Сады луны (перевод И. Иванова) - Стивен Эриксон

Лорну поразили сердитые нотки в голосе тлан-имаса. Она спешилась и стреножила лошадей.

— Мы здесь надолго? — спросила она.

— На всю ночь. С рассветом я открою Путь.

С небес долетали негромкие крики воронов. Задрав голову, Лорна следила за кружением птиц. За дни путешествия она привыкла к их присутствию в небе.

Тлан-имас замер, безотрывно глядя на указующий камень.

Лорна занялась приготовлением к ночлегу. На склоне холма нашелся хворост для костерка. Сучья были сухими и не слишком дымили. Хотя Лорна и знала, что, кроме них с Тулом, здесь никого нет, осторожность вошла у нее в привычку. В сумерки она поднялась на вершину самого высокого из окрестных холмов. Оттуда открывался вид на несколько лиг вокруг. Цепь холмов тянулась к югу, сливаясь с горизонтом. К востоку они уступали место степным просторам Катлинской равнины, пустынной и лишенной каких-либо признаков человеческого жилья.

Лорна повернулась в противоположную сторону. Лес, который они обогнули несколько дней назад, все еще темнел жирной полосой, уходящей к Талинским горам. Усевшись на камень, адъюнктесса стала дожидаться наступления темноты. Она мысленно призналась себе, что не хотела бы увидеть где-либо светящуюся точку костра.

Вечер не принес с собой ожидаемой прохлады. Разминая затекшие ноги, Лорна ходила взад-вперед по вершине холма. На нем, точно шрамы на теле, виднелись следы давнишних раскопок. Лорна нашла и другие следы, говорившие о стоянках гадробийских пастухов. Южный склон холма был сильно перекопан, но копавшие не искали курган. Адъюнктесса натолкнулась на остатки древней каменоломни. Оказывается, под мягкой сланцевой глиной был скрыт темно-коричневый пласт кремня.

Лорне стало любопытно, и она спустилась в пещеру, оставшуюся от каменоломни. Дно пещеры устилали мелкие осколки кремня. Присев на корточки, адъюнктесса выбрала один из них и принялась разглядывать. Она держала в руках… наконечник копья, которому умело были приданы нужные очертания. Лорна сразу же подумала о халцедоновом мече Тула. Ей не требовались дальнейшие доказательства. Люди и впрямь произошли от тлан-имасов, унаследовав их мир и ремесла.

И Малазанская империя тоже была частью общего наследия, вошедшего в плоть и кровь нынешних людей. Однако наследие могло легко оказаться проклятием. Суждено ли людям повторить судьбу тлан-имасов? Неужели и у них нет сейчас иного смысла жизни, как только нескончаемые войны? Неужели и люди безропотно пошли бы в рабство к бессмертным?

Лорна присела возле стены, упершись щекой в острый каменный панцирь. Тлан-имасы сотни тысяч лет вели войны на уничтожение. Так кем же тогда были джагаты? По словам Тула, джагаты отвергали государственное устройство; более того, они посягали даже на Великий круговорот Жизни. Они ненавидели всех, включая соплеменников. Каждый джагат хотел жить сам по себе, не будучи зависимым от других.

Нельзя, ни в коем случае нельзя было затевать это опасное дело!

— Ох, Ласэна, — шептала адъюнктесса, по лицу которой текли непривычные слезы. — Теперь я понимаю, почему мы боимся джагатского тирана. Он был похож на нас, людей. Он разрушал и порабощал, действуя намного успешнее, чем мы.

Лорна опустила голову, спрятав лицо в ладонях.

— Вот откуда наш страх.

Она замолчала, не делая ничего, чтобы унять катившиеся слезы. Ее пальцы стали совсем мокрыми. Но кто плакал ее глазами? Лорна или Ласэна? И был ли это плач по человечеству? Какая разница? Плакали и до нее, как будут плакать после нее. Не имеет значения, к какой расе будут принадлежать плачущие. Ветры осушат им глаза.

Капитан Паран мельком взглянул на своего спутника.

— Ты что-нибудь понимаешь во всем этом?

Тук-младший почесал шрам возле пустой глазницы.

— Клобук меня накрой, если б я знал, капитан.

Вестовой посмотрел на обугленный труп ворона, валявшийся неподалеку.

— Я просто считал мертвых птиц. За последние три часа это одиннадцатая. Если они своими трупами устилают Ривийскую равнину, похоже, мы с тобой очутились на чьей-то тропе.

Паран выругался сквозь зубы и пришпорил лошадь. Тук поехал следом.

— И этот кто-то весьма опасен, — продолжал вестовой. — Вороны выглядят так, словно их поджарили изнутри. Смотри, на них даже мухи не садятся.

— Магия, — скрепя зубами, произнес Паран.

Тук глядел на цепь холмов. Они нашли тропку дровосеков и пересекли Талинский лес, заметно сократив себе время путешествия. Вновь выйдя на Ривийскую равнину, Паран и Тук стали находить обугленных птиц. И не только птиц. В траве вилась цепочка следов. Всего несколько дней назад здесь проходили две лошади и человек в мокасинах.

— Не понимаю, почему адъюнктесса и этот тлан-имас движутся так медленно, — в который уже раз повторил Тук. — Думаешь, она не знает о преследовании?

— Лорна — самоуверенная женщина, — ответил Паран, сжимая меч. — А рядом с тлан-имасом она и вовсе ощущает себя в полной безопасности.

— Сила притягивает к себе другую силу, — напомнил Тук, вновь принимаясь чесать шрам.

В голове вспыхнуло знакомое пламя, но сейчас оно было иным. В нем Туку виделись какие-то картины.

— Дурацкие предрассудки Семиградия, — процедил он сквозь зубы.

— Ты что-то сказал?

— Ничего, — ответил Тук, пригибаясь к седлу.

Капитан совершенно не жалел лошадей. Он как будто вознамерился загнать их до смерти. Даже третья лошадь не спасала положения; все животные были измождены.

Ну хорошо, догонят они Лорну. Что дальше? Параном двигала месть, подмявшая под себя его первоначальные замыслы. Если он убьет Лорну, взвод Бурдюка будет спасен. Они смогут убраться из Даруджистана на все четыре стороны. Если, конечно, останутся живы.

Замыслы капитана представлялись Туку изрешеченными недостатками и упущениями. Самое главное упущение: Паран словно не брал в расчет тлан-имаса. Сумеет ли он справиться с древним воином? Тлан-имасы владеют магией, а отчаяние может кого угодно сделать непобедимым. Единственный способ одолеть тлан-имаса — разрубить его на куски. Даже если опонны и коснулись капитанского меча, это еще не значит, что оружие Парана победит столь могущественного противника. Но после гибели Дырявого Паруса капитан не желал слушать никаких доводов.

Вскоре они наткнулись еще на одного мертвого ворона. Ветер играл уцелевшими перьями. Издали окровавленные внутренности казались гроздьями бордовых вишен. Рука вестового потянулась к шраму. Тук едва не выпал из седла. В голове вспыхнула четкая, предельно ясная картина. Он увидел чью-то фигурку, двигавшуюся с такой быстротой, что ее обволакивала дымка. Лошади испуганно заржали. Послышался треск, словно разорвали большой кусок парусины. Тук вздрогнул. Что-то большое и тяжелое ударило по нему. Из возникшей дыры наползала клубящаяся темнота. Тук услышал отчаянное ржание своей лошади. Потом видение пропало. Вестовой очнулся. Он сидел, вцепившись обеими руками в рог седла.