Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна

Алессин этому не удивлялась — насмотрелась в свое время на отца. Так с ним бывало всегда после очередного заговора или попытки убийства. Дознание — дело грязное и кровавое, спится после него плохо… И вассалам не поручишь. Потому что стоит кому прознать, что правящий сеньор крови боится — и жизни ему останется на одну короткую молитву. И то если враг попадется милосердный.

Как раз этим — заговором, в основном, и занимались Священный Кесар и царь — ястреб. Власть-то они поделили быстро и на удивление мирно: Шарияр и все прибрежные земли оставались под прямым управлением кесара, Хаммган — до границы Картаэллы отходил Дамиру. А еще — царь-ястреб шел под протекторат Янга… Ну, да из-за этого тоже не ссорились. Руки Рауши между собой всегда разберутся и поладят миром, Ткачиха склок между своими не терпела.

А вот всякой самоуверенной пакости во дворце развелось как-то многовато. То ли Эшери ее толком не вычистил. То ли они сами развели по молодости и неопытности. Теперь приходилось выгребать ее лопатами.

Что ж… это тоже часть жизни правителя. Про себя Росомаха решила, что пыточные оставит Янгу, а вот на казнь пойдет. И головы не опустит. Пусть данный ей богами народ знает — кесара тоже крови не боится.

— Госпожа моя, — слуга упал на колени и ткнулся лбом в пол, — царица Хаммгана…

— Проси.

Женился ястреб сразу. Даже не стал ждать, пока нового главного жреца выберут. Просто по обычаю пустыни подарил Шекер белого верблюда и покрывало — и объявил своей. По тому же обычаю согласия девушки не требовалось. Но та, похоже, не возражала.

Что ей понадобилось в покоях кесары?

Войдя, Шекер с достоинством поклонилась. А потом, словно этого было мало, опустилась на колени и коснулась лбом пола.

— Госпожа моя и повелительница, ты примешь подарок?

— Подарок приму, — усмехнулась Лесс, — а кланяться не обязательно. Мы с тобой теперь сестры по короне.

— В пустыне другие обычаи, — покачала головой Шекер. — У нас жена — это просто жена. Но Дамир дал мне клятву, что не возьмет другую жену, пока я не рожу ему троих царевичей.

Про себя Алессин подивилась такому коварству. С богатством, скрытым в ее головной повязке, Шекер до самой своей смерти могла оставаться единственной. Хваткая девочка! Но это было видно с самого начала, тут Шекер ее ничем не удивила. А вот подарок…

С поклоном царица подала ей… платок. Обычный платок из черного шелка. И, только развернув его, Алессин поняла, что обычным он казался лишь на первый взгляд.

Шекер выбрала три цвета: серебро, зелень и холодную сангрию. Вышивка был сделана безупречно и — Лесс поняла это сразу — просто звенела от вложенной в нее силы. Обережная… Магом Шекер не была, но, выходит, вот так вкладывать силу умела? Тогда понятно, почему об нее обломал зубы менталист, даже латентные способности были в руку.

Лесс провела пальцем по сложному узору: хранить, защищать, поддерживать здоровье и душевное спокойствие, длить молодость и красоту, сколько возможно… За такой оберег платят золотом по весу вышивальщицы.

— Царский подарок, — признала Лесс. — Чем я могу отдариться в ответ?

Шекер все еще стояла на коленях. Похоже, эта поза не утомляла и не унижала ее, просто была данью ритуалу. С огромным достоинством царица подняла голову.

— Я уже одарена, кесара. Больше мне ничего не нужно. А тебе я желаю счастья. Той единственной ночью, когда Священный Кесар пришел в мою комнату, он сказал мне, что это ты подсказала обратить на меня благосклонный взгляд. Я думала, что он подарит мне сына — и была готова выполнить свой долг. Но он подарил мне гораздо больше.

— Больше?

— Священный не тронул меня, как наложницу. Он предложил мне станцевать. Я согласилась. Я люблю опасные танцы, и награда была стоящей — свобода и столько сундуков с серебром и жемчугом, сколько дней я протанцую над саблями. Он дал мне свой перстень и платок Рауши. Теперь я больше не рабыня — и, вдобавок, принесла мужу большое приданое. А если Дамир когда-нибудь решит оставить меня, свои сундуки я смогу забрать с собой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Он ведь использовал тебя, — тихо сказала Росомаха.

