Дар волка. Дилогия (ЛП) - Энн Райс

— О, я именно так и думал… — начал было Стюарт, но тут же откинулся на спинку кресла и виновато развел руками.

— Вы учились этому, — с готовностью ответил Элтрам на незаконченную реплику. — И вы, и Ройбен осваивали это на своих компьютерах, в Интернете, вы прочли о духах и призраках все, что попадалось вам под руку.

— Да, — кивнул Стюарт, — кучу сумбурных теорий.

— Я не слишком углублялся в это, — признался Ройбен. — Вместо того чтобы учиться, слишком зацикливался на себе, на своих собственных переживаниях.

— Но в большинстве этих сумбурных теорий имеется здравое зерно, — продолжал Элтрам.

— Получается, что когда дремлющий дух сосредоточивается, концентрируется, он начинает по-настоящему мыслить, — заметил Стюарт.

— Да, — подтвердил Элтрам. — Он думает, он вспоминает, а ведь память — основа обучения и моральной опоры духа. Постепенно дух набирает силы и сильнее становятся его чувства — он восстанавливает способность видеть, как когда-то, хоть и не в совершенстве, вещный мир. Он снова обретает возможность слышать физические звуки, даже обонять и осязать.

— И все это проявляется по мере того, как он делается сильнее, — подхватил Ройбен. — М-м-м… Если дух представляет себе свою энергию в виде прежнего собственного тела, то оно, обретя форму, может случайно или намеренно попасть кому-то на глаза. И, конечно, вероятно, что этим кем-то окажется человек с особыми способностями.

— Понятно, — поддакнул Стюарт.

— Но примите, пожалуйста, во внимание, что дух Марчент ничего этого не знает, — она реагирует лишь в тех случаях, когда видит или ощущает присутствие Ройбена. И отзывается, только если Ройбен сам реагирует на ее появление. То, что она делает, можно назвать неосознанным или не до конца осознанным актом сосредоточения, или концентрации, или, если хотите, собирания самой себя. Именно так и происходит обучение призраков.

— Будет ли она продолжать обучаться, если предоставить ее самой себе? — спросил Феликс.

— Вовсе не обязательно. Она может остаться в таком состоянии на долгие годы.

— Это ужасно! — воскликнул Ройбен.

— Это ужасно, — одновременно с ним произнес Феликс.

— Доверьтесь нам, дружище, — сказал Элтрам. — Мы не бросим ее. Она как-никак кровно связана с вами, а вы не один десяток лет были владельцем этих великих лесов. Всякий раз, когда она видит нас, или когда пытается укрыться от нас и вернуться в полубессознательное дремотное состояние, или когда позволяет себе обратить на нас внимание, мы получаем возможность передать ей куда больше знания, чем я сейчас способен объяснить словами.

— Но, если я не ошибаюсь, она может годами игнорировать вас, — заметил Феликс.

Элтрам сочувственно улыбнулся. Протянул левую руку, а затем, чуть помедлив, повернулся всем телом и нарыл правую руку Феликса обеими ладонями.

— Такого не будет. Уж я-то не позволю ей игнорировать меня. Вы же знаете, каким назойливым я способен быть.

— Вы говорите, — вновь вмешался Ройбен, — что она отворачивается от белого света, от врат, как вы их называете, потому что не верит в посмертную жизнь?

— Существует немало причин, мешающих духам видеть или опознавать врата, — сказал Элтрам. — И в этом случае, я уверен, дело в одной из них. Но тут добавляется и еще одна важная причина ее страха перед посмертием — то, что она может ожидать там встречи с другими духами, прежде всего с духами своих родителей, которых она на исходе их жизни по-настоящему возненавидела.

— Но почему? — удивился Ройбен.

— Потому что она знала, что именно они предали врагам Феликса, — ответил Элтрам. — Точно знала.

— И вы можете все это установить, всего лишь побывав там же, где был ее дух?! — восхитился Стюарт.

— Мы очень давно обитаем здесь. И, естественно, она росла на наших глазах. Мы были свидетелями многих важных моментов ее жизни. Можно сказать, что мы всегда знали ее, потому что были знакомы с Феликсом, знали дом Феликса, родных Феликса, так что знаем почти все из того, что случалось здесь с Марчент.

Феликс сокрушенно закрыл лицо руками.

— Не бойтесь, — сказал Элтрам. — Мы пришли для того, чтобы исполнить ваши пожелания.

— А что с духами ее братьев? — спросил Ройбен. — Тех людей, которые жестоко убили ее?

— Они покинули землю, — ответил Элтрам.

— Увидели врата и прошли через них?

— Этого я не знаю.

— А дух Маррока?

