Лев Толстой - Виктор Шкловский

И дальше, очевидно, он же: «Старик до 20 чисел мая давно не видал ржей – матово-сизое перо, кустисты, высоки – столбик торчит, как шапочка».

Таких записей, перемежаемых замечаниями о самостоятельности женщин, о том, как выглядит рожь рядом с овсом, как идет вымытый мужик после косьбы и как стоит тихая, черная, глянцевитая вода, как пробуют отбитые косы, – очень много.

Это большая подготовка, которая идет с 77-го года на 78-й и перебивается записями о религии и о декабристах. Все это, сменяя друг друга, и все эти запашки одного посева.

Лев Николаевич рассказывает о том, как уходят под натиском нового, сохраняя свое старое, неизменное, патриархальное, мужики; но оформляется новое, обосновывается по-разному: то это Петр, то это время декабристов, то это совсем близкое время Хивинского похода Перовского, когда снежные бури в степи погубили русское войско. В сохранившихся набросках этого времени из романа о Петре Толстой приближает все действие к Ясной Поляне. Это происходит тут, рядом, хотя не сейчас.

Рождается князь, и рождается слуга его, подкидыш-мужик.

Повествование пойдет двумя реками, и потом сойдутся эти реки где-нибудь на краю земли, где барин перестанет быть барином, – так, как Пьер освободился от своего графства в плену.

Для того чтобы приблизить эту историю к себе, от себя ее увидеть, Толстой расспрашивает знакомых об истории своих предков, о хитром Петре Андреевиче Толстом, первом графе, который был потом сослан в Соловки.

Он ищет ссыльных и пропавших в роде Горчаковых. Он ищет пробелы в истории дворянских родов, разыскивает записи о людях, которые пропали неизвестно куда, думая, что они оказались где-то на краю русского мира вместе с мужиками.

Больше всего поисков мы видим вокруг Перовского – эта эпоха близкая. Весь поход произошел как будто вчера. Лев Николаевич расспрашивает в письмах Александрин Толстую.

«Странно и приятно думать, что то время, которое я помню, 30-е года – уж история. Так и видишь, что колебание фигур на этой картине прекращается и все устанавливается в торжественном покое истины и красоты».

Но покой был мечтой.

Мечтой было и то, что можно будет писать, не сердясь даже на Николая I. Этот император приобрел в конце концов в «Хаджи Мурате» истинное свое изображение.

«У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время – Перовского. Теперь я привез из Москвы целую кучу материалов для этого. Я сам не знаю, возможно ли описывать В. А. Перовского и, если бы и было возможно, стал ли бы я описывать его; но все, что касается его, мне ужасно интересно, и должен вам сказать, что это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично. Что бы сказали вы и его родные? Не дадите ли вы и его родные мне бумаг, писем? с уверенностью, что никто, кроме меня, их читать не будет, что я их возвращу, не переписывая, и ничего из них не помещу. Но хотелось бы поглубже заглянуть ему в душу», – писал он в начале 1878 года А. А. Толстой.

Василий Алексеевич Перовский, генерал-адъютант, был близким знакомым А. А. Толстой.

Сведения в письмах начали поступать. Писем несколько. Рядом с Перовскими появляется фамилия дальнего родственника князя Горчакова.

«У меня к вам просьба: нет ли биографии, хотя самой краткой, Льва Алексеевича Перовского? Мне нужно знать, где он служил и находился с 16-го по 33-й год. А главное, мне очень нужно было знать, когда и как и где он женился на Катерине Васильевне Уваровой (вдове Дмитрия Петровича Уварова), рожденной княжны Горчаковой. Я знаю, что она очень дурно жила с ним и умерла в 33-м году, но всякие подробности о его женитьбе и сношениях с нею были бы для меня драгоценны».

Сведения об опальных Горчаковых собираются отовсюду.

Толстой пишет Н. Н. Страхову:

«Вот в чем дело: у князя Николая Ивановича Горчакова, моего прадеда, умершего в 1811 году, было 3 сына: Михаил, Василий (генерал-майор, женат на Стромиловой. От него дочь Катерина, замужем за Уваровым и Перовским)[17] и Александр. Один из этих Горчаковых за какие-то дурные дела судился и был сослан в Сибирь… Нельзя ли найти о нем дело».

Поиски трудны.

Он пишет своему дяде И. А. Толстому:

«Мне при моей работе понадобились сведения о двоюродном деде моем князе Горчакове, сыне Николая Ивановича Горчакова, судившемся, как мне известно, за какие-то дела и разжалованном и сосланном в Сибирь. Как звали этого деда, я не знаю; знаю только, что он был один из трех братьев моей бабки, которых звали Михаил, Василий и Александр».

Разыскиваются и другие люди толстовского круга, внезапно исчезнувшие. В письме к П. Н. Свистунову Толстой справляется об одном из таких героев, Ф. А. Уварове, и его жене[18].

Толстой ищет путей бегства и собирает воспоминания о бегстве.

Мир Толстого рухнул вместе с патриархальной деревней, вместе со старым укладом, еще недавно крепким и понятным, вместе с бестолковым, но привычным миром помещичьей усадьбы: из него надо бежать. Уйти, потеряться – вот что становится темой Толстого, все более определяясь.

Все герои новых повестей, хотящие остаться живыми, уходят.

Уходит император Александр, становясь старцем Федором Кузьмичом. Лев Николаевич будет собирать сведения и расспрашивать великого князя Николая Михайловича, можно ли верить легенде и кем мог быть старец Федор Кузьмич, если он не был императором. Не мог ли он быть, например, Уваровым?

Уходит в повести «Отец Сергий» князь Касатский – сперва в монастырь, а потом в бродяги. Касатский бросает мир из-за обиды и гордости. Самое трудное из искушений его то, когда он стариком стоит на дороге и о нем в коляске говорят по-французски, а он не может вступить в разговор, сказать о том, как далеко он ушел от этих людей.

Уходит мужик, Корней Васильев, бросив свое сбитое кулацкое хозяйство.

Бежит, симулируя самоубийство, и прячется среди городских бродяг Федя Протасов.

Уходит за Катюшей Масловой Нехлюдов.

Бежит от тирана Шамиля к тирану Николаю сын кузнеца, бывший мужик Хаджи Мурат. К нему навстречу хотел убежать битый солдат Авдеев, но случайная пуля ранила его и отвела от греха.

Главная тема – уход от мира, безумие которого обнаружено, в крестьянство или хотя бы даже в городскую бедноту.

В «Хаджи Мурате» герою уйти некуда, он показан изгнанником, не знающим истины, но гордо гибнущим в борьбе за справедливость.

Собираясь описывать двор Николая I, Толстой хотел в романе о Перовском никого не обвинять и показать светлую фигуру Жуковского.

В «Хаджи Мурате» ненависть к насилию, воплощенному в Николае, – центр описания.

Толстой уже давно понял ошибку «Истории» Соловьева, то есть ошибку каждой буржуазной истории. Описываются войны, преступления, и совершенно непонятно, что же едят эти люди и откуда являются те соболя и лисы, которые дарят богачи друг другу. Кто создает материальные ценности? Кто создает дружбу народов и почему вдруг Украина соединяется с Россией?