Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко

Тем не менее следует подчеркнуть, что все эти акции носили стандартный характер и не выходили за рамки «обычных» проявлений немецкого оккупационного режима. То есть следствием деятельности какой-либо организации РОД или выполнением пунктов ее программы их назвать нельзя. Если же подобные случаи и имели место, то они не приобретали такие крайние формы, как на других оккупированных немцами территориях (не только в СССР, но также и в Западной и Восточной Европе), где имелось местное самоуправление.

В качестве примера можно привести законодательство уже упоминавшегося Локотского самоуправления. Что касается осуществления прав и свобод граждан, то ему было, конечно, далеко до правового государства. Очевидно, здесь сказалось влияние нацизма, отразившееся как в уставе, так и в программе НСПР. Так, явными признаками антисемитизма отличалось трудовое право округа. В частности, его § 9 под названием «Жидовская рабочая сила» гласил: «Статья 23. Жиды получают 80 % основной зарплаты, установленной тарифной ставкой. Выплата каких-либо надбавок к заработной плате для жидов запрещается. Статья 24. Жиды получают питание из производственных столовых, вычет из него производится на общих основаниях»{910}.

Согласно инструкциям заведующего окружным отделом юстиции, запрещались браки между евреями и неевреями. Оформить развод с евреем, даже по одностороннему желанию одного из супругов, можно было в считаные минуты, в то время как разводы на территории Локотского округа были запрещены вообще, за исключением особых, из ряда вон выходящих случаев. Организовывались и еврейские гетто. В своей записке, направленной в январе 1943 г. начальнику штаба Русской освободительной народной армии (вооруженные силы округа) И. Шавыкину, бургомистр Локотского района М. Морозов сообщает об изоляции в таком гетто своего переводчика Абрама Вронского-Блюм и просит выделить на эту должность другого человека. Известна и его дальнейшая судьба. В списке рабочих и служащих канцелярии бургомистра, составленном 1 февраля 1943 г., А. Вронский-Блюм значится выведенным из штата в связи со смертью. Имели место и массовые казни. Согласно послевоенным документам органов советской госбезопасности, особой ненавистью к евреям отличался начальник полиции Суземского района Прудников, на совести которого сотни расстрелянных.

Что касается пропагандистского обеспечения подобных акций, то в Локотском округе этим занималась его центральная газета «Голос народа», почти во всех номерах которой публиковались статьи антисемитского содержания{911}.

Американские историки М. Геллер и А. Некрич писали по поводу идеологии Власовского движения: «Оно было явлением очень сложным, возникшим в исключительно неблагоприятных исторических обстоятельствах, и это наложило на него неизгладимый отпечаток. Сложность времени нашла свое выражение в документах движения, в выступлениях его руководителей и прочем. Решившись стать союзниками нацистов, они вынуждены были придерживаться определенных правил, платить политическую дань гитлеризму. Но, вероятно, — не только этим объясняются антисемитские высказывания ряда видных власовцев…»{912}. Все это верно и неверно одновременно, особенно что касается отношения генерала Власова и его сторонников к еврейскому вопросу. Возникнув позже всех остальных течений РОД, но в конце концов возглавив его, Власовское движение, вольно или невольно, приняло на себя все грехи его остальных участников. Не секрет, что многие коллаборационистские формирования, которые участвовали в карательных акциях против партизан и мирного населения (и еврейского в том числе), носили названия «частей РОА». Под этим названием многие эти подразделения и вошли в историю Холокоста. Однако на самом деле здесь не все так просто, как кажется.

Аналогичным образом обстоит дело и с пропагандой. Начиная с марта 1943 г. редакторы многих газет на оккупированных территориях (например, симферопольская газета «Голос Крыма») объявили себя сторонниками Власовского движения. Они начали аккуратно перепечатывать все его программы, публиковать статьи о нем и т. д. Однако параллельно с этим на страницах этих газет продолжала появляться самая грубая антисемитская пропаганда. Как объяснить этот парадокс? Дело в том, что с согласия своих немецких хозяев эти газеты могли объявлять себя приверженцами кого угодно. Хоть и генерала Власова. К тому же в середине 1943 — начале 1944 г. это можно было делать безболезненно, так как даже сами немцы считали генерала всего лишь пешкой в своих пропагандистских акциях. Однако когда они поняли, что сторонники Власова преследуют свои, национальные, цели, и они не всегда совпадают с целями Германии, Служба безопасности (СД) стала запрещать публиковать материалы об этом движении и даже распространять его газеты в лагерях «восточных рабочих». Эта тенденция, например, хорошо прослеживается по отчетам руководителя СС и полиции в Таврии{913}.

В прессе же именно Власовского движения первого этапа — газетах «Заря» и «Доброволец» — вообще не было антисемитских материалов! В конце концов это привело к конфликту и с Министерством пропаганды, и с ведомством Розенберга, и с СД, возмущение которых вызвал тот факт, что эти органы печати вообще «не ведут антисемитской воспитательной работы». Выход из положения нашел главный редактор этих газет М. Зыков, который стал помещать в них антиеврейские статьи, но с пометкой «перепечатано из немецкой прессы». По его мнению, это вполне можно было делать без ущерба для авторитета движения, так как советский человек умел читать между строк и сразу бы понял, что содержание этих материалов не является позицией редакции{914}. Впоследствии такая традиция была продолжена уже в официальном органе КОНР — газете «Воля народа» (1944–1945). Ни в одном из ее номеров нет и намека на еврейский вопрос{915}.

Еще одним обвинением против Власовского движения является то, что в школе пропагандистов «Дабен-дорф», созданной под эгидой Вермахта и с марта 1943 по лето 1944 г. являвшейся, по сути, единственной легальной структурой движения, слушатели обучались по программам, в которых «повторялись все азы нацистской антиеврейской пропаганды». Это действительно так. Программа школы содержала две темы, которые были посвящены еврейскому вопросу вообще и истории евреев в России в частности{916}. Однако и здесь, как и в случае с газетами движения (которые, кстати, выходили при этой школе), дело заключалось в той «дани гитлеризму», о которой писали М. Геллер и А. Некрич. Школа действительно подчинялась Вермахту, а его представитель — немецкий начальник курсов лейтенант Г. фон дер Ропп — даже заявил слушателям, что «еврейский вопрос хоть есть в программе нацизма, но к русским он не имеет отношения». Однако в школе, как и во всех подобных заведениях, находились представители СД и гестапо. Поэтому надо было соблюдать правила игры{917}.

На самом же деле пропагандисты, окончившие эту школу, не выходили оттуда антисемитами. Так, по свидетельству одного из советских военнопленных, власовский пропагандист, выступавший в его лагере, сказал следующее: «Мы не собираемся копировать немцев в еврейском вопросе. Несколько миллионов еврейского населения в СССР являются такой