Когда говорит кровь (СИ) - Беляев Михаил

— Вершь выка жа вога (Берешь быка за рога) — раздался тихий измученный голос.

Сейчас в это было почти невозможно поверить, но совсем недавно сказанные этим голосом слова с лёгкостью сокрушали сами своды Синклита. Теперь он звучал словно шипение змеи, на которую рухнул камень.

Своим же видом вещатель алатреев Сардо Циведиш напоминал старую морскую птицу, что не совладав с порывами ветра во время бури, оказалась избитой о скалы волнами, но вопреки всему выжила и выползла на берег. Он сидел скрюченный и переплетенный, пряча в глубинах мантии изломанное тело, сломанную руку в деревянной колодке и прикрывая краем одежды рот, в котором мелькали остатки зубов и половина языка. Его обычно выбритые до синевы щеки поросли почти полностью седой бородой, а обычная бледность превратилась в мертвую серость. Всё в этом человеке было мертво и искалечено. Вот только глаза, его вечно горящие бушующем пламенем ярко-серые глаза, остались прежними.

Хотя нет, прежними они тоже небыли. Никогда раньше Кирот не видел в них столько злобы и ненависти. Казалось, что ещё немного и они лопнут, а из глазниц прыснет раскаленная лава, которой он, умирая, успеет облить всех тех, кто сотворил с ним это.

— Я порядком устал от пустой демагогии Сардо. Мы только и делаем, что говорим, и говорим по большей части всякую чепуху, а за это время у нас успели забрать и Синклит и, кажется уже и все государство. Так что в бездну приличия. Нам нужен предстоятель.

— Нам нужно отмщение! — почти выкрикнул, вскакивая со своего места, двадцатилетний юноша.

Внешне Тэхо Ягвиш напоминал скорее своего двоюродного деда Рего, чем отца. Он был худ, подтянут, да и личико его в целом можно было назвать красивым. Ну а когда он поджимал губы и гордо задирал подбородок, то в его образе сразу чувствовалась старинная мужественность, которой некогда так славился его род, давший Тайлару целую плеяду именитых полководцев. Только вот глазки были такими же мелкими и поросячьими как у Патара, а ума у него было и того меньше.

— Проклятые Тайвиши убили моего отца руками этого скота Мантариша! И я требую мщения! Мщения и крови! И каждый алатрей должен требовать сейчас точно того же! Таково мое слово как наследника нашей великой фамилии!

Забавно. Похоже этот парнишка и вправду верил, что старейшины принесут ему на блюдечке руководство партией и будут слепо подчиняться его словам по праву происхождения. Ну что же, значит тем сильнее будет разочарование, которое его ждет. Может его прадед, или кем там он ему приходился и провозгласил первый независимый Синклит, а потом Ягвиши и неизменно занимали этот пост, но времена менялись, и они требовали перемен от всех и каждого. Даже от алатреев.

Кирот встал и подойдя к Тэхо Ягвишу, положил юноше на плечо руку, усаживая обратно в кресло.

— Тайвиши, без сомнения, причастны к смерти твоего отца, Тэхо. Но не думаю, что Мантариш сыграл в ней хоть какую-то роль. Просто он оказался достаточно тупым и недальновидным, чтобы невольно стать их марионеткой.

— Но мой отец мертв! Мертв!

— И все причастные поплатятся за это. Когда наступит время.

— А я требую… Ай!

Рука Кирота Кардариша с силой вдавила паренька в кресло, от чего он сжался и пискнул, словно девчонка, которой задрали платьице. Ягвиши, безусловно, были нужны хозяину поместья. Но не так сильно, чтобы терпеть тон этого сопляка. Великие горести, да он мог раздавить их так же, как давил сейчас этого юнца и его дело бы не особенно пострадало. Даже напротив, оно бы стало проще, так как привыкшие слушаться Ягвишей идиоты, без своих вожаков, наконец-бы заткнулись и перестали действовать ему на нервы.

— Кардариш прав. Нам нужен предстоятель.