— Его здесь нет, — сказал Элтрам, немного помолчав. — Но духи морфенкиндеров почти никогда не обретают блуждающей сущности.

— Почему?

Элтрам улыбнулся, как будто вопрос оказался совершенно неожиданным для него и удивительно наивным.

— Им известно слишком много о жизни и смерти. Блуждающими духами могут стать те, кто плохо осведомлен о жизни и смерти и не готов к последнему переходу.

— Скажите, вы помогаете другим духам… тем из них, кто заблудился? — спросил Стюарт.

— Помогаем. Наше общество устроено так же, как и многие другие сообщества народов, населяющих землю. Мы встречаемся, знакомимся, познаем, приглашаем, учимся…

— А принимаете ли вы, Лесные джентри, блуждающих духов в свое общество?

— Да, такое случается. — Элтрам снова умолк, видимо, подбирая слова. — Желающих присоединиться к нам не так уж много. Да, мы Лесные джентри. Но в этом мире мы всего лишь одна из многочисленных групп духов. А ведь многие духи не нуждаются в обществе и наращивают свои достоинства самостоятельно.

— Скажите, эти врата на небеса… Они открыты для вас? — спросил Ройбен.

— Я не призрак, — ответил Элтрам. — Я всегда был именно тем, что я есть. Выбрал себе это материальное тело, сконструировал и усовершенствовал его на свой вкус, да и теперь время от времени изменяю и улучшаю его. Потому что у меня никогда не было эфирного человеческого тела, только эфирное тело духа. Я всегда был духом. Что же касается врат — нет, для таких, как я, врат в небеса не существует.

Тут послышались негромкие шаги, и в комнату из темноты вошел Маргон; вошел и занял место в дальнем торце стола.

Лицо Элтрама сразу напряглось. Глаза прищурились будто от боли. Но, несмотря на все это, он твердо встретился взглядом с Маргоном.

— Прошу прощения, если чем-то обидел вас, — сказал он.

— Вы меня не обидели, — ответил Маргон. — Но все же некогда вы, Элтрам, были существом из плоти и крови. Равно как и все остальные Лесные джентри. И ваши кости, точно так же, как кости всех живых существ, покоятся в земле.

Эти слова явно задели Элтрама, он даже вздрогнул, а потом напрягся всем телом, словно изготовился отражать нападение.

— Значит, вы намерены передать Марчент свои незаурядные умения, — продолжал Маргон. — Обучить ее управляться с астральными сферами, как это делаете вы. Ее интеллект и память вы собираетесь использовать для того, чтобы она стала исключительным, перворазрядным призраком!

Лицо Стюарта перекосилось, как будто он готов был расплакаться.

— Прошу вас, не говорите больше таких вещей, — чрезвычайно спокойным голосом произнес Феликс.

Маргон же не сводил глаз с Элтрама, который вскинул перед лицом свои громадные ладони, приходя в себя.

— Что ж, — произнес Маргон, — когда будете говорить с Марчент, ради любви к истине напомните ей о вратах. Не вынуждайте ее остаться с вами.

— А что, если за вратами ничего нет? — спросил Стюарт. — Что, если за ними открывается только самоуничтожение? Что, если существование продолжается только в земном круге?

— Если так, то, значит, по всей вероятности, так и должно быть, — ответил Маргон.

— Откуда вы знаете, как должно быть? — осведомился Элтрам, изо всех сил старавшийся сохранить корректность. — Мы — Лесной народ. Мы были здесь задолго до того, как вы, Маргон, появились на свет. И мы не имеем никакого представления о том, как должно быть. Так почему вы считаете, что вам известно больше, чем всем остальным? Ох уж эта тирания неверующих ни во что!..

— Элтрам, но ведь существуют и пришельцы из-за врат, напомнил Маргон.

Элтрам не мог скрыть изумления.

— Вы верите в это и все же утверждаете, что мы-то как раз не можем быть этими самыми пришельцами? — спросил он. — Маргон, ваш дух родился в материальной форме и в ней же благоденствует до сих пор. А вот духи нашего народа никогда не были привязаны к вещному миру. Хотя да, мы могли прийти сюда из-за врат, но помним только о своем существовании здесь.

— Все это время вы развиваете свой ум, верно? И набираетесь новых сил?

— А почему бы и нет?

— Но какой бы мудрости вы ни достигли — вы все равно не сможете по-настоящему выпить это молоко. Вы не способны есть ту пищу, которую так радостно принимаете в подношение. Сами же знаете, что не можете.

— Вы думаете, что знаете, что мы собой представляем, но…

— Я знаю, чего вы собой не представляете, — перебил его Маргон. — Ложь не может проходить бесследно.