Теория катастрофы - Ник Горькавый

— Сопляк, вы смеете мне угрожать?! — зашипел профессор.

— И не только он, — сказал Жюльен, вдруг появившийся рядом с Джерри. — Я тоже позабочусь, чтобы вы поплатились за свои фокусы. Мой дядя хорошо знает президента Всемирной лиги психологов. Полагаю, комиссия по этике скоро займётся вами и вашей лицензией практикующего психолога.

Профессор Фростман молча повернулся и ушёл.

— Спасибо, Жюльен, — сказал Джерри. Француз улыбнулся:

— Это долг каждого интеллигентного человека: увидел субъекта, сделавшего из своего разума дубину, — огрей его обычной!

Бал Выпускников подошёл к концу, и зазвучала музыка Последнего Танца, после которого, по традиции, пары не расстаются, а отправляются гулять в парк или лес. Правом преимущественного приглашения на Последний Танец обладали леди.

Услышав знакомую музыку, все студенты торопливо отошли от столов с закусками и стопились вокруг танцевальной площадки. Черноволосая девушка-Дракон, в длинных бордовых перчатках и коротком платье того же цвета, деловито подтянула перчатки и устремилась в давно намеченном направлении. Пара блондинок-Сов — Роми и Дебби встрепенулись и по-лебединому вытянули шеи — в поисках нужных кавалеров. Какой-то старшекурсник-Леопард, наоборот, пригнулся, как под обстрелом, и шмыгнул под стол — завязывать шнурки.

В общем, воцарилась короткая суматоха.

Никки без колебаний пригласила Джерри. Он без колебаний согласился и заулыбался во весь рот.

Тут случилось неожиданное: к профессору Эксмину с разных сторон подошли сразу две дамы — Элен Майсофт и Джоан Гуслик — и одновременно пригласили его на Последний Танец!

Находчивый Эксмин совсем растерялся.

Женщины ждали его ответа в молчании, которое никто не осмеливался разрядить какой-нибудь шуткой, и яркие ревнивые искры проскакивали в напряжённой атмосфере.

Остроумный профессор оказался в большом затруднении.

Но он не вызывает нашего сочувствия. Джентльмен не должен позволять себе быть одинаково обаятельным сразу с двумя леди.

Бал закончился, и Никки с Джерри отправились гулять в ночной парк. Широкая дорожка освещалась жёлтыми уютными фонарями, и по ней гурьбой шли, с визгом и криками носились и высоко приплясывали целые толпы студентов и выпускников. Шумные компании постепенно разбрелись по сторонам, дорожка опустела и голоса отдалились.

Никки и Джерри молча шли по аллее, а вокруг стоял гул ночных сверчков. Сильно пахло жасмином.

Подошла группа студентов.

— Никки, Джерри! — закричали они. — Пошли на озеро купаться!

Девушка даже вздрогнула и отрицательно покачала головой.

— Мы просто погуляем, — поддержал Джерри.

— Что вы бродите как два сыча! — загалдели ребята.

— Пошли, Микки там плот припрятал!

— Повеселимся!

— Нет, — коротко сказала Никки, не глядя на школьников.

— Загордилась совсем — сразу видно, что королева! — с осуждением сказал кто-то.

Никки вспыхнула и хотела резко ответить, но Джерри успокаивающе взял её за локоть и увёл от назойливой компании в боковую аллею.

Кусты впереди зашуршали, и из них выскочил растрёпанный профессор Эксмин. В его тёмных волосах торчали какие-то сучки и листья. Не здороваясь, он промчался по дорожке и скрылся за поворотом.

Никки и Джерри прошли тёмную часть леса и сели на скамейку, ярко освещённую фонарём.

Девушка была непривычна молчалива и грустна. Джерри спросил:

— Что с тобой, Никки?

— Джерри, я поняла, что в проклятой взрослой жизни не найти ни одной ложки чистого мёда — здесь всё приправлено вонючим ядом. Взрослые несчастливы всегда. У них в принципе не бывает благополучных развязок и безоблачных решений. Выбор обычно идёт между мучительно больно и смертельно стыдно.

— Ты стала пессимистом.

— Я оптимист, потому что надеюсь: боли в мире может быть меньше. Но за это надо платить кусками собственного убитого сердца.

— Ты говоришь ужасные вещи.

— Потому что я стала взрослой… — грустно сказала она. — Помнишь, Джерри, как мы хорошо гуляли в парке Лунного госпиталя? Какое беззаботное было время!

— Вскоре в том тихом месте тебя решили прикончить, — напомнил Джерри, но Никки будто не слышала.

— На кой чёрт сдались мне эти деньги! — непонятно на кого, рассердилась она. — И какого дьявола я полезла в королевы!

Никки ударила крепким кулачком по стволу акации. Под корой дерева что-то изумлённо пискнуло, и с дрогнувшей кроны посыпались пушистые, нежно-розовые цветы.

— Никки, что с тобой происходит? Я ничего не понимаю!

— Ты должен увезти меня на какой-нибудь необитаемый остров… и побыстрее!

Девушка вскочила с места и отвернулась, глядя куда-то в серебристые ночные заросли.

Юноша тоже встал, обнял её за плечи и заглянул в лицо. И с изумлением увидел невероятные для Никки слёзы, которые ещё не проливались из синих глаз, но уже до краёв наполняли их.

— Ах, Джерри, как тяжело быть королевой! — сказала она сдавленным голосом.

— Я могу тебе помочь? — с участием спросил юноша.

— Нет… — Никки медленно покачала головой.

Джерри охватило сострадание к этой усталой девушке.

А Никки посмотрела на юношу блестящими тоскливыми глазами, и он увидел в них такое же сострадание.

Но обращённое уже к нему, к Джерри.

Глава 21. Удар в спину

Следующий день после бала был плотным и тяжёлым — спины не разогнуть.

Никки посмотрела на часы, встала из-за рабочего стола в своей колледжской комнате и не то застонала, не то зарычала, потягиваясь утомлённым телом. Сегодня у неё важная встреча с журналистом Тимоти. Ей некогда было ехать в Шрёдингер, в свой офис, поэтому они договорились встретиться в колледжском кафе «Звёздный жук», пустующем в каникулы.

Никки зашла в лифт и нажала кнопку нижнего этажа. Одна стена лифта была вся изрисована геномными штриховыми цепочками, которые гусеницами переползали с места на место, толкаясь и тихонько переругиваясь. Вторая стена, как обычно, посвящалась уравнениям, и сегодня был день тензорного анализа. Судя по символам Кристоффеля — с уклоном в риманову геометрию.

Тимоти уже ждал её за столиком возле бара, где по вечерам школьники пили сок и минеральную воду. Никки шла к журналисту и вспоминала факты из справки, которую подготовил ей Робби.

Тимоти был уволен с Первого Лунного канала телевидения почти два года назад — по требованию короля Дитбита, которому не понравился слишком независимый журналист, остро шутивший над принцем Дитбитом во время вступительного экзамена в Колледж. Уволенный комментатор организовал собственную крохотную телекомпанию — политические обзоры, интеллектуальные дискуссии, — но, из-за отсутствия денег, она выходит в эфир раз в месяц. Тимоти разведён, имеет двух детей. Младший сын ещё школьник.