Скверная жизнь дракона. Книга седьмая - Александр Костенко

— Зимника миносов нет, — сказал один конного разъезда.

— Располагаемся, — скомандовал начальник охраны.

Все засуетились, первым делом стараясь натянуть в просторном зале некое подобие тряпичных стенок, чтобы удержать внутри тепло костров. Весна хоть и берёт свои права, зал расположен под землёй на десятки метров, но залетавший с улицы ветер выдувал всякое тепло.

— Отправишься завтра? — спросил у меня начальник. Я кивнул, сказав, что надо отогреться перед тяжёлым испытанием. — Послезавтра двинуть бы.

— Успеем. В прошлые разы мне хватило и двух часов, чтобы добраться до спусков. И столько же обратно. Утром выйду и к ужину вернусь. Ну, или вернусь на следующее утро.

— А если не вернёшься?

— Значит, всё было зря, — сказал я, глядя в конец широкого зала. Там длинный проход, но узкий, там едва ли одновременно поместится два разумных.

Около прохода уже дежурило два охранника, их ночью сменят другие, потом ещё. Я же дежурить не собирался, да и не должен. Я вальяжно сел около одного из костров и поставил к огню кувшин с вином. Жена начальника охраны начала мурлыкать, что вино мне завтра помешает, но я и так последние четыре дня себе отказывал в удовольствии и не собираюсь соваться в разведку с подрагивающими руками. Только сегодня заметил, как пальцы едва заметно дрожат, и продолжают подрагивать даже спустя час, как тело согрелось от уличного холода.

Я сжал кулаки, отгоняя тремор. Желание напиться только усилилось. Ко мне приблизилась остроухая, покачивая на руках заснувшего младенца.

— Что мне делать, если ты… там… — сказала одноглазая, нерешительно кивнув в сторону прохода.

— Сначала можешь порыдать. А дальше придумаешь.

— Ты… У меня маленький ребёнок. Денег почти нет. Мне некуда возвращаться.

— Как я тебя понимаю, — искренне проговорил я, и устало помассировал переносицу. — Что тебе ещё останется, если не двигать в Трайск? Там сейчас добытчиков не хватает, работу найдёшь.

— Расскажи сейчас, что хотел. Твои знания ведь пропадут с тобой.

— Не расскажу, а покажу. И только в Трайске, — я покачал указательным пальцем перед лицом. — Так надёжней и наглядней, словами я неделю буду объяснять и, всё равно, ничего не объясню. В Трайске всё будет. Мой раб уже должен получить послание, он всё подготовит. Ты в седле держишься?

— Несколько раз приходилось. Мы, что, сразу поедим куда-то?

— Сразу на следующий день. У меня мало времени, на все дела. За сына не переживай. Кормилицу подыщут, голодать не будет.

Следующим утром я долго не собирался — чего вообще собирать? Гримуар, кинжал да посох всегда со мной, как и жезл. Сумка с зельями заполнена. Я лишь повесил сумку со свитками на пояс и собрал походный фонарь из тёмно-зелёных полосок. Воткнул внутрь два розовых резиновых шарика, прицепил к набалдашнику посоха и поднёс к огню. Шарики моментально вспыхнули, их равномерно окутал огонь, наблюдавшие за моими действиями разумные задумчиво покосились на розовые шарики.

— Если что — ждём два дня, — сказал начальник охраны.

— Завтра двинем. Время ограничено, — ответил я и шагнул в проход.

Серовато-жёлтые камни, подогнанные друг к другу без стыков и зазоров, сводчатыми клоаками прямыми линиями уходили во все стороны. Главная клоака, шириной в сорок метров и больше походившая на огромный вырытый тоннель, она начиналась от входного зала и многие километры двигалась на север. Через каждые двести метров её поперёк расчерчивали клоаки поменьше, в метров тридцать шириной, а их поперёк через каждые сто метров расчерчивали другие клоаки в двадцать метров. В каждой клоаке по бокам поднятые над основным уровнем дорожки, на которых спокойно размещался разумный с тележкой, а во многих местах через клоаку прокидывались каменные мосты.

Всю огромную канализацию, сверху напоминавшую строгую сетку из прямоугольников — в хаотичном порядке под разными углами диагонально расчерчивали десятки и сотни проходов. Где-то короткие в переход между противоположными клоаками, где-то в сотни и сотни метров; где-то прямые, где-то извилистые, а где-то кольцевые.

Некоторые прямоугольники между клоаками срыты, высокие потолки подпирали толстенные колонны; под другими прямоугольниками попадалось подобие бассейнов или даже отстойников, к ним из клоак вели резкие спуски для нечистот и небольшие лестницы для разумных. Бывало, что в серо-жёлтых стенах клоак отыскивались проходы в отдельные помещения. В начале и конце прохода есть углубления, по форме напоминающие дверные косяки, а в глубине самих помещений можно разместить не один десяток разумных, если заменять затхлый воздух свежим.

Очень странное место — руины канализации Баскара. Но не своей формой и структурой, а лишь тем, что от всех серо-жёлтых стен отходит неестественно много белёсых ниточек.

Идя по одной из дорожек главной клоаки и держа в одной руке фонарь — я посохом в другой руке отодвигал свисавшие с потолка тускло светящиеся светло-зелёные тонкие лианы с веточками папоротниковых листьев. В самой клоаке раньше протекали нечистоты, а сейчас всё заросло высокой травой, кустарником и небольшими деревцами — все с бледно-зелёной листвой, а крохи освещения им давали веточки папоротниковых листьев.

В клоаке ползали огромные слизняки размером с кошку, неспешно переминая сегментированными телами, и встречались слизни, студнеобразная масса, покрытая прозрачной оболочкой. Да изредка показывались огромные крысы размером с собаку, пугавшиеся огня факела и с писком уносившиеся прочь. «Чувство магии» показывало светящиеся звёздочки, по канализации строго в своих зонах ответственности рыскали патрули и группы охотников из гобляторов и гоблинов.

Воздух в канализации застоявшийся, спёртый, но дышать можно. И я думаю, что причина не только в растениях, но и в логовах гоблинов. Их слишком много, десятки, если даже не сотня на весь первый ярус канализации. И в каждом логове матка, производящая пригодный для дыхания воздух.

Мне несказанно повезло с развитым «Чувством магии» и «Обнаружением жизни». Я спокойно ходил по канализации, избегая ненужных стычек с гоблинами. Они только время отнимут, а мне бы хотелось уже завтра уехать во Фраскиск.

Я часа три шёл строго на север, и ещё минут двадцать уходил на восток, к единственному спуску на третий ярус.

Сохранившиеся записи говорят, что второй ярус расположен строго в размерах первого, только бассейнов в несколько раз больше и встречаются клоаки в пять метров шириной и без дорожек по краям. Первый ярус расположен в тридцати метрах под землёй, второй в двух ста. Третий же ярус отделяет от первого толща земли в четыре сотни метров. Начинаясь ровно под местом