Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко

в марте 1944 г. Как говорилось в его манифесте, целью этой организации была «борьба против всех проявлений иудо-большевизма». Штаб-квартира союза находилась в Бобруйске, здесь же находилась редакция его печатного органа — газеты «Речь», редактором которой был М. Октан. Местные отделения союза находились на предприятиях Бобруйска, в Осиповичах, Лапичах и Пуховичах (т. е. его деятельность ограничивалась только пределами одной области){903}. Первоначально это была общественно-политическая организация, однако со временем руководство СБПБ планировало создать собственные боевые отряды и постепенно милитаризовать ее. Прообразом вооруженных сил союза должны были стать «охранные дружины», о создании которых было объявлено 1 апреля 1944 г. При этом было отмечено, что вступать в дружины могли далеко не все, а только «активные борцы с иудо-большевизмом».

Надо отдать должное руководителям союза и их немецким покровителям, вся его деятельность не ограничилась только декларацией о создании — уже с середины марта 1944 г. началась активная вербовка местного населения в ряды этой организации, которая сопровождалась усиленной печатной и радиоагитацией. В СБПБ призывали вступать всех желающих, однако главный упор все-таки делался на привлечение молодежи. Причем если взрослые могли входить в организацию на добровольных началах, то все молодые люди в возрасте от 10 до 18 лет должны были вступать в молодежную секцию союза в обязательном порядке. Немецкие оккупационные власти доносили в Берлин об успехах СБПБ и «массовом желании населения встать в его ряды», однако его дальнейшее развитие было прервано советским наступлением в июне 1944 г. Руководство союза было эвакуировано в Германию, но здесь он уже воссоздан не был{904}.

Похожая судьба этих партий закономерна, и этому есть целый ряд причин. Во-первых, в условиях немецкого поражения и освобождения Красной Армией оккупированных территорий было немного желающих вступать в подобные организации. Во-вторых, всегда не пользовавшийся доверием Гитлера Вермахт к 1944 г. окончательно растерял его. Поэтому все инициативы, которые исходили из его кругов, были заранее обречены на провал (не сразу, но через некоторое время обязательно). И, наконец, в-третьих, все говорило о том, что определенные круги немецкого военно-политического руководства решили сделать ставку на так называемое Власовское движение, которое должно было стать единственной объединяющей организацией РОД, — был уже 1944, а не 1941 г., и распылять силы, противопоставляя одних другим, уже не было смысла.

С Власовским движением связан второй этап в развитии РОД и вообще антисталинского протеста в период Второй мировой войны. С появлением этого движения они получили более или менее законченную идеологию, а к окончанию войны — организацию, которая декларировалась как «Временное правительство новой России». Но вначале немного истории.

До лета — осени 1944 г. «Обращение Русского комитета» и открытое письмо А. А. Власова были базовыми документами, на основе которых и сложилась идеология Власовского движения. Здесь следует сказать, что идеология — наиболее запутанная и малоизученная страница в истории этого течения антисталинского протеста. В наследство от советской историографии нам достался тезис (его, вольно или невольно, повторяют многие современные историки), что Власов и все, кто за ним пошел, вовсе не имели какой-либо идеи. На самом деле это не так. Идеология и программа Власовского движения прошли два этапа развития. Первый из них (зима 1942 — лето 1944) связан с именем майора М. А. Зыкова, для которого было характерно отрицание практики сталинского правления с опорой на базовые ценности марксизма-ленинизма. В качестве программы на этом этапе выдвигались только самоочевидные требования: уничтожение режима террора и насилия, ликвидация колхозов, предоставление интеллигенции права свободного творчества и т. д. Все это нашло свое отражение в «Смоленской декларации» и «Открытом письме»{905}.

Второй этап (лето 1944 — весна 1945) связан с идейной ориентацией на правую эмигрантскую организацию Национально-трудовой союз (НТС). Для него характерно последовательное отрицание теории и практики большевизма, более четкая и развернутая картина будущего. Главным и основополагающим документом этого этапа, итоговой программой Власовского движения стал так называемый «Пражский манифест» Комитета освобождения народов России (КОНР) от 14 ноября 1944 г. В четырнадцати пунктах этого документа провозглашалось возвращение к свободе, завоеванной народами России в феврале 1917 г., построение правового государства, решение национального вопроса на основе демократического волеизъявления народов и т. п.{906}

Такой в целом была идеология сторонников генерала Власова, которая к концу 1944 г. позволила им занять лидирующее положение в РОД, а затем и во всем Освободительном движении народов России. Если сравнивать ее с программами других антикоммунистических организаций, речь о которых шла выше, то можно, конечно, най-ти много общего. Их составляли в принципе одни и те же люди, с одинаковым политическим опытом и в одинаковых военно-политических условиях. В задачи данного исследования не входит анализ причин, по которым движение генерала Власова заняло со временем лидирующее положение. Однако подчеркнем, ни в одном из официальных документов, вышедших из его среды, нет и намека на еврейский вопрос как самостоятельную проблему для будущей послесталинской России или на какие-нибудь меры дискриминационного характера против еврейского народа. В целом эти теоретические установки наложили свой отпечаток и на практику Власовского движения, которая в условиях войны выражалась прежде всего в пропагандистском обеспечении некоторых немецких акций и участии в вооруженной борьбе против Красной Армии и коммунистических партизан. Однако и в этом случае степень причастности власовцев к антиеврейской политике нацистов значительно ниже, чем, например, у сторонников упоминавшихся выше НСПР и СБПБ.

Как известно, на оккупированных немцами территориях Западной России — в Смоленске, Брянске, Орше, Невеле, Старой Руссе и др. городах — проживало значительное еврейское население. После начала оккупации, как и везде, оно было ограничено в правах, со всеми вытекающими из этого последствиями, причем во многих случаях инициаторами этих ограничений выступали органы местного самоуправления. Осенью — зимой 1941 г. во многих крупных городах были созданы гетто, жители которых были уничтожены в течение 1941–1943 гг. Не секрет, что почти во всех этих акциях участвовала так называемая «русская полиция», многие представители которой «прославились» своей жестокостью по отношению к мирному еврейскому населению{907}. С другой же стороны, ряд исследователей отмечают, что большинство русского населения отрицательно относилось к подобным мероприятиям. В западнорусских областях практически не было еврейских погромов, учиненных местными жителями, как, например, это имело место в Прибалтике и Украине{908}.

Естественно, что вся коллаборационистская печатная продукция, выходившая на этих территориях, должна была в обязательном порядке затрагивать еврейский вопрос. Однако такое положение вещей существовало на всех оккупированных советских территориях, и ни одна газета не могла оправдать в глазах оккупационных властей своего существования, если в ней не было материалов о «еврейском заговоре», «еврейских комиссарах» и тому подобных вещах