Когда говорит кровь (СИ) - Беляев Михаил

— И тебе всех радостей.

— Сегодня же не пятый день? Случилось что?

— Да так. Житейские мелочи. Надо в твоем погребе одно мясо подержать. До полуночи или до утра. Уважишь старых друзей?

— Как же не уважить. Уважу, конечно. Мясо то нарубать надо будет?

— Не сейчас. Пока пусть просто полежит на холоде, — Арно подошел к четырём ветеранам и кивнул на свёрнутую шкуру. — Поможешь?

Здоровяк кивнул и, словно пушинку перехватив у него пленника, скрылся за дверью.

— Вы пока тут постойте. Я вернусь скоро.

Ветераны встали возле двери, прислонившись спинами к стене из выбеленного кирпича. Скофа поднял глаза — так и есть: прямо над ними висела деревянная табличка, где помимо грубо вырезанной бычьей головы, располагалась лаконичная надпись: «мясницкая». И вправду лучшего места для расправы было не найти.

Арно вышел примерно через четверть часа, держа в руках кожаный мешок среднего размера, и сразу подошел к бывшему фалагу.

— И что это была за самодеятельность? Ты меня жопой, что ли слушал? — обратился он к Кироту Энтавии.

— Не привык я молчать, когда оскорбляют армию, — процедил сквозь сжатые зубы бывший фалаг.

— А придется привыкнуть всякое слышать, если не хочешь назад на улицу говно жрать. Или тебе говно по вкусу, а?

— Совсем не по вкусу, — кулаки ветерана сжались до белизны, но тут бандит примирительно хмыкнул и похлопал его по плечу.

— Вот и не забывай про это. Мы не армия завоевателей, а деловые люди и решаем проблемы обычно мирно. Без крови. Это у вас в тагмах может как что за меч хватаются, а тут так не принято. Мы говорим, договариваемся, воздействуем. Поняли меня?

— Да поняли, поняли.

— Ну вот и славно. Ладно, это я так, для порядка всё говорю. Так-то вы хорошо держались. Так что сработаемся, думаю. А это вам подарок от моего друга.

Бандит протянул мешок. Мертвец взял его и, раскрыв, посмотрел внутрь с явным недоверием.

— И это…

— Отличная говядина, а не то что ты подумал, — рассмеялся Арно. — Там вроде пара почек, разруб ребер и несколько голяшек. Может ещё что есть, я особо не смотрел. В общем как раз на добрый ужин. А это вам, чтобы горло промочить чем было.

Достав кошелек, он вытащил солидную горсть монет и вложил их в руку Скофы.

— Спасибо.

— Не благодари раньше времени, ещё, глядишь, проклясть успеешь. Ладно, хватит с вас на сегодня. С лавкой и ростовщиком мы уже сами закончим, а вы сходите развейтесь, ну или подрыхните где-нибудь. Но только так, чтобы завтра не позднее полудня были в «Латрийском винолее». Начнем вас вводить в наши дела.

Помахав им рукой, он вновь скрылся за дверьми мясной лавки. Скофа раскрыл ладонь и пересчитал монеты. Ровно сорок ситалов.

— Спасибо, что нашел нам работу, Скофа, — проговорил бывший фалаг, постучав его по плечу.

— Ну что же, ново призванные бандиты, и куда же мы пойдем проматывать и прожирать столь внезапно свалившееся на нас богатство? — проговорил Мицан, постучав по мешку.

— Может в накидку, а? — заулыбался Тэхо. — А че, Миртая как раз из этого мяса может на всех лифарты сварганить. Что скажешь, Бык? На вино то денежек пади тоже хватит?

Скофа неопределенно кивнул. Вино то стоило дешево, вот только как после сегодняшнего провала объяснить братьям, откуда оно взялось вместе со свежим мясом? Как объяснить, что у четверых из них появился шанс не захлебнуться в грязи, пока другим суждено всё также барахтаться и медленно тонуть в том болоте, в которое превратилась их жизнь после армии?

— А как ты всем объяснишь, откуда мясо и деньги взялись? — словно прочитал его мысли Кирот. — Нет, нам пока туда ход заказан. Поднимемся немного, окрепнем, и перетянем всех, кто такую жизнь выбрать захочет. А пока, пусть они лучше нас потеряют.

