Рифейские горы - Александра Турлякова

Что-то удерживало Кэйдара всякий раз, когда жар внутри тела становился почти непереносимым. Не страх перед возможным отпором, не страх перед отравлением тем ядом от браслета, нет. Он помнил её насмешку, её презрение в глазах, собствен-ное ощущение унижения в тот вечер… Её смех в спину… Это он не мог забыть никак. Это стояло между ними обоими большей преградой, чем национальная непри-язнь.

И не было никакой силы, способной хоть как-то поправить ситуацию. Они так и оставались врагами, непримиримыми врагами, не способными на понимание, на сочувствие, на компромисс…

Кэйдар толкнул раскрытой ладонью дверь в собственную комнату, внутренне приготовился к встрече с виэлийкой, к её испуганно-настороженному взгляду. Оста-новился посреди комнаты, совмещающей в себе и кабинет, и спальню одновременно: покрывало ложа, расправленное настолько, что ни единой складочки; ни чашки, ни кружки на столе среди сдвинутых в сторону свитков, ни одной детской вещицы не попалось на глаза — ничего, что бы указывало на присутствие женщины и маленького ребёнка в этих стенах.

Оглядываясь кругом, Кэйдар не сразу вспомнил: ведь сам же распорядился ещё днём, чтоб подыскали подходящую комнату для Ириды и Тавиния. Где-нибудь по-близости от собственной, на этом же этаже. "Значит, она уже перебралась к себе и сына твоего забрала с собой. Всё, каждую его игрушку, каждую тарелочку со стола — ничего не осталось! Как будто не было его в твоей жизни. Будто это сон был…"

Тут вдруг заметил белую шаль на спинке кресла. Очень тоненькая, пушистая, мяг-кая на ощупь. Вспомнил: это она была сегодня у Ириды на плечах. Днём, когда захо-дил сюда в последний раз. Забыла, видимо…

Почему тогда прислуга не позаботилась?

От шали пахло нежным ароматом, цветочным, душистым. Ароматом чистой ухо-женной женщины. Да, так от Ириды пахло после ванны… От влажных волос, от самого тела… Отец Всемогущий! Так и скажи, что просто хочешь её видеть!.. Ага, после ссоры с одной гадюкой идти искать другую? Знаешь сам, тебе она не обраду-ется, это точно!

И всё равно пошёл, прихватив с собой шали, комком прижатую к груди.

__________________

Вошёл неслышно, будто крадучись. И Ирида не сразу его заметила, стояла спиной; длинные волосы, светлые, пушистые, золотились при свете светильника, стекая волной вниз почти до середины бедра. Красавица! Кэйдар разглядывал её, когда Ирида, почувствовав на себе взгляд, обернулась, и они встретились глазами.

— Вы… — она выдохнула с испугом, даже вздрогнула, и малыш у неё на руках, уро-нивший голову матери на плечо, тут же проснулся. Ирида отвернулась, поглаживая Тирона по спинке, зашептала ласково:- Спи, маленький, спи, мой хороший…

— Что, и ты не рада меня видеть? — Кэйдар устало сел на ложе, огляделся, пряча усмешку. Комнатка, конечно, небольшая, но тёплая и аж с двумя окнами. Два све-тильник напольных в три чаши по углам справа и слева от ложа. Детская кроватка возле небольшого столика, плетёный коврик на полу с неброской вышивкой. Альви-та и сейчас поскромничала: ни одного гобелена на стенах, но для няньки, по её мне-нию, и этого достаточно.

— Вы же сами знаете, господин, моя бы воля…

— Да, знаю! Твоя бы воля, всё закончилось бы ещё год назад. Я бы загибался с кин-жалом в печени, а ты… а тебя бы утопили в море, — Кэйдар бросил скомканную шаль на подушку. Ирида только бровью дёрнула: узнала свою шаль. Прижала губы, не нашлась сразу, что сказать в ответ, упрекнула, после недолгого молчания:

— Говорите потише, он и так плохо днём спал… И сейчас ещё заснуть не может…

— Да, конечно! Теперь можно показывать всем, а мне — в особенности — свою лю-бовь и преданность. А раньше? По рукам приходилось связывать, да? Удавку с шеи снимать!.. — Кэйдар если и сбавил голос, то совсем чуть-чуть, Ирида смотрела на него сверху с несказанным возмущением и протестом. Пьян — поняла ещё раньше, при первом же взгляде. А она всегда опасалась его пьяного. Поэтому и сейчас сдержа-лась, перенесла нападку спокойно, только ушла подальше, в глубь комнаты, приня-лась укладывать Тирона в кроватку. Думала про себя, закусив губу: "Говори, что хочешь, пожалуйста! От меня ты ни слова не услышишь! Ничего я тебе объяснять не собираюсь, всё равно не поймёшь… И вообще, зачем ты пришёл сюда? Опять кри-чать на меня? Иди к своей невесте!.. Пускай она тебя слушает… Сделай хоть раз в жизни доброе дело: оставь меня и моего сына в покое!.."

Вслух спросила лишь одно:

— Зачем вы пришли? Уже поздно…

— Неужели кто-то запретит мне видеть моего сына, когда я захочу? — Кэйдар выпря-мился одним стремительным движением, и Ирида в страхе отшатнулась. За спиной только угол, и мимо не прошмыгнуть. Он опять прижал тебя к стене: ни сбежать, ни спрятаться. Одно лишь остаётся: бороться! При этой мысли пальцы сами собой сжались. А кровь колотилась в висках повторяющимся заклинанием: "Он не посме-ет… Он не посмеет…"

— Вам лучше было бы уйти… — предложила обмирающим до шёпота голосом.

— А что? — он сделал всего один шаг, наполовину сократив разделяющее их расстоя-ние; разглядывал изучающим взглядом немигающих тёмных глаз. Ирида хорошо знала этот взгляд, взгляд мужчины, возжелавшего стоявшую перед ним женщину. — Неужели ты за всё время ни разу не вспоминала меня?

— Нет! — Ей хотелось кричать, но Ирида постоянно помнила о мальчике, спящем буквально в метре от неё. Повторила с выдохом. — Нет… — и тут же добавила, поправ-ляясь:- В кошмарах…

— Даже вот как? — Кэйдар удивлённо подбородком повёл, рассмеялся беззвучно. Они теперь оба перешли на шёпот, изъяснялись как любовники, затаившиеся от всего мира в укромном уголке. — Неужели я настолько страшный? — он был выше ростом и стоял так близко, что её мягкие волосы на макушке щекотали ему подбородок. Кэй-дар вдыхал знакомый аромат, такой же, как и от шали, одним им уже наслаждался, хотя и чувствовал: мало, ему этого ой как мало. Пять месяцев он её не видел, не знал даже, где она и с кем, постоянно думал о ней, а когда нашёл, то уже сам лишился возможности быть с той, которая ему нравится. Закон встал между ними обоими. Но разве это нормально? Когда какие-то дурацкие правила запрещают спать с желанной женщиной!

— И ты все эти месяцы была одна? Без мужчины? У тебя не было никого, кроме меня? Никто даже не пытался приласкать такую красавицу? — осторожно, одними пальцами, он отвёл лёгкие волосы назад, открывая её лицо, коснулся кожи на скуле, бархатистой, тёплой, очень нежной.

— Уйдите, прошу вас! — Ирида пихнула Кэйдара руками в грудь, попыталась оттолк-нуть его от себя, но тот поймал её за локти, притянул к себе ещё ближе, зашептал, глядя в глаза: