Я вам любви не обещаю (СИ) - Юлия Леонова

- Я не ненавижу вас, - откашлялся Залесский. – За что мне вас ненавидеть?

- Вам виднее, Сергей Андреевич, - устало выдохнула Верочка.

Нервный запал, что позволил ей загнать жандарма в угол, иссяк, оставив только пустоту в душе. Она добилась того, чего хотела. Залесский забыл, с какими обвинениями он явился к ней, и ныне выглядел жалким и потерянным. Плечи её поникли, уголки рта опустились.

- Видимо, вам доставит радость отправить меня на каторгу? – невесело усмехнулась Вера.

- Я не желаю вам зла, - шагнул к ней жандарм. – Поверьте, Вера Николавна.

- Чего же вы тогда желаете, Сергей Андреевич? - не отводя глаз от пламенеющего румянцем лица, прошептала Верочка.

Залесский остановился перед ней, словно во сне потянулся к её руке, сжал в ладони тонкие ледяные пальцы и поднёс их к губам. Поцелуй обжёг. Только усилием воли madame Одинцова принудила себя остаться на месте, не вырвать руки. Безошибочным чутьём истинной дочери Евы, Вера угадала подспудно тлеющее желание, что она так неосторожно пробудила, намеренно провоцируя его. Вдруг сделалось страшно. Никого нет рядом, к чему было дразнить его? Тихо открылась и закрылась входная дверь, и былая уверенность вновь вернулась к ней.

- Вы спрашивали, чего я желаю, - заговорил он. – Возможно, вы сочтёте меня умалишённым, но я всё же скажу. Каждый раз, когда я вижу вас, я завидую человеку, которого вы готовы защищать вопреки здравому смыслу. Ради которого, вы заставили умолкнуть во мне голос разума, пробудив низменные наклонности и чувства. Пошло и глупо возжелать чужую любовницу, но, увы, сие есть горькая истина. Я бы многое отдал, ради одного вашего благосклонного взгляда, я на многое готов закрыть глаза ради вас. Более того, в моих силах избавить вас от суда и его последствий.

- И какова плата за мою свободу? – чуть слышно поинтересовалась Вера.

- Будьте моей женой, - выдохнул он и умолк.

Верочка вытащила пальцы из его ладони, голубые глаза блеснули насмешкой.

- Вынуждена отказаться от столь лестного предложения, - усмехнулась княгиня. – Коли вы и дальше намереваетесь преследовать графа Бахметьева, то отныне это будет выглядеть, как месть более удачливому сопернику. Не так ли Степан? – повернула она голову в сторону дверей гостиной, где с раскрытым ртом замер на пороге слуга Георгия.

Залесский выругался себе под нос и отшатнулся от княгини. Незабываемое представление! Но более всего терзала собственная глупость. Как легко он потерял контроль над собой, позволил чувствам, что таил даже от себя самого прорваться наружу. Даже дышать стало больно от того, что над ним посмеялись, выставили влюблённым идиотом, пытающимся устранить соперника столь низким способом.

- Я вам того не забуду, Вера Николавна, - выдавил он.

- Вы мне угрожаете? – выгнула бровь княгиня.

- Нет, что вы, как можно? – усмехнулся Залесский. – Позвольте откланяться.

- Не смею задерживать, - улыбнулась она ему словно доброму приятелю. – Степан, проводи господина жандарма, - обернулась она к прислуге.

Тяжёлые шаги стихли в коридоре, хлопнула входная дверь. Вера устало опустилась в кресло, затрясло, будто в ознобе.

- Степан! – позвала она слугу.

Денщик графа замер на пороге, ожидая её дальнейших слов.

- Ты норов Георгия Алексеевича знаешь, сам понимаешь, что будет, коли прознает про визит Залесского.

Степан хмыкнул, соглашаясь с её словами.

- Потому ничего ему не сказывай, - пристально посмотрела на слугу madame Одинцова.

- Как прикажете, барыня, - отозвался парнишка. – Я-то не скажу, да боюсь, не один я господина жандарма видел.

- Вот когда речь о том зайдёт, тогда и поговорим, - оборвала его Вера.

Залесский вышел из парадного, глубоко вдохнул морозный воздух последних дней января, стараясь унять бешено стучавшее в груди сердце. Небеса грозили близким снегопадом, низко нависая над городом. Порывы ветра рвали полы шинели. Надев фуражку и, придерживая её одной рукой, Сергей Андреевич зашагал в сторону Невского.

Останавливать извозчика он не стал. Душа просила этой бури, встречного ветра, дабы выветрить из головы даже малейшее воспоминание о пережитом унижении. Постепенно боль, что поселилась в душе и острыми когтями подобралась к самому сердцу, уступила место гневу и ярости. Сергей Андреевич всё быстрее шагал по улице, низко наклонив голову.

Спрятавшись от пронизывающих порывов ветра за будку городового, Залесский достал портсигар и негнущимися пальцами прикурил сигарету. Прислонившись спиной к неказистому деревянному сооружению, Сергей Андреевич уставился невидящим взглядом на громоздкий фасад новой гостиницы. Часть окон темнела черными провалами, некоторые озарились мягким светом керосиновых ламп в быстро сгущающихся сумерках.

***

Катерина полдня провела на морозе, переминаясь с ноги на ногу неподалёку от входа в гостиницу. Подойти ближе она не осмелилась, опасаясь, что грозного вида швейцар в тёмно-красной ливрее прогонит её прочь. Ноги, несмотря на тёплые валенки, заледенели, она уже почти не чувствовала их. Слёзы отчаяния наворачивались на глаза. «Господи, ну пожалуйста, мне бы только одним глазком взглянуть на него. Ничего более не прошу!» - молила она про себя, время от времени вытаскивая то одну, то другую озябшую ладошку из старой беличьей муфты и поднося к губам, стараясь отогреть скрюченные от мороза пальцы. Быстро темнело, и похоже, её надеждам на встречу сбыться не суждено.

Девушка кинула последний отчаянный взгляд на фасад огромного здания и собиралась уже возвращаться, когда прямо у неё над ухом прозвучал низкий чуть-хрипловатый мужской голос:

- Ну, вот ты и попалась, егоза!

Душа ушла в пятки, потому как голос сей был слишком хорошо знаком. Катя рванулась было бежать, но Григорий ухватил её за руку чуть повыше локтя и, что есть силы, дёрнул к себе. В тусклом свете фонаря блеснуло длинное лезвие ножа, что он украдкой продемонстрировал ей. Катя застыла ни жива, ни мертва, понимая, что это самое лезвие упирается ей прямо в бок.

- Довольно, добегалась, - хмыкнул бывший лакей. – Бумаги где?

- Какие бумаги? – с трудом шевеля помертвевшими губами, осведомилась девушка, стараясь потянуть время.

- Известно какие! Те, что ты из будуара княгини стащила, - теряя терпение, пояснил Григорий.

- Не знаю я не про какие бумаги, - пролепетала девушка, оглядывая площадь.

Вдалеке виднелась деревянная будка городового, но до него не докричишься, хоть во весь голос проси о помощи.

- Это ты сейчас Петру Родионовичу рассказывать будешь, - усмехнулся Гришка. – А ну, пойдём! – потянул он её за собой.