Все трое закивали, соглашаясь. Конечно, фалаг был прав. Они не имели права бросать своих братьев. Но и давать им ложную надежду, или злить своими нежданными успехами тоже не стоило. А потому, лучшее что они могли сделать — так это исчезнуть на время.

— Так может нам это, в гостиницу поприличней, а? — предложил Тэхо. — А то от клоповников у меня уже скоро вся шкура слезет. И это, в баню бы, хорошую. Уж страсть как помыться хочется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А вот теперь ты дело говоришь. Пойдемте, есть тут пару мест. Я их ещё с детства помню, — проговорил Кирот.

— А ты же вроде из Паоры как раз? — Тэхо оглянулся, словно впервые заметив город вокруг.

— Да, с этих самых улиц. Бегал тут мальчишкой и воровал по мелочам, — сухие тонкие губы отставного фалаг неожиданно тронула тень слабой улыбки. — У нас, у местной уличной детворы, из тех, что отцов не знает, как раз банда была. Ну как банда. Шайка дурачков, хотя нам-то, конечно, тогда иначе всё виделось. Эх, чем мы только детство не занимали. Что только не творили по глупости или для куража. Как я живым то остался и сам не знаю. Вот думал, армия меня исправит. Да видно верно люди говорят, что от своей судьбы не скроешься. И то, что боги тебе на роду начертали, то в любом уголке догонит. Вот и меня судьба догнала и не где-нибудь, а прямо в родных местах. Ну и раздери её тогда гарпии.

Глава десятая: Раскол порождает единство

Кирот Кардариш с довольной ухмылкой смотрел на девятерых старейшин, сидевших в креслах во внутреннем саду его загородного поместья. Тут были почти все, кто действительно чего-то стоил. Почти весь свет их партии. Столпы алатреев, что наконец-то смогли отвлечься от попыток сожрать друг друга и собрались вместе, чтобы поговорить. Точнее — собрались по его приглашению. И сбор этот занял у него много времени, сил и нервов. В голове Кирота даже билась шальная мысль, что если все эти почтенные господа не захотят договариваться по-хорошему, то стоит их запереть на пару дней в подвале.

Ведь назревшие вопросы, больше не терпели никаких отлагательств.

За минувший со дня смерти Патара Ягвиша месяц их великая партия, что являла собой мощь и славу сословия ларгесов, успела превратиться в сборище крикунов и подозрительных идиотов. А всё государство, словно услужливая девка, ложилось под семейку Тайвишей, постанывая от удовольствия.

Но Кирот не желал покорно лежать и пускать слюньки, пока этот жирдяй Шето запихивает в него свой новый порядок. Он жаждал борьбы. Жаждал победы и мщения. И он намеревался передать это желание всей своей партии. А для начала — заразить им тех, чье слово ещё имело вес и значение среди алатреев.

В его саду не хватало лишь нескольких человек из высшего круга, успевших переметнуться к этому убогому ничтожеству Мантаришу в его попытке устроить заговор против своей же партии. А когда Тайвиши, хорошенько отымев этого дурака, вышвырнули его за ненадобностью, то и все его союзники разом постарались превратиться в бестелесных духов.

Ну и, конечно же, тут не было и самого Мирдо Мантариша. После того злополучного собрания, на котором Тайвиши публично поимели все законы и алатреев в придачу, это трусливое животное сбежало из столицы в свое родовое поместье под Фэлигоном и теперь сидел там безвылазно, поджав хвост как побитая собака.

Но этот предатель и должен был бояться. Он должен был трястись и вскакивать по ночам, от каждого скрипа и шороха, медленно теряя рассудок и последние крупицы достоинства. Ведь пусть его роль в разыгранной Тайвишами партии была далеко не самой главной, это совсем не умоляло его измены. Напротив, в глазах Кирота Кардариша он становился от этого ещё более жалким и ничтожным: одно дело предать или продаться осознанно, и совсем другое — даже не понять, что тебя трахают при народе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но ничего. Недолго ему ещё оставалось трястись, забившись в угол. Кирот уж точно об этом позаботится.

Когда рабы принесли полные фруктов золотые подносы и кувшины с вином, Кирот наполнил тяжелый кубок, инкрустированный крупными рубинами и, отхлебнув, поднялся со своего места.

— Нам нужен новый предстоятель, — проговорил он, минуя все ритуальные расшаркивания.