Пылающий берег - Уилбур Смит

Сантен не сводила с нее глаз, словно это был бесценный бриллиант. На ней были изображены единорог и антилопа, позади щит, а внизу лента с девизом.

— «Ex Unitate Vires», — вслух прочла Сантен. Точно такие пуговицы она видела на форме генерала Шона Кортни, только у него они были начищены до блеска. «Сила в Союзе». Это был герб Южно-Африканского Союза.

— Солдат, Шаса! Один из людей генерала Кортни! В этот момент послышался отдаленный свист — призыв Х-ани. Сантен, вскочив на ноги, в нерешительности заколебалась. Все в ней отчаянно требовало ринуться вдогонку за лошадьми и наездниками, поехать с ними и вернуться в цивилизованный мир. Но опять послышался свист Х-ани, и Сантен оглянулась.

Она знала, как бушмены страшились всех иностранцев, рассказывая ей истории о зверских преследованиях, каким подвергался маленький народ. Дани не должна видеть этот след».

Прикрыла глаза от солнца, пристально глядя в направлении, куда уходили следы, но среди деревьев мопани ничто не шелохнулось.

— Она постарается остановить нас, Шаса. Х-ани и О-хва сделают все, чтобы не пустить нас. Разве мы сумеем покинуть стариков, Шаса? Но они не смогут пойти с нами, потому что подвергнутся ужасной опасности.

Сантен разрывалась на части.

— Но мы не можем с тобой упустить этот шанс. Это может быть наша единственная…

Х-ани засвистела опять, на этот раз гораздо ближе. Сантен разглядела среди деревьев ее крошечный силуэт, направлявшийся к ней. Рука виновато сжала латунную пуговицу и засунула подальше на дно мешка.

— Х-ани не должна увидеть эти следы, — повторила она, бросив быстрый взгляд на скалы, чтобы сориентироваться самой и знать, что сможет найти и вернуться сюда, а затем кинулась навстречу старой женщине, отводя ее прочь, в сторону от запрятанной среди гор долины.

В тот вечер, когда занимались обычными делами, Сантен с огромным трудом удавалось скрыть свое нервное возбуждение. На вопросы Х-ани отвечала невпопад. Вскоре после того, как они поели и короткие африканские сумерки кончились, ушла в свою хижину, сделав вид, что укладывается спать, и натянула на себя и Шаса шкуру антилопы. Она лежала очень тихо, стараясь дышать как можно ровнее, переживала и нервничала, пытаясь прийти к какому-нибудь решению.

Никаких способов догадаться, кто были наездники на лошадях, не было, но она твердо знала одно: из-за нее бушмены не должны подвергаться смертельной опасности. Знала и то, что воспользуется предоставленным ей шансом и пойдет по мучившему и дразнившему ее следу только ради того, что в нем таится возможное спасение и возвращение в иной, понятный ей мир.

— Мы должны отправиться, чтобы суметь догнать наездников прежде, чем Х-ани и О-хва догадаются, что мы ушли. В этом случае они не последуют за нами и не подвергнутся смертельной опасности. Мы уйдем, как только поднимется луна, малыш.

Она лежала, сжавшись в неподвижный комок, притворяясь спящей, пока горбатая луна не выкатилась из-за края долины. И тогда Сантен тихо встала, забрала свой мешок, шест и Шаса, сопевшего во сне, и неслышно выбралась на тропу.

Помедлив у поворота, оглянулась. В костре тлели угольки, луна светила прямо в хижину стариков. О-хва лежал в тени, и был виден один его темный силуэт, но фигурка Х-ани вся омыта лунным светом.

Казалось, ее янтарная кожа сияет изнутри. Сантен было хорошо видно, что голова Х-ани, как всегда, покоится на плече. Лицо было повернуто к Сантен, на нем застыло выражение печали и безнадежности, словно той невыносимой тоски и чувства покинутости, которые она будет переживать, когда проснется. Тяжелое ожерелье тускло поблескивало на впалой старенькой груди.

— Прощай, старейшая. Благодарю тебя за твою величайшую человечность и доброту, проявленную по отношению к нам. Я всегда буду любить тебя. Прости нас, маленькая Х-ани, но нам придется уйти.

Сантен должна была осторожно красться, пока не завернула за скалу и не отдалилась от лагеря. Когда она спешила по жесткой тропе, направляясь к пчелиному тоннелю, ее собственные слезы, соленые на вкус, застилали глаза и стекали по щекам в уголки рта.

Нащупала путь в абсолютной темноте, тепло пахнувшей густым медом, и выбралась снова на лунный свет по другую сторону долины. Остановилась, боясь услышать шорох бегущих за ней по камням голых ног, но единственным донесшимся звуком был вой стаи шакалов далеко внизу на равнине, и опять рванулась вперед.

Когда она добралась до равнины, Шаса начал пищать и ворочаться на спине. Не прерывая бега, Сантен приладила перевязь так, чтобы он мог дотянуться до груди. Малыш жадно вцепился в сосок. Мать нашептывала ему, пока они торопились через лес:

— Не бойся, крошка, хотя одни ночью мы с тобой впервые. Наездники разбили лагерь совсем недалеко впереди, мы догоним их еще до восхода солнца, даже раньше, чем проснутся Х-ани и О-хва. Не смотри на тени, не думай о страшном, Шаса…

Сантен говорила и говорила, пытаясь пробудить собственную храбрость, ибо ночь таила в себе неисчислимые угрозы. Никогда до этого момента не задумывалась над тем, насколько привыкла полагаться на двух стариков-бушменов.

— Нам бы уже следовало найти след, Шаса, — пробормотала, остановившись и в нерешительности оглядываясь вокруг. В лунном свете все казалось другим. — Мы, должно быть, пропустили его.

Она повернула назад, пустившись нетерпеливой трусцой.

— Я уверена, что видела след у края этой поляны. — И через секунду выдохнула с облегчением: — Вот он, просто луна светила нам в спину.

Действительно, теперь отпечатки копыт были очерчены четкой линией теней, след железных подков глубоко врезался в землю. Скольким вещам научил ее О-хва! Она различала след так ясно, что могла теперь пуститься по нему бегом.

Наездники не делали никаких попыток скрывать свои следы, и никакой ветер не успел их стереть. Они вытянулись в легко заметную цепочку, выходили на открытое пространство и оставались на проложенных дикими зверями тропах. Наездники не подгоняли лошадей, не старались ускорить их неторопливый ход.

Сантен ликовала, увидев отпечаток сапог. Явно сапоги для верховой езды, со средними каблуками и изношенными подошвами. Даже в неясном лунном свете эти следы говорили, что человек шагал быстро, чуть выкидывая ногу вперед, а это означало, что он высокого роста, что стопа у него длинная и узкая, что шел он походкой уверенной и твердой. Все эти наблюдения только подтверждали ее надежды.

— Подождите нас… Мы должны искать их лагерный костер, Шаса, их стоянка должна быть уже совсем близко…

Она внезапно умолкла.

— Вон там! Что это, Шаса? Ты видел?

Пристально посмотрела в темноту леса.

— Я уверена, что увидела что-то. — Огляделась. — Но теперь это куда-то пропало.