в росный,Словно детство вернулось ко мне…Обнажая беззубые десны,Улыбается дочка во сне.

«А мне теперь всего желанней…»

А мне теперь всего желаннейНочная поздняя пора.Я сплю в нетопленном чулане,В котором не хранят добра.

Здесь лишь комод с диваном старым,Вот все, чем красен мой приют.И подо мною, как гитары,Пружины стонут и поют.

Тут воздух плесенью пропитан,Он пахнет сыростью ночной…Я слышу, как в ночи копытомСтучит корова за стеной,

Как писк свой поднимают мыши,Вгрызаясь в рукопись мою,Как кошки бесятся на крыше…И точно в полночь я встаю.

Коптилку-лампу зажигаю,Беру помятый свой блокнот.И всю-то ноченьку шагаюВперед, назад и вновь вперед.

И, отступая, тают стены,И все меняется вокруг…Вот возникает им на сменуЗалитый солнцем росный луг.

А где же тут диван с комодом!Они ушли на задний план…Уже не плесенью, а медомБлагоухает мой чулан.

И не корова над корытомСтучит-гремит в полночный час.То бьет некованым копытомМой застоявшийся Пегас.

А что мне значит писк мышиныйИ вся их глупая возня,Когда поэзии вершиныВдали сверкают для меня?!

Дмитрий Сухарев

Царь

Ты — царь природы! Убедись!

Тюлень такой — ему не сыро,Ему тепло и без огня.Глядит он весело и сытоНа посиневшего меня.А что тюленю эти волны!Нырнул — и под волну подлез,И вновь косит глазком проворным.Небось, хихикает, подлец.Но я гребу сквозь все невзгодыИ, зло срывая на весле,«Я царь! — кричу. —Я царь природы!Я самый главный на земле!Я царь!..»А дождь меня колотит.«Я царь!» — кричу.А он идет.А в сапоге моем колодец.А зуб на зуб не попадет.Какой я царь! Кому я нужен?Дышу, простуженно сипя.Чтоб комару испортить ужин,Поганю химией себя.Какой я царь! Подумать тошно…Но мне весло скрипит во мгле:Держись, родной,Ведь это точно —Ты самый главный на земле.

Тает!

Апрель, апрель ка улице!А на улице февраль.Еще февраль на улице,А ка улице — апрель!

И крыши все затаяли,И солнышко печет.Эх, взять бы мне за талиюПодснежников пучок!Взять бы в руки вербочку.Чтоб запахом текла,Мимозную бы веточку —Весточку тепла!Весточки вы ранние,Ветры издалека, —Весенние, бескрайние.Искрящиеся слегка…

Апрель, апрель на улице!А на улице февраль.Еще февраль на улице,А на улице — апрель!

Не дома, не под крышею —На самом ветеркеСтоит девчонка рыжаяВ зеленом свитерке.Стоит с довольной миною.Милою весьма.А может, вправду минула,Сгинула зима?А может, вправду сгинула?Солнышко печет!Той, что шубку скинула, —Слава и почет!

Апрель, апрель на улице!А на улице февраль.Еще февраль на улице,А на улице — апрель!

И я стою на улице.Шалый и хмельной,И асфальт на улицеХодит подо мной.

Я рот закрыл с опаскою.Держу едва-едваВот эти шалопайские.Шампанские слова.Весточки вы ранние,Ветры издалека, —Весенние, бескрайние,Искрящиеся слегка…

Когда человек больной

Когда человек здоровый.Ему на все наплевать.Когда человек здоровый,Он зря не ляжет в кровать.Зачем ложиться в кровать! —Он человек здоровый.

Когда человек больной —Ох, до чего ему маятно!Когда человек больной,Особенно если маленький,Ох, до чего ему маятно,Когда он лежит больной!

Вот он лежит, редкой.Ни слова не говорит, —Где у него болит,Что у него болит.Мается и молчит.Мечется и кричит.

Когда человек здоровый,Ему чего горевать! —Может ходить по дорогам,А может петь-распевать.Только нет от этого прока,Если рядом кому-то плохо:Кто-то мечется, кто-то мается,Кто-то лежит больной, —Особенно если маленький,Маленький и родной.

Дондок Улзытуев

Русскому брату

Эту песнь посвящаю тебе,русский брат, чьи волосы цвета               пшеницы.Я с далеких холмов посылаю тебе               эту песнь,пусть несется стремительней птицы.Я — горячих степей саксаул.Ты — раскидистый тополь,            встречающий ветры.Ты в галактику пышную крону взметнул:Ты шумишь над планетой ветвями надежды.Ты раскинул широкие листья свои,на ветру шелестящие, словно знамена,на которых написано слово любви…Пусть летает оно над землей             окрыленно.Ты меняешь земли стародавний покрой,ты проходишь походкою старшего брата,и смешалась в тебе европейская кровьс буйной кровью       кочевника и азиата.Мы идем за тобою в невиданный век,мы с тобою проходим землею весенней.Мы грядущего завтра встречаем               рассвет,и зовут нас просторы          бескрайней вселенной.

Лидия Урушева

Целинникам

Это всем нам знакомо,Мы прошли через это:По путевке райкомаВъехать в знойное лето.

Въехать в марево степи,Въехать в знойное утроНа гремящем прицепе.На усталой попутной.

Въехать звонкою стайкойИ чернеть от загара,В пропылившихся майках,Подвернув шаровары.

Задыхаться от ветра,Пить вприпад из речушек.Обмелевших заметноВ этой дьявольской суши,

И работать, работатьТо ведром, то лопатой.Между грязных и потных.От усталости ватных.

Это всем нам знакомоИ привычно:В семнадцатьПо путевке райкомаВ дальний путь собираться.

Владимир Файнберг