Кто стоял за спиной Сталина? - Александр Островский

«Вскоре после нашего приезда, — вспоминал Ф. Самойлов, — в квартире Петровского и Каменева было устроено собрание всех находившихся там в ссылке большевиков, на котором были кроме нас, девяти сопроцессников, товарищи Я. М. Свердлов, К. Т. Новгородцева, Спандарян, его жена Вера Лазаревна, товарищ Масленников, Сергушова, приехавший специально на это собрание товарищ Сталин (из Курейки за 200 верст ниже села Монастырского), Филипп Голощекин (не помню откуда) и еще кто-то, всего около 18 человек» (фото 36 и 37){9}. «На второй-третий день» после совещания И. В. Джугашвили уехал{10}. По свидетельству В. Л. Швейцер, он пробыл в селе Монастырском около недели{11}. По всей видимости, именно в это время («ранее 8 августа 1915 г.») В. И. Ленин получил его письмо, о содержании которого нам ничего пока не известно{12}.

Вернувшись в Курейку, И. В. Джугашвили вскоре снова появился в Монастырском. 20 августа 1915 г. С. С. Спандарян писал В. И. Ленину: «Иосиф шлет вам всем свой горячий привет»{13}. Через месяц, 28 сентября, в очередном письме за границу С. С. Спандарян отмечал: «Мы сейчас с Иосифом на расстоянии 150 верст друг от друга, но, должно быть, скоро, после окончания распутицы, увидимся, тогда напишем»{14}.

Осенью 1915 г. в Монастырское прибыла новая партия ссыльных, среди которых находился питерский рабочий Борис Иванович Иванов. От В. Л. Швейцер он узнал, что скоро в Монастырское показаться местному врачу должен приехать И. В. Джугашвили. По свидетельству Б. И. Иванова, И. В. Джугашвили прибыл по первому же санному пути в нартах, запряженных четырьмя собаками, в сопровождении местного охотника, появился в оленьем сакуе, в оленьих сапогах и оленьей шапке. Войдя в дом к С. С. Спандаряну, он поцеловал его в щеку, а В. Л. Швейцер два раза в губы. При этом, как живописал Б. И. Иванов, она оба раза вскрикивала: «Ах, Коба! Ах, Коба!»{15}.

На этот раз приезд И. В. Джугашвили в село Монастырское совпал с приездом сюда В. Л. Бурцева, который получил разрешение отбывать гласный надзор полиции в Твери{16}. Как вспоминала В. Л. Швейцер, перед отъездом его посетил И. В. Джугашвили и передал ему что-то для пересылки за границу{17}.

По всей видимости, этот приезд И. В. Джугашвили в село Монастырское имел место около 10 ноября, так как этим днем датировано его письмо за границу в большевистский центр:

«Дорогой друг! Наконец-то, получил ваше письмо. Думал было, что совсем забыли раба божьего — нет, оказывается, помните еще. Как живу? Чем занимаюсь? Живу неважно. Почти ничем не занимаюсь. Да и чем тут заняться при полном отсутствии или почти полном отсутствии серьезных книг? Что касается национального вопроса, не только „научных трудов“ по этому вопросу не имею (не считая Бауэра и пр.), но даже выходящих в Москве паршивых „Национальных проблем“ не могу выписать из-за недостатка денег. Вопросов и тем много в голове, а материалу — ни зги. Руки чешутся, а делать нечего. Спрашиваете о моих финансовых делах. Могу вам сказать, что ни в одной ссылке не приходилось жить так незавидно, как здесь. А почему вы об этом спрашиваете? Не завелись ли у вас случайно денежки и не думаете ли поделиться ими со мной? Что же, валяйте! Клянусь собакой, это было бы как нельзя более кстати. Адрес для денег тот же, что для писем, т. е. на Спандаряна.

А как вам нравится выходка Бельтова о „лягушках“? Не правда ли: старая, выжившая из ума баба, болтающая вздор о вещах для нее совершенно непостижимых.

Видел я летом Градова (Л. Б. Каменева. — А.О.) с компанией. Все они немножечко похожи на мокрых куриц. Ну, и „орлы“!..

Между прочим… Письмо ваше получил я в довольно оригинальном виде: строк десять зачеркнуто, строк восемь вырезано, а всего-то в письме не более тридцати строчек. Дела… Не пришлете ли чего-либо интересного на французском или на английском языке? Хотя бы по тому же национальному вопросу. Был бы очень благодарен. На этом кончаю. Желаю вам всем всего-всего хорошего. Ваш Джугашвили»{18}.

Летом 1915 г. вскоре после прибытия в Туруханский край члены большевистской фракции IV Государственной Думы и их сопроцессники были переведены в Енисейск и его уезд. По всей видимости, во время описываемого приезда И. В. Джугашвили в село Монастырское ему удалось получить их адреса, и в конце 1915 г., несмотря на данную им выше оценку, он вступил с ними в переписку. Позднее Г. И. Петровский утверждал, что в 1915–1916 гг. получил от И. В. Джугашвили два-три письма{19}.

