Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Чувствуя величайший гнев всего прогрессивного человечества против расправ с беззащитным мирным населением и, в частности, с евреями, гитлеровцы изо всех сил стараются натравить легковерных и наивных людей на евреев. С этой целью гитлеровцы изобретают каких-то мифических еврейских «комиссаров», якобы участвовавших в убийстве 10 тысяч польских офицеров… В свете этих фактов обращение польского министерства национальной обороны к Международному Красному Кресту не может расцениваться иначе, как прямая и явная помощь гитлеровским провокаторам в деле фабрикации подлых фальшивок».
А затем, через два дня, в опубликованном сообщении ТАСС было указано, что передовая «Правды» «полностью отражает позицию руководящих советских кругов в данном вопросе».
«Заявление правительства г. Сикорского… ухудшает дело, так как оно солидаризируется с… провокационным коммюнике польского министерства национальной обороны… Тот факт, что антисоветская кампанця началась одновременно в немецкой и польской печати и проходит в одном и том же плане, – этот поразительный факт дает возможность предполагать, что упомянутая… кампания проводится по предварительному сговору немецких оккупантов с прогитлеровскими элементами министерских кругов г. Сикорского.
Заявление польского правительства свидетельствует о том, что прогитлеровские элементы имеют большое влияние в польском правительстве и что они делают новые шаги к ухудшению отношений между Польшей и СССР».
Советская позиция была ясна, но для ее обоснования не хватало подробных фактов и цифр. Тайна, окружавшая историю с «пропавшими без вести польскими офицерами», полностью не рассеялась. Полный ответ советские власти могут дать только тогда, когда Красная Армия дойдет до Смоленска. А пока им осталось только одно – сделать политические выводы.
Вечером 27 апреля было объявлено о прекращении Советским правительством дипломатических отношений с польским правительством. Об этом было сказано в ноте Молотова, врученной польскому послу в СССР Ромеру.
В ноте было употреблено слово «прервать», а не «порвать», и те, кто верил, что разрыв этот носит только временный характер, вначале придавали известное значение этой тонкости русской грамматики.
Польский посол и сам вначале полагал, что конфликт еще удастся уладить и что он «вскоре вернется в Москву». Он был явно расстроен тем, что произошло, но всячески старался быть абсолютно «корректным» по отношению к русским на пресс-конференции, устроенной им для английских и американских корреспондентов вечером, после опубликования заявления о временном прекращении отношений. Он сказал, что отказался принять советскую ноту, ибо мотивы ее были «неприемлемыми». Посол заявил, что в статье, помещенной в официальной польской газете в Лондоне «Дзенник польски» от 15 апреля, отвергалось предложение немцев об обращении к Международному Красному Кресту, но когда и в какой форме это обращение было наконец сделано и по чьему указанию, он не знал. В то же время, подчеркнуто выступая скорее в грустном, чем гневном, тоне, он высказал по адресу русских несколько упреков общего характера.
Однако свое выступление посол закончил на оптимистической нотке, сказав, что, по его мнению, конфликт еще будет улажен, но предположение Ромера, что «все еще уладится», не оправдалось. Советское правительство, порвав фактические отношения с польским правительством в Лондоне, теперь уже намерено было занять непреклонную позицию.
А на следующий день, когда «Правда» опять начала метать громы и молнии против «польских империалистов» и «немецких агентов», Ванда Василевская опубликовала в «Известиях» статью, ознаменовавшую собой поворотный пункт в истории польско-советских отношений. После обычных обвинений в том, что польское правительство в Лондоне препятствует активному сопротивлению немцам в Польше и взамен этого торгуется по поводу восточных границ Польши, она заявила, что польское правительство «заставляло молчать, душило в эмиграции все прогрессивные… элементы» и старалось «подорвать в поляках доверие к нашему естественному союзнику – Советскому Союзу».
И все же «каждый поляк понимает, что этот союз – это вопрос жизни и смерти для Польши, тем более теперь, когда на этом фронте решаются судьбы Европы, судьбы Польши».
Затем она перешла к главному вопросу, заявив, что вскоре на советской территории, возможно, будут созданы новые польские части, которые будут бороться плечом к плечу с Красной Армией, как это уже делают чехословацкие войска и французские летчики. Эта польская армия не будет подчиняться польскому правительству в Лондоне.
Вопрос о том, кто заменит лондонское польское правительство как орган власти, остался невыясненным, но пока что, до создания подлинного польского правительства, новая польская армия должна была подчиняться Советскому правительству. Многие скептики ошибочно полагали, что намечалось создать лишь «символические силы» или даже только «сделать жест».
С этих пор советская политика поставила перед собой две задачи: осуждать и разоблачать польское правительство в Лондоне как «непредставительное» и проявлять свое намерение оказывать поддержку тем, кто захочет строить «свободную, сильную и демократическую Польшу». 4 мая Сталин дал следующие ответы на вопросы московского корреспондента американской газеты «Нью-Йорк таймс» и английской газеты «Таймс» Ральфа Паркера:
«Вопрос: Желает ли Правительство СССР видеть сильную и независимую Польшу после поражения гитлеровской Германии?
Ответ: Безусловно, желает.
Вопрос: На каких, с Вашей точки зрения, основах должны базироваться отношения между Польшей и СССР после войны?
Ответ: На основе прочных добрососедских отношений и взаимного уважения, или, если этого пожелает польский народ, – на основе союза по взаимной помощи против немцев, как главных врагов Советского Союза и Польши».
6 мая Вышинский созвал пресс-конференцию, на которой выступил с пространным заявлением.
Он начал с приведенного выше сообщения о формировании армии Андерса, а затем стал возражать против обвинений в том, что эта армия плохо снабжалась продовольствием.
Он указал, что в результате войны на Тихом океане и других причин в России в 1942 г. не хватало продовольствия. Ясно, что невоюющие части не могли снабжаться так же хорошо, как воюющие. Поскольку польское командование не проявило никакого желания направить польские части на фронт, их приходилось рассматривать как невоюющие. Наконец, было принято решение с 1 апреля 1942 г. сократить количество продовольственных пайков до 44 тыс. и разрешить эвакуацию польских частей сверх 44 тыс. человек.
В марте 1942 г. было эвакуировано 31 488 польских военнослужащих и 12 455 членов их семей. Но, отказываясь направить свою армию на советско-германский фронт, сказал Вышинский, польское правительство в то же время добивалось проведения дополнительного набора в эту армию. Однако в ответ на польскую ноту по этому вопросу (от 10 июня 1942 г.) советские власти отказались разрешить дальнейшее формирование польских частей в СССР. Именно тогда был поставлен вопрос о полной эвакуации, и в августе 1942 г.
