Свидание с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол

— Конечно. — Но тут же уточнил: — Он имеет какое-то отношение к… о, верно! Я хотел знать, что выиграет Враг от того, что вселенная снова сожмется. А ты, вместо того чтобы ответить, увел меня на миллиарды лет в будущее.

Он смотрел на меня виновато, но только слегка.

— Может, я излишне увлекся, — признал он, — но было ведь интересно, верно? И имеет прямое отношение. Давай-! с еще раз взглянем на вселенную примерно в возрасте одного триллиона лет…

— Дай мне прикончить выпивку, черт возьми!

— Конечно, — успокоительно сказал он. — Я просто покажу вам; можете оставаться на месте, я не буду менять окружение. Вот!

Поперек Таппанова моря повисла большая черная плоскость. Рыбаки и пловцы на парусных досках исчезли вместе с холмами противоположного берега, их заменил знакомый черный свод в слабых красноватых искрах.

— Мы видим вселенную примерно через миллион миллионов лет после нашего времени, — сказал он уютно, указывая черенком трубки.

— А что это за маленькие прыщавые штуки? Попробую догадаться. Звезды красные карлики? — с умным видом сказал я. — А все большие уже выгорели. А зачем мы снова отправились в будущее?

Он объяснил.

— Потому что даже для Врага вселенная обладает огромной инерцией. Она не может мгновенно остановиться и повернуть движение назад. Она будет продолжать расширяться, пока тяготение «недостающей массы», которую Враг каким-то образом добавил, не начнет стягивать материю. А теперь смотрите. Мы на пределе расширения, и я собираюсь показать вам, что произойдет дальше. Мы увидим, как вселенная съеживается, и я ускорю картину, так что назад мы пойдем очень быстро. Смотрите, что произойдет.

Я кивнул, усаживаясь поудобнее и прихлебывая выпивку. Возможно, нереальный алкоголь благотворно действует на мой нереальный обмен веществ, а может, дело в том, что я сидел в удобном кресле в приятной обстановке. Так или иначе, картина больше не казалась мне такой пугающей. Я вытянул босые ноги и пошевелил пальцами перед обширной черной кляксой, закрывшей море; галактики снова начали сползаться. Они не казались очень яркими.

— Нет больше ярких звезд? — разочарованно спросил я.

— Нет. Откуда им взяться? Они умерли. Но смотрите: я еще немного ускоряю картину.

Черная клякса начала сереть и светлеть, хотя сами галактики не светлели. Я закричал:

— Стало больше света! Что происходит? Есть звезды, которых я не могу видеть?

— Нет, нет. Это излучение, Робин. Оно делается ярче из-за голубого смещения. Во времена расширения вселенной излучение наиболее далеких объектов смешалось в красную часть спектра — старый эффект Допплера, вспомнили? Потому что тогда они уходили от нас. Теперь вселенная сокращается, и они приближаются к нам. Что происходит в этом случае?

— Свет смещается к синему концу спектра? — предположил я.

— Замечательно, Робин! Совершенно верно. Свет смещается в направлении голубого — смещается все, в том числе за видимыми пределами. Это означает, что фотоны получают большую энергию. Температура пространства — средняя температура вселенной — уже на много градусов превышает абсолютный нуль и быстро повышается. Видите, как сливаются эти черные комки?

— Похоже на изюм в «Джелло»[28].

— Да, верно, только на самом деле это то, что осталось от галактик. На самом деле это огромные черные дыры. Они слипаются и начинают светиться. Видите, Робин? Они поглощают друг друга.

— И вся штука становится намного ярче, — сказал я, заслоняя глаза. Теперь я не видел даже парусные яхты за краями картины: их затмила яркость.

— О, гораздо ярче. Фоновая температура теперь составляет тысячи градусов, горячо, как на поверхности Солнца. И все эти старые мертвые звезды начинают нечто вроде новой жизни, как зомби, потому что внешнее тепло разогревает их. Большинство из них просто испарится, но другие — вот! — Яркая точка устремилась к нам и мимо нас. — Это была большая старая звезда, такая большая, что в ней осталось немного горючей материи. И жара начала в ней новую ядерную реакцию.

Я отстранился от — нереальной — жары.

Альберт, снова в настроении лектора, указал на меня черенком трубки.

— Все, что осталось от всех звезд и галактик, теперь стекается друг к другу. Черные дыры сливаются, фотоны передвинулись в ультрафиолетовую область и дальше, температура достигает миллионов градусов — Himmelgott![29] — закричал он, и я закричал тоже, потому что вся сцена сморщилась, превратилась в одну невыносимо яркую точку.

И исчезла.

Виндсерферы по-прежнему плавали на Таппановом море. Легкий ветерок шевелил листья азалий. Зрение постепенно возвращалось ко мне.

Альберт вытер глаза.

— Наверно, в конце нужно было чуть замедлить, — задумчиво сказал он. — Можно пустить заново — нет, конечно, нет. Но вы поняли главное.

— Да, — потрясенно ответил я. — А что теперь?

— А теперь все сначала, Робин. Вселенная взрывается, снова загораются звезды, но теперь — по-другому! — Он с удивлением оглянулся на приятную сцену. Потом снова повернулся ко мне. — Знаете, — сказал он, — я бы тоже немного выпил. Может, темного пива, швейцарского или немецкого?

Я серьезно ответил:

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Альберт.

— Я хлопнул в ладоши. Конечно, в этом не было необходимости. Тут же появилась прислуга с высокой керамической пивной кружкой, через край ее переливалась золотистая пена.

— Значит, это хочет сделать Враг? Создать новую вселенную?

— Другую вселенную, — поправил Альберт, вытирая пену с губ. Он виновато посмотрел на меня. — Робин. Я забыл об остальных своих обязанностях по отношению к вам. Мы приближаемся к спутнику ЗУБов. Может, хотите присоединиться к своим друзьям на экране?

— Чего я хочу, — ответил я, — так это покончить к дьяволу со всем! Заканчивай! Что значит «другую» вселенную?

Он наклонил голову.

— Вот здесь в дело вступает мой старый друг Эрнст Мах, — объяснил он. — Вы помните, я говорил вам о позитронах и электронах, взаимно уничтожающих друг друга? Остались только электроны, потому что с самого начала их было больше? Допустим, вселенная начнет с равного числа, так что в конце не останется и электронов. А также протонов и нейтронов. Что мы получим? Чистое излучение! Ничто не сможет мешать свободному потоку энергии — а также энергетическим существам!

— Этого и хочет Враг? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Альберт. — Это одна из возможностей. Но если Мах прав, существуют и другие, более серьезные возможности. В какой-то определенный момент истории вселенной, когда соотношение электронов и позитронов определялось случайными событиями…