Теория катастрофы - Ник Горькавый

— Вы высмеяли писателя Моза.

Гуслик улыбнулась:

— Мой знакомый Вольдемар недавно процитировал Монтескье: «Дураку следовало бы довольствоваться уже тем, что он надоел всем своим современникам, но он хочет досаждать ещё и грядущим поколениям, хочет, чтобы потомство было осведомлено о том, что он жил на свете, и чтобы вовеки не забыло, что он был дурак.»

— Вы не любите профессиональных писателей!

— Профессионализм стал синонимом изобретательной продажности.

— Признайтесь, что вы — мизантроп, то есть — человеконенавистник.

— Да нет. Я — мизантроп, потому что люблю людей.

— Но ведь книги — товар, значит писатель — торговец своим талантом?

Гуслик вздохнула:

— Рынок вездесущ. Морковку или овечку вырастил — на груди согревал, куском последним делился — тоже выносишь на базар. А покупатели капризны: зачем морковка кривая? почему овечка не улыбается? Торговля талантом — острая грань, и каждый сам должен прикладывать её к горлу, желательно — к собственному. Окна автора могут выходить на рынок, но автор должен писать с удовольствием — иначе этого чувства и читателю не достанется.

— Вы объективны в оценках?

— Абсолютным чувством вкуса обладал лишь Прокруст. У всех других, слава богам, оно относительно.

— Вы эгоистичны?

— Конечно. Эгоизм — главный движитель поступков нормального человека. Но он может быть безобидным и даже созидательным, или наоборот — злым и разрушительным.

— Вы наблюдательны?

— Как сорока. Всё яркое тащу в гнездо-книгу.

— Вы часто лжёте в своих книгах?

— Зависит от точки зрения. Ложь — это истина не в своей тарелке.

— Не вижу логики.

— Логичность может рассматриваться как дефективность.

— Вы часто говорите об импульсе книги. Что это означает?

— Уровень книги должен соответствовать читателю, иначе она не будет прочитана. Но книга — даже очень простая — дающая положительный толчок уму и чувствам, имеет позитивный импульс.

— Зачем вам так много героев-умников? Они раздражают публику.

— Средний читатель не полюбит таких героев, но лучше их поймёт и не будет так ненавидеть.

— Чьи мысли высказывают ваши герои?

— Мои. Особенно, если я не согласна с ними. Я вообще редко соглашаюсь со своими мыслями.

— Назовите самое-самое важное качество писателя.

— Глубоко верить в то, что пишешь. От этого в тексте появляется удивительный информационный заряд, который бьёт безошибочно. Его нельзя подделать, он не кодируется линейно — словами, а идёт каким-то более глубоким уровнем восприятия. Но умный читатель сразу считывает это послание искренности.

— И последний вопрос: что хотите сказать вашим читателям?

— Читатель — соавтор книги. Писатель складывает ажурной кучкой чёрные буковки, а читатель создаёт из них цветной мир. Спасибо за успешное соавторство. Значит, буковки легли удачно.

Интервью закончилось, и студенты в аудитории Колледжа дружно зааплодировали.

— Всё-таки, она — гений! — сказала взволнованная Дзинтара, обращаясь к Никки, сидящей рядом.

Никки тоже с удовольствием хлопала.

«Каждый талантливый человек внушает неясную, но очевидную надежду.»

И девушка подумала, что раньше, до уроков литературы, она не могла так формулировать свои мысли.

Учебный год закончился!

Студенты с лихорадочной радостью готовились к Балу Выпускников. Ярко-жёлтые машины срочной доставки всё время ныряли в шлюз Колледжа, выполняя заказы студентов: в основном, без устали таская бальные платья и модельные туфли девушкам, потом снова возвращая их в магазины, и опять прилетая с раскалёнными дюзами и новой порцией товаров для примерки.

Наконец, Бал настал. Выпускники выглядели солидными и взрослыми, но на их лица частенько набегали облака и тучки — эх, не хотелось уезжать из Колледжа! Остальные студенты были далеки от грусти и веселились от души, кочуя между столами с закусками и танцевальной площадкой. Каникулы настали! Каникулы! — звучит песней даже без рифмы.

Никки зашла в зал и подняла голову к потолку, транслирующему сегодня редкую по красоте картину красно-закатных облаков северной Шотландии. И впервые девушку охватило ощущение неуюта от видимого отсутствия потолка — будто школьный замок оказался разорён пожарищем и на самом деле лишился крыши.

Кто-то сзади закрыл Никки глаза ладонями. Угадать было просто — никто, кроме Джерри, не осмеливался проделывать такие шуточки с королевой Николь.

В танцах объявили перерыв.

В центре зала собралось Общество Ботаников — высокомерное и элитное собрание школьников-интеллектуалов — и провело традиционную инаугурацию новых членов. Старинный и торжественный стих посвящения подхватили и другие студенты Школы Эйнштейна:

Оскудели источники разума,Кругом — бескультурья пустыня!

Многие мечтали вступить в Общество, но критерии отбора в него были поистине жёсткими даже по меркам Лунного Колледжа. Поэтому большинству присутствующих оставалось лишь со стороны завистливо наблюдать за церемонией.

Вчера — безмозглый ГЕРБАРИЙ,Сегодня — разумный БОТАНИК!

Каждый новый Ботаник получил значок с алмазной лупой естествоиспытателя; они гордо будут носить их всю жизнь. А самые жестокие из них прицепят рядом значок с известной цитатой Гейтса: «Не ссорьтесь с «ботаниками», завтра один из них станет вашим боссом».

Посвящение закончилось вполне в духе Общества Ботаников:

БОТАНИК — звучит гордо!Лицо заменило морду.Ты, ЛИСТВА, не шелести,А попробуй подрасти.

Окружающие грустно пошелестели в ответ.

В середине Бала случилась сенсация: дверь открылась и в зал вошла профессор литературы.

— А-ах! — сказал зал.

Джоан Гуслик рассталась с привычным имиджем и одеждой неопределённого цвета и появилась на Балу Выпускников в изумрудном длинном платье с открытыми плечами и спиной. Пегие волосы-сосульки превратились радостными стараниями парикмахера Луизы в пышную причёску из крупных русых волн. Лицо Джоан освещалось румянцем и волнением и впечатляло не меньше эффектного платья.

Профессор шла среди замершей публики как на эшафот. Тут к Джоан Гуслик подскочил Эксмин, поцеловал ей руку и сделал восторженный комплимент. И такое громадное облегчение отразилось на лице Джоан, напряжённом как струна, что сразу стало понятно… Впрочем, это совершенно, совершенно не наше дело!

Конечно, профессор Майсофт тоже оказалась не промах. Её красно-белое платье, если и произвело меньший фурор, то только потому, что Элен Майсофт никогда не имела репутации «синего чулка», и заслуженно признавалась самой симпатичной женщиной-профессором Колледжа. Конечно, до этого бала — сейчас мнению общественности грозил опасный раскол.