Кристальный пик - Анастасия Гор

Мелихор заурчала, смеясь, и повернулась к отряхивающемуся Кочевнику боком, прежде чем подобрать его хвостом за пояс и посадить к себе на спину. Уже порядком привыкший к полетам и самой Мелихор, он тут же прижался к ней животом и прижал маску плотнее к лицу, чтобы та не свалилась.

— Я лечу с вами на Солярисе, госпожа, или на его брате?

В силу возраста и достаточно скромных размеров Солярису для превращения требовалось не больше минуты. Он раскрывал крылья так же легко, как я раскрывала руки, и за считаные секунды позвоночник его вытягивался, обрастал острыми гребнями, как и рот, обращаясь клыкастой пастью. Когда Мелихор и Сильтан наконец-то оттолкнулись от башни-донжона и взлетели, он уже стоял передо мной во всем своем естестве и преклонял крыло, чтобы я могла забраться.

Мидир учтиво ждал в стороне, но, когда я так и не ответила на его вопрос, почуял неладное.

— Госпожа?..

— Ты остаешься, — сказала я то, что должна была сказать еще две недели назад, но не решалась.

Поверхность боевого облачения Мидира была усеяна множеством царапин и щербин. Это облачение прошло с ним через множество битв — в том числе через Эпоху Завоеваний. Каждый год кузнец латал доспехи, ибо Мидир отказывался менять их, считая своим талисманом, как и детские амулеты из китовых костей, подаренные дочерями и вплетенные в рыжие косы. Смотря на его покореженный нагрудник со вмятиной поперек, я могла лишь гадать, насколько покореженным за эти годы стало тело. С Мидира уже давно было достаточно.

— Госпожа, я не понимаю…

— Я назначаю тебя регентом. В мое отсутствие ты исполняешь обязанности короны. Если со мной что-то случится — тоже… Приказ об этом уже ждет тебя в зале Совета.

— Но я вовсе не король!

— Ты мой советник. Здесь ты нужнее.

— Я генерал, и я не могу быть нигде нужнее, чем на поле битвы. — Мидир сжал кулак на рукояти меча, потянул за него, будто собирался вынуть из ножен, но застыл, не отрывая локтя от груди. Лицо его, заросшее и морщинистое, застыло тоже. — Кто поведет ваше войско, если не я?

— Я сама поведу. Старший Борей поведет. И хвёдрунги, которых ты лично отобрал и назначил. Все они знают, что делать со своими хирдами. Ты сам знаешь, что слишком стар для этого, Мидир, и близишься к немощи, как воин, но я ценю твой опыт…

— Не бывать такому, чтобы дочь Оникса на войну отправлялась, а я просто стоял и смотрел! Я не позволю!

— И что ты сделаешь? — спросила я, спокойно выдержав его взгляд. То был взгляд разъяренного медведя, в чью берлогу вторглись, но никак не человека. — Ты слышал, что я сказала. Ты склонишь голову и исполнишь мою волю, ибо таков твой долг, как генерала и советника. Ты останешься в Дейрдре, Мидир.

— Я… — Мидир зарычал. Берсерк, которого я пробудила столь непочтительным образом, хоть и ради его же блага, рвался наружу. Ведь отказать воину в войне было сродни тому, чтобы отобрать у пьющего мед. Предательство. Кощунство. Тем не менее у Мидира действительно не было выбора — и он это знал. Потому и опустил голову, уронил взгляд к мечу, рука с которого тоже соскользнула вниз, и повторил слово в слово, пусть и сквозь зубы: — Я останусь в Дейрдре, госпожа.

— Хорошо. — И, уцепившись за гребни на спине Сола, я подтянулась вверх, ловко перелезая через них и усаживаясь. — Присмотри за моим туатом, чтобы он встретил меня золотом осени и моих гобеленов, когда я вернусь.

«Ллеу летит с нами?» — осведомился голос Соляриса в моей голове, когда тот осторожно обошел Мидира и кое-как взобрался за мной следом. Куда более ловко, чем я ожидала, надо признать.

— Да, — ответила я, пристегивая кольцами сначала себя, а затем Ллеу, обхватившего меня за пояс крепко-крепко. — Взлетай.

Солярис не стал возражать или спрашивать. Он окинул Мидира сочувствующим взглядом, забрался на мерлон всеми лапами и, кроша его когтями, взмыл ввысь. Крылья его резали воздух так громко, что я не сразу расслышала, как кто-то кричит нам с крыши башни:

— Рубин! Ллеу! Ллеу!

Внизу стояла Матти: вся растрепанная от бега, с красными щеками и в домотканом саржевом платье, в котором она обычно нагревала для меня купальню. Даже издалека в ее круглых глазах, обрамленных черными ресницами, слезами и шрамами, читался ужас. Проводив накануне Вельгара, назначенного в Фергус, теперь она провожала на войну и молочную сестру, и кровного брата.

— Все будет хорошо, Матти! Ничего не трогай в Безмолвном павильоне до моего возвращения, — крикнул Ллеу ей напоследок, и я поняла: он соврал мне.

Маттиола не знала, что Ллеу тоже уходит.

Стая драконов, затмевающих облака, выдвинулась на север. Небо переполнилось разноцветным блеском, величием и красотой, какую не доводилось видеть ни одному поколению людей. Солярис летел сразу за Бореем, бок о бок с Мелихор, Сильтаном и еще несколькими Старшими. Мы решили не подниматься слишком высоко, ибо воины, седлающие их, вряд ли бы вынесли те перепады воздуха и давления, что приучилась выносить я. Оттого мне выпала возможность почти вблизи полюбоваться на родные земли, прежде чем попрощаться с ними.

Знойное лето оставило после себя выжженные поля и бронзовые листья задолго до того, как наступила осень. Поэтому смена сезонов ощущалась лишь в холоде, которым веяло с Изумрудного моря, и в запахе гниющей листвы. Мы пролетели над Цветочным озером, — красно-белые цветы на его берегах, образующие пеструю кромку, уже увяли — в котором так ни разу и не искупались в этом году, и миновали кленовые леса, утопленные в дикой чернике и клюкве. Расстояние от Столицы до Меловых гор занимало не больше пары часов полета. Названные в честь единокровного брата Дейрдре, согласно легенде, превратившего в эти горы древних китов, они насаживали небеса на свои заснеженные пики, как на когти. Некоторым драконам, особо крупным и неповоротливым, предстояло облетать их с моря, дабы не удариться и где-нибудь не застрять.

Как нерушимая стена, возведенная самими богами, Меловые горы отделяли туат Дейрдре от туата Керидвен. Тот занимал собою половину побережья Изумрудного моря и прозябал в вечных морозах от края до края. Великий в прошлом, он считался бедным и скудным в настоящем, непригодный ни для земледелия,