— Я тоже, госпожа моя. Я тоже использовала его. Мне нужна была свобода — и серебро. А Священный хотел, чтобы жила ты, а твои враги ушли по уголькам. Мы… договорились.

— Благословения Неба тебе, Шекер, — ответила Росомаха. — Надеюсь, что твой путь под ним будет ровным и беспечальным.

— Я бы тоже этого хотела, — в первый раз улыбнулась царица, — только так ведь не бывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И Лесс от души согласилась с ней.

Янг пришел поздно, почти под утро. Но кесара не спала. Она даже не ложилась — загляделась у окна на звезды и задумалась так, что почти потеряла счет времени. И очнулась от своего странного забытья только услышав тихое:

— Несравненная…

Лицо его было серым, голос — усталым и глухим. Седьмой день ходить рядом с болью, кровью и грязью — такого и врагу не пожелаешь.

— Вина? Или чая?

— Кофе. Самого крепкого. Выпью — и усну…

Лесс хлопнула в ладоши, но когда появилась заспанная служанка, приказала принести не кофе, а воды и разжечь жаровню.

— Ты сокровище, — выдохнул Янг. Он ловил ноздрями аромат любимого напитка и блаженно жмурился, а, попробовав, объявил. — Наконец у меня появился достойный преемник! Трон — боги с ним, на него подходящее седалище всегда найдется, а вот кому оставить драгоценные рецепты своей матушки, я долго раздумывал. Но, сердце мое… одного человека для сохранности этой сакральной тайны мало. А чужим я ее точно не доверю.

— И какое же у тебя предложение, мой богоравный супруг? — улыбнулась Алессин, присаживаясь рядом.

— Ну… первое, что приходит в голову… Лесс, а так ли тебе нужен этот твой амулет, а? Дети — это же хорошо. Или я что-то перепутал?

Она не отшутилась. Промолчала. И молчала так долго, что Янг уверился — разговор не ко времени и не к месту. Смерть любимого поэта кесара пережила тяжело — двери ее комнат не открывались четыре дня. Янг не ревновал. Он просто болел ее болью.

— Я всегда думала, что моя свадьба будет по обычаю, — наконец, сказала Алессин. — Храм, розовое платье, белые ленты…

— Темная спальня, острый нож, — подхватил Янг. — Несравненная, к чему этот бродячий театр? Два года ты держишь в руках мою жизнь, а я — твою. И, видит ткачиха, меня все устраивает. Я не мог пожелать своей спине более надежного хранителя. Мы научились беречь друг друга, так, может быть, мы сумеем уберечь и третьего?

— Это самое странное признание в любви из всех, которые я слышала.

— Я — самый странный парень из всех, которые падали к твоим ногам. — Янг слабо улыбнулся. Кофе добавил ему сил, но усталость постепенно брала свое, Лесс специально постаралась сварить не слишком крепкий. — Но я самый подходящий для тебя парень. Красивее — найдешь. Богаче — может быть. Умнее — запросто. Но попробуй найди того, для кого ты захочешь варить кофе перед самым рассветом, когда больше всего на свете тянет поспать…

— Убедил, — Росомаха изумленно помотала головой, — и как тебе это удается?

— Просто я — голос твоего сердца, несравненная. В жизни вообще все просто. Кроме хорошего кофе, но эта наука тебе уже покорилась. Все остальное будет легче, обещаю.

Дожди прекратились, но холода пока не пришли. Столица Империи купалась в щедром осеннем солнце. Это было не совсем "бабье лето", то жаркое, а это было, скорее, прохладным — но оттого более сладким.

Дворцовый парк горел красным факелом. Отчего-то в нем почти не было деревьев и кустарника, желтеющих по осени. Нарочно так подбирали или случайно вышло, но получилось ошеломляюще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Руслану нравилось. Сей, наверное, понравилось бы тоже. Но княгиня Хатрока наотрез отказалась оставить свой клан даже на несколько дней. И его отлучка супругу совершенно не обрадовала. Как будто он собрался не к пациенту, а налево. Хватательный рефлекс, ревность, опасения, что без него болезнь вернется — все это было знакомо и понятно. Но потакать девочке не стоило. Пора было учиться жить, не держась за его руку. Сей хотела взрослеть — и Руслан был готов ей помочь.