Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А например, Палата счетов в 1369 г. осудила чиновников Шатле, экзаменатора Жиля де Мулине и нотариуса Никола де Марэ, за неподобающее поведение в помещении этой палаты: они оскорбляли друг друга, а потом подрались. По решению Палаты они должны были исполнять свои обязанности без жалованья — первый в течение двух месяцев, а второй — целый год[1917]. Палата счетов приговорила 10 февраля 1345 г. к тюремному заключению Гийома Скаселя за дурные слова в адрес прево Парижа; мэтр вод и лесов подвергся штрафу за оскорбление Палаты, отказавшейся утвердить королевский дар ему, и за угрозы «поговорить с кем-то повыше»; точно также она наказала 5 апреля 1347 г. некоего дворянина за неподчинение своему приставу; 10 мая 1391 г. заключила в тюрьму человека, подавшего на ее решение апелляцию, и освободила только после ее отзыва; в 1403 г. имела место словесная стычка казначея с мэтром счетов, за которую Палата приговорила того к штрафу; не желая навредить «статусу» казначеев, он думал несколько дней и все же решил уплатить штраф и попросил прощения[1918]. Как и Парламент, Палата счетов не только защищала честь отдельного королевского служителя, но и всего ведомства в целом, не делая при этом различия по иерархическому принципу.
В какой мере этот статус чиновников был принят французами? Разумеется, на пути его утверждения лежало немало трудностей. О них свидетельствует устойчивое недовольство слишком большой властью чиновников, якобы подчинивших себе монарха. Громогласно оно было высказано на собрании Штатов в октябре 1356 г., когда беды королевства были приписаны непомерному влиянию на короля Иоанна II Доброго чиновников, «которые им управляли», так что «никто не осмеливался пожаловаться на их злоупотребления»[1919]. По мере повышения статуса служителей короны и усиления их власти эта угроза соперничества с королем ощущалась всё острее. Так, Филипп де Мезьер наставлял юного Карла VI, как не стать «пленником и добровольным заключенным своих чиновников, как не раз случалось в королевстве Галлии»[1920].
Однако Карл VI за недолгий период самостоятельного правления (1388–1392 гг.) дал такую власть своим ближайшим советникам, «мармузетам», что они сумели закрепить статус королевской службы. И их судьба после опалы показывает, насколько авторитет королевской власти теперь зависел от уважения к ее служителям. Хотя они и были сначала арестованы и отданы под суд, а принцы королевской крови требовали их казни, так что парижане несколько дней собирались на Гревской площади «в надежде» на это зрелище, Карл VI ограничился лишь их отставкой и удалением от своей персоны[1921]. В последовавших войне бургиньонов и арманьяков и королевской схизме 1418–1436 гг. зависимость авторитета монарха от политики, проводимой его служителями, стала еще более наглядна. Не случайно в трактатах этого периода королю дается совет всячески защищать своих чиновников. Кристина Пизанская, рисуя портрет Карла V Мудрого как столпа правосудия, приводит в подтверждение тот факт, что при нем никто не осмеливался задеть или оскорбить его служителя. Как-то рыцарь его Дома нанес пощечину «его служителю при исполнении обязанностей» (serviteur dans l'exercice de ses fonctions). По закону за это рыцарю полагалось отрубить руку, нанесшую оскорбление. С огромным трудом принцам крови удалось остановить карающий меч правосудия. Однако, пусть и при двух руках, но рыцарь так никогда и не смог восстановить «милость» (faveur) короля. Защищая авторитет правосудия, король, в интерпретации Кристины, шел и дальше. Так, он защитил бальи Макона за казнь мессира Сильвестра Бюде, активного сторонника папского престола. Обвинители бальи утверждали, что это убийство произошло абсолютно без причины, и жаждали наказать излишне ретивого королевского служителя. На это король якобы ответил: «Если он казнен ошибочно, это меньше должно их печалить, чем если бы за дело, ибо это лучше для его души и меньше бесчестия для его друзей»[1922]. А в анонимном трактате, написанном в самый трагичный для власти период королевской схизмы, Карлу VII настоятельно советуют «поддерживать и защищать ваших судей и других чиновников в их правах ото всех и против всех, ибо из-за отступления от этого вы имели множество проблем»[1923].
В результате к концу исследуемого периода можно с долей осторожности констатировать постепенное, медленное, но все же принятие в обществе форм почитания и авторитета королевских служителей, защищаемых при исполнении должностных обязанностей особым статусом неприкосновенности. К. Товар, изучавшая уголовные преступления во Франции XIV–XV вв. по королевским помилованиям, отмечает, что количество ранений и убийств королевских чиновников неуклонно сокращалось, а нападки постепенно сводились к словесным оскорблениям[1924]. Исследование Р. Телье судебных дел, где в роли истцов или ответчиков выступали королевские чиновники, показало сопоставимое соотношение оскорблений их при исполнении и иных форм насилия над ними[1925].
Оформление особого статуса королевских служителей имело неоднозначные последствия для института службы. Утверждение принципа репрезентации чиновниками «королевского величия», как мы видели, превратило их в последовательных и верных защитников королевской власти. Новое «воинство» всеми способами насаждало и отстаивало прерогативы короля Франции, пресекая малейшие посягательства на них как политическое святотатство. Прямая зависимость положения и власти самих королевских служителей от статуса и прерогатив монарха предопределила их позицию, остававшуюся неизменной во всех перипетиях и кризисах исследуемого периода[1926]. Статус чиновника, определяемый исполняемыми им функциями, в свою очередь, освящал сами эти функции, а полученные им гарантии неприкосновенности развязывали руки для претворения в жизнь самых амбициозных и смелых проектов и политических идей. В институциональном плане выработка статуса и гарантий неприкосновенности носителей власти как стратегии защиты мира и законного порядка[1927] способствовала консолидации чиновной среды, объединенной корпоративной солидарностью и общими этическими нормами поведения. В социальном плане этот статус создавал основу для выделения королевских служителей в отдельную группу внутри общества. Провозглашение чиновника «частью тела короля» и отстаивание принципа репрезентации им «королевского величия» не только символически подкрепляли властные полномочия органов королевской администрации, но и легитимировали привилегированный статус королевских должностных лиц.
Глава 8.
Репрезентация корпуса королевских служителей
Оформление социальной группы чиновников нашло наглядное выражение в различных способах их репрезентации. Они сочетали в себе как включение чиновников в общегосударственные ритуалы и церемонии, так и создание собственных, специфических корпоративных форм выражения их статуса. Стержнем стратегий репрезентации являлась легитимация власти, положения и полномочий королевских должностных лиц через близость к персоне монарха, а затем и отождествление с ним как с носителем