Другим его адресатом стал Л. Б. Каменев. Сохранилось письмо И. В. Джугашвили к нему, направленное в Яланскую волость Енисейского уезда и датированное 5 февраля 1916 г.: «Здравствуй, дорогой друг. Писем я от тебя не получал никаких. В ответ на вопрос Григория о планах моей работы по национальному вопросу могу сказать следующее. Сейчас я пишу две большие статьи: 1) национальное движение в его развитии и 2) война и национальное движение. Если соединить в один сборник 1) мою брошюру „Марксизм и национальный вопрос“, 2) не вышедшую еще, но одобренную к печати большую статью „О культурно-национальной автономии“ (та самая, справку о которой ты наводил у Авилова),

3) постскриптум к предыдущей статье (черновик имеется у меня),

4) национальное движение в его развитии и 5) война и национальное движение — если, говорю, соединить все это в один сборник, то, быть может, получилась бы подходящая для упомянутого в твоем письме Сурену издательства книга по теории национального движения».

Далее в письме излагалась авторская концепция этой книги и его понимание национального вопроса. «У меня мало материала по национальному вопросу. Хотелось бы иметь хотя бы „Национальные проблемы“ с первого номера. Где их достанешь? Написал в Россию, но когда пришлют и пришлют ли вообще?» Далее И. В. Джугашвили обращался к Л. Б. Каменеву с просьбой передать это письмо В. И. Ленину{20}.

Многие ссыльные очень нуждались. Именно это толкнуло некоторых из них на ограбление кладовой фирменного магазина компании Ревельон, занимавшейся заготовкой пушнины в Туруханском крае. В кладовой-магазине хранились в основном сахар и пушнина. Заведовал магазином ссыльный большевик Мартын Тылок. Среди тех, кто был посвящен в это ограбление и принимал Участие в покупке сахара по бросовой цене, оказались В. Л. Швейцер и С. С. Спандарян. Когда начались допросы, ссыльный Иван Алексеевич Петухов подсказал приставу И. И. Кибирову, с чего следует начать поиски. После этого были произведены обыски, и грабителей нашли. Произошедшее событие раскололо ссыльных Туруханского края. Если одни поставили вопрос об объявлении И. А. Петухову бойкота, то другие выступили в его защиту. С. С. Спандарян был в числе первых, Я. М. Свердлов среди последних. Тогда сторонники бойкота И. А. Петухова потребовали созыва общего собрания ссыльных и включения в список бойкотируемых Я. М. Свердлова{21}.

«К этому обвинению Свердлова, — вспоминал Б. И. Иванов, — была выдвинута клеветническая версия о том, что он тесно связан с полицией по политическому сыску, что он разложился морально. Здесь имели место еще обвинения в том, что Свердлов дает уроки немецкого языка кому-то из полицейского управления[62]. К этому делу был пришит товарищ Свердлова Голощекин, который как зубной врач-дантист пломбировал зубы кому-то из полицейских и их женам»{22}.

Когда вопрос о созыве собрания был решен, Я. М. Свердлов и еще 8 человек (Б. Иванов, Филипп Голощекин, Денис Долбежкин, Сергушев, Валя Сергушева, Писарев, Булатов, Петухов) отказались участвовать в разбирательстве. Семь человек (по всей видимости, социал-демократы И. Владыкин, А. Масленников, С. Спандарян, В. Швейцер, анархисты Шахворостов, Хахалкин и пэпэсовец И. Пивон) проголосовали за осуждение Петухова{23}.

«Среди воздержавшихся при голосовании об исключении Петухова был Иосиф Джугашвили, свое воздержание он объяснил тем, что он считает, что надо было исключать обоих, т. е. Петухова и Свердлова»{24}.

Ожесточение среди ссыльных дошло до того, что через пять дней после возвращения И. В. Джугашвили в Курейку была сделана попытка избить Б. И. Иванова. Пострадал и подоспевший Ф. Голощекин. Во время этого конфликта у С. С. Спандаряна случился нервный припадок. «Через несколько дней он тяжело заболел. Кроме нервного расстройства у него появилась болезнь горла, шла кровь через горло»{25}.

В конце зимы И. В. Джугашвили снова появился в Монастырском. «Март в Туруханском крае, — писала В. Л. Швейцер, — был последним месяцем санной дороги, в апреле уже наступала распутица — бездорожье. Это бездорожье для Курейки продолжалось до середины мая, только тогда можно было на лодках переправиться по Енисею. Товарищ Сталин, чтобы успеть использовать дорогу до распутицы, приехал в 1916 г. в Монастырское. Нужно было переправить последнюю почту за границу и в центр России»{26}.