Отважное сердце - Робин Янг

Но теперь, глядя на приближение огромной армии, он чувствовал, как оптимизм его постепенно улетучивается.

Рядом с Робертом стоял епископ Глазго, расставив ноги и сцепив руки за спиной. Он походил на коренастое дерево, надежно вросшее в землю всеми корнями. По левую руку расположился сенешаль, и лицо его по обыкновению оставалось совершенно непроницаемым. Компанию им составили свирепый лорд Дуглас и Уильям Уоллес, возвышавшийся надо всеми, как башня. Уоллес стоял в расслабленной позе, и лишь в глазах у него полыхал яростный огонь нетерпения. На ремнях за спиной у него висел огромный меч. Зазубренный обнаженный клинок достигал в длину пять футов, а обтянутая кожей рукоять выступала над крестовиной на целый фут. С ним были двое его командиров. Одним из них был тот самый лысый здоровяк, о котором Роберт уже знал, что он приходится Уоллесу кузеном. Его звали Адам, и он по-прежнему носил нелепую накидку с меховым подбоем, явно захваченную в качестве трофея в конторе юстициара в Скоуне.

Авангард англичан свернул с дороги и двинулся прямо по полю, так что кони оставляли после себя след примятой травы. На ходу они рассредотачивались, предоставляя ждущим их появления скоттам возможность полюбоваться устрашающим зрелищем тяжелой рыцарской конницы, идущей следом. Всадники сидели на укрытых попонами и кольчугами боевых скакунах, держа длинные копья поднятыми вверх. Пешие воины, набранные в северных графствах Англии, двигающиеся вслед за рыцарями, пожалуй, не имели численного превосходства над армией Уоллеса, зато перевес англичан в кавалерии был подавляющим. У Роберта упало сердце. Если сражение развернется прямо здесь, на поле, то они непременно будут разбиты.

Проревел рог, и английская армия остановилась. Горячие кони нервно прядали ушами и перебирали копытами. От основных сил отделился небольшой конный отряд и поскакал к ожидающим скоттам. Даже если бы над ними не развевался знакомый стяг, Роберт все равно узнал бы Перси по посадке. Лорд Алнвик, копье которого вез его оруженосец, одной рукой держал поводья, а другую упер в бедро, и его массивная фигура внушительно покачивалась в такт движению лошади. На голове у него красовался огромный шлем, украшенный тремя белоснежными лебедиными перьями, но забрало он поднял, выставляя напоказ раскрасневшееся и изрядно пополневшее лицо, на котором кривились в презрительной улыбке губы.

Когда отряд остановился, всадники не спешились, а остались в седлах, глядя сверху вниз на шотландцев. Жеребец Перси злобно фыркал и переступал с ноги на ногу. Лорд обвел их взглядом, задержавшись на Уоллесе, а потом остановил свой взор на Роберте.

Роберт ощутил, как в груди у него разрастается ледяной ком, но, тем не менее, выпрямился и спокойно встретил угрожающий взгляд Перси.

Первым заговорил Вишарт:

— Добрый день. Я — Роберт Вишарт, милостью Божией епископ Глазго и бывший местоблюститель Шотландии. Я буду вести с вами переговоры, вместе с моими благородными товарищами. — Он по очереди представил остальных.

Перси не сводил глаз с Роберта.

— Я слышал, что о тебе говорили, будто ты предал своего короля. Клятвопреступник. — Прежде чем Роберт успел ответить, Перси развернулся к епископу. — Благородные товарищи? Я вижу перед собой клирика, троих предателей и беглого преступника.

Лорд Дуглас грязно выругался, но Вишарт поспешил погасить скандал в зародыше.

— Мы здесь для того, чтобы разговаривать, как подобает мужчинам, а не обмениваться обидными прозвищами, как школяры.

Заговорил Клиффорд, тоже смотревший в упор на Роберта:

— Мы получили приказ арестовать любого, кто нарушил покой короля и поднял против него оружие. — Клиффорд ткнул рукой в кольчужной перчатке в сторону Уоллеса, который, не дрогнув, встретил его взгляд. — За голову этого человека обещана награда. Вы все лишились своих прав и земель, нарушив присягу, принесенную королю. Переговоров не будет. Вы или сдадитесь безоговорочно, или мы применим силу.

Роберт внутренне подобрался, готовясь услышать резкий вызывающий отказ от Вишарта.

Но, вместо этого, епископ безмятежно взглянул на Клиффорда.

— В этом нет необходимости, лорд Клиффорд. Мы сдаемся.

Откинув полог шатра, Роберт вошел внутрь вслед за сенешалем. Полы шатра выгибались под ветром.

— Вы знали, что епископ намерен поступить именно так? Почему, во имя Господа, вы согласились на это?

Его грубый тон заставил Джеймса предостерегающе прищуриться.

— Я думал, мы намерены дать бой и именно для этого вы прибыли в Ирвин. Отказавшись выполнить приказ отца, объявив о своей поддержке восстания, я рискнул всем! Своими землями, своей семьей. И ради чего? — Роберт резко развернулся на каблуках. — Я приехал сюда не для того, чтобы согласиться на все их требования, даже не начав переговоров.

— Мы, конечно, люди смелые и отважные, но слишком плохо вооружены для того, чтобы сойтись с англичанами в открытом бою. Вам это известно не хуже меня. Даже лучше, смею предположить. Вы сражались вместе с ними в Уэльсе. Вы должны знать их силу. Вот скажите мне, может ли плохо обученная и имеющая лишь слабое подобие дисциплины пехота победить в бою тяжеловооруженную английскую конницу?

Роберт не ответил. Не было смысла. Сенешаль всего лишь высказал вслух те мысли, которые пришли в голову ему самому, пока он смотрел, как англичане выстраиваются на поле.

— Нам необязательно сходиться с ними в открытом бою. Мы могли бы начать переговоры. Я мог бы поговорить с Перси, предложить ему какие-нибудь условия, чтобы он передал их королю. По меньшей мере, мы выиграли бы время. Я успел бы укрепить Каррик. А теперь… — Роберт в голос выругался и ударил кулаком по стойке шатра. — У меня даже не осталось времени поднять вассалов на его защиту!

— А вы действительно могли бы начать переговоры? — поинтересовался Джеймс, наблюдая за молодым человеком, который метался по шатру, как лев в клетке. — Враждебность Перси по отношению к вам очевидна.

Роберт тяжело опустился на табуретку, раздумывая о том, а не свалял ли он дурака, приехав сюда. Он должен был понимать, что к его предательству короля отнесутся намного строже, чем любого другого человека. Вместо того, чтобы стать связующим мостиком между враждующими сторонами, он может окончательно рассорить их. Быть может, ему стоило самому отправиться к Эдуарду, добиться у него аудиенции, заставить короля выслушать себя… Но тут же он понял, сколь смехотворной и нелепой была эта идея. Даже ближайшие советники короля не могли убедить его сделать то, чего он делать не желал.