Кирот взглянул на широкоплечего мужчину в резном кожаном тораксе, с богато украшенным мечом, висевшем на широком поясе. Хотя за годы затянувшегося уединения Убар Эрвиш сильно постарел и оплыл жирком, сила его тела, а главное — сила духа, остались почти прежними. Как не странно, но уговорить эту легенду из прошлого приехать оказалось куда проще, чем ожидал глава рода Кардаришей. Один из главных затворников их сословия сам проявил необычайно живой интерес к этому собранию, и теперь, впервые за два десятилетия, сидел в окружении элиты их партии. Той самой элиты, что все эти годы безуспешно пыталась вытащить его в столицу и привлечь к своей борьбе с алетолатами, а куда чаше — к обычным внутренним склокам и дрязгам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Раньше вы не слишком-то интересовались большой политикой, господин Эрвиш. — Проговорил сидевший слева от него Мицан Литавиш. Этот сильно постаревший красавец с аккуратным клином седой бороды на подбородке, как всегда светился дружелюбием. Он одним из первых откликнулся на предложение Кирота, и явно желал что-то выиграть для себя из сложившейся ситуации. Впрочем, как и все присутствующие.

— Так и было. Я двадцать лет только и делал, что охотился в лесах да наблюдал, как мои рабы возделывают виноградники, пребывая в твердой уверенности, что оставил государство в надежных руках. Когда Рувелия пал, я думал, что угрозы для Тайлара кончились и не желал сам превращаться в новую угрозу. Поэтому и предпочел ехать. Чтобы не питать надеждами всех этих бессчётных подхалимов, что день и ночь уговаривали меня разогнать вас всех взашей и натянуть на свои плечи порфиру, а если говорить проще — то стать новым тираном.

— Но теперь Тайлару ведь вновь угрожают. И угрожают как раз столь ненавидимой вами тиранией.

— И именно поэтому я и решил оторваться от своих угодий и виноградников. Чтобы встретить те вызовы, которые вы не смогли предотвратить сами.

— И как же вы намерены противостоять сим тревожным вызовам, господин Эрвиш? Поймите меня правильно, я тоже совсем не желаю видеть нового безумца, напялившего на себя венец и порфиру, но мне принадлежит весьма и весьма много земель в окрестностях Кадифа и я бы предпочел, чтобы без крайней необходимости их не вытаптывали штурмующие нашу прекрасную столицу солдаты.

— До таких мер и не дойдет, если все вы прекратите собачиться и займётесь общим делом, — проскрежетал Энай Гатриш.

Эпарх Хутадира был уже весьма стар, его левый глаз затянуло бельмом, а колени напоминали перекрученные узлы из морского каната, которые причиняли ему столько боли, что после каждой пары шагов, зубы старейшины начинали стираться друг об друга в мелкую пыль, а лицо белело, словно его покрасили густой краской. Но слабость его тела была обманчивой — в этом жилистом и сухом старике на проверку оказывалось больше жизни и упрямства, чем в ином юноше.

— И вы предлагаете… — не унимался Мицан Литавиш.

— Сделать так, как говорит Кирот. Избрать предстоятеля.

— Мы с братом поддерживаем избрание, — проговорил эпарх Касилея Киран Мендевиш. Сидевший рядом с ним Лисар, похожий как две капли воды на своего брата, согласно закивал головой.

— И я, — кивнул Майдо Янтариш — Я видел достаточно подлости и низости со стороны Тайвишей и не желаю, чтобы Тайлар попадал в их руки.

— Даже несмотря на то, что вы сражались за них на войне? — слащаво улыбнулся Мицан Литавиш.

— Я дрался не за них, а за Тайлар! — чересчур громко и нервно выпалил юный старейшина. — И я пострадал за это, но не запятнал своей чести.

— Не думал, что огромное наследство окажется столь непомерным страданием…

— Великие горести, Литавиш! Я же потерял всю свою семью в страшном пожаре!

— Которая, если память не играет со мной в игры, вас же перед этим прилюдно и прокляла? Весьма удобное совпадение, не находите, господин Янтариш?

— Да как вы смеете!

— Хватит! — Тяжелый кубок в руке Кирота Кардариша с силой опустился на стоявший рядом столик, от чего все старейшины вздрогнули. — Вы у меня в гостях и я не потерплю, чтобы в моем доме продолжались эти проклятые склоки. Вы тут говорите про грядущую тиранию Тайвишей, а сами своими тупыми ссорами только подкладываете под них государство. Так что довольно пустых слов, старейшины. Мы выберем предстоятеля. Мы выдернем из дерьма нашу партию, а следом мы выдернем из него и весь наш Тайлар. Таково мое слово.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})