Просто Мария - Коллектив авторов

Но что? Что придумать?.. Хосе Игнасио ломал голову, но пока безуспешно. Не с графом же де Аренсо ему советоваться, который явно неравнодушен к Марии…

Но когда Хосе Игнасио увиделся с графом, разговор сразу же коснулся Марии. Граф знал, что Хосе Игнасио не хочет ехать вместе с матерью, и, будто отвечая мыслям молодого Лопеса, сказал:

– Расстояние для любящих сердец не помеха. Если ваша мама и в самом деле не может жить без Виктора, она вернется. Но пока поймите: для нее необходимы перемена места и покой. Здесь, в Мексике, у нее покоя не будет. Вы очень много значите в ее жизни. – Родриго серьезно смотрел на Хосе Игнасио. – Вы сейчас ее единственная поддержка. Она давно мечтала о поездке в Париж, о магазине в Париже. Как было бы хорошо, если бы вы поехали вместе с ней!.. Пусть время и расстояние решат вопрос: будут или не будут вместе ваши родители. Но прошу, если по-настоящему любите – будьте с нею рядом…

Хосе Игнасио ничего не пообещал графу де Аренсо, сказал, что подумает, но остался при своем мнении: бегство – не лучшее средство для решения серьезных проблем.

Ничего не обещала и Мария Лопес адвокату Рафаэлю Идальго, который остался чрезвычайно доволен сообщением Марии, что Виктор больше не будет чинить препятствий разводу. «Карено, видно, и впрямь не в себе, – решил Идальго, – раз думает, что отъезд Марии в Париж был предрешен еще до их свадьбы…» Адвокат был влюблен, а любви не всегда сопутствуют мера и такт. Он тотчас напомнил Марии о своей любви, что казалось ему весьма уместным: он ни в коем случае не вмешивается в ее планы, но просит помнить, что Виктор – не единственный мужчина на земле, и он, Рафаэль Идальго, будет жить надеждой на ее возвращение.

Подобные разговоры были Марии в тягость.

– Извини меня, Рафаэль, – не глядя на Идальго, нехотя проговорила она, – я не знаю, как повернется дальше моя жизнь, и не хочу думать о любви. Не хочу…

Горячий, порывистый Хосе Игнасио не мог сидеть сложа руки, когда рушилось счастье близких ему людей. Он должен восстановить мир в семье и помирить мать с Виктором! Рассуждения графа де Аренсо о целительном времени были ему не по душе.

– Я чту вашего отца, Исабель, и рад их сотрудничеству с мамой, – говорил он маленькой графине, – но согласиться с ним не могу и пойду ва-банк, лишь бы помирить маму и Виктора!

Исабель смотрела на него удивленно и недоумевающе.

Два телефонных разговора, состоявшихся тем же вечером, развеяли бы недоумение Исабель, но знал о них только Хосе Игнасио. Один состоялся между Марией и Романом. Роман сообщил ей, что граф де Аренсо очень хочет поужинать с ней вечером в ресторане «Лас-Паламас» около девяти часов. Столик заказан, и граф будет очень огорчен, если… Мария взглянула на часы и решила, что успеет принять душ, переодеться… И дала согласие.

Другой разговор состоялся между Хосе Игнасио и Романом. Хосе Игнасио сообщил, что все готово: он только что говорил с метрдотелем ресторана «Лас-Паламас» и заказал столик на свое имя. Как только мама появится, он отведет ее к столу, где будет ее уже ждать… крестный. Роман заволновался:

– А Виктор придет?

– И сомневаться нечего, – уверенно ответил Хосе Игнасио.

– А то смотри, племянник, – нервно засмеялся Роман, – если мероприятие не увенчается успехом, не сносить нам с тобой головы!

Когда чего-нибудь очень ждешь, время тянется необыкновенно медленно. И Хосе Игнасио, и Роман, и Виктор ничем не могли себя занять: все очень нервничали и то и дело поглядывали на часы. Ох, как медленно ползли стрелки! Хосе Игнасио про себя сокрушался: у него на носу экзамен, а он никак не может сесть за учебники. Ну да ладно, последняя попытка.

Рита наблюдала, как Роман, явно обеспокоенный, бродит туда-сюда по дому, насвистывая что-то себе под нос и, повстречавшись с племянником, многозначительно с ним переглядывается.

– Да что у вас происходит? – не выдержала она, приступив к ним с расспросами.

– Я позвонил крестному, а Роман – маме, – нехотя объяснил Хосе Игнасио. – И назначил ей свидание якобы от имени графа де Аренсо…

– Да неужели? – удивилась Рита. – Но ведь Виктор с Марией не выносят друг друга! Представляю, какой разразится скандал!

– На они же должны решить эту проблему, – настаивал Хосе Игнасио, – быть им дальше вместе или нет.

– Мария так разочарована, что даже поднеси ей маэстро на блюдечке солнце, луну и звезды, Мария его не простит! – заявила Рита.

Велико же было удивление Марии, когда вместо графа де Аренсо она увидела за столиком ресторана собственного мужа.

– Очередная дурная шутка, Виктор? – гневно спросила она, собираясь немедленно уйти. – Нам нет смысла говорить о чем бы то ни было!..

Виктор умолял ее остаться, настаивал, что они должны поговорить.

– Не будем устраивать здесь сцен. Все разговоры бесполезны. Мы разводимся, я еду в Париж. А ты волен поступать, как захочешь.

– Подожди, Мария, подожди. Поверь, я в отчаянии… – твердил Виктор.

– В отчаянии? С чего бы? Я не верю в любовь, которая постоянно оскорбляет, сомневается, нападает… Это чувство называется как-то по-другому… Мне очень жаль, Виктор, что узнав тебя ближе, я поняла, что ты совсем другой. Не будем причинять друг другу боли. Возврат к прежнему невозможен. Своими руками ты разрушил наше будущее.

– Не уезжай, Мария! – твердил Виктор. – Ты не должна уезжать!

– Это решаю я, Виктор, и все уже решила.

Глупой, детской игрой назвала Мария попытку сына и кузена примирить ее с мужем. Сколько же можно ее мучить? А упорство Хосе Игнасио показалось ей даже обидным. Он стремится вернуть ее к былому, как будто ничего не случилось, как будто она вещь, которую можно взять и поставить на прежнее место. Но она больше ни с кем не желает выяснять отношений. Замужество ее кончилось несчастьем, но она не желает спорить ни с сыном, ни с кем бы то ни было еще, доказывая свою правоту.

Мария была признательна Виктору за то, что он поступил как истинный джентльмен и избавил ее от лишних визитов к судье. По закону полагалось провести одно или два заседания, где их должны были пытаться примирить. Виктор откровенно сказал судье, что, любя свою жену, возвращает ей свободу и дает развод, избавив, таким образом, Марию от тягостных многочасовых разбирательств, выматывающих Душу.

Нет, Мария не выглядела счастливой, получив свободу, которой добивалась, и приехав домой из суда, она поклялась Рите, что никогда больше не будет плакать из-за Виктора Карено. Никогда! С прошлым покончено!

Но ее болью была еще и боль доньи Мати, Когда донья Мати навестила Марию, та чуть ли не на коленях просила у нее прощения, умоляла не сердиться и не судить строго за настойчивость в получении развода… Она понимает, как страдает донья Мати, как тяжел для нее их разрыв с Виктором.