Общая психопаталогия - Карл Ясперс

Влечения и инстинкты, в отличие от рефлексов, не выказывают постоянной привязанности к одним и тем же моторным реакциям. Инстинктивная уверенность проявляется скорее в бессознательном выборе оптимального пути, ведущего к удовлетворению влечения в соответствии со сложившейся ситуацией. О расстройстве инстинктивного влечения говорят в тех случаях, когда естественный контроль над механизм инстинктивного процесса нарушается или когда искомая цель не обнаруживается с достаточной степенью определенности. В обоих случаях причиной расстройства может быть осознанная рефлексия (то же, в еще более радикальной форме, может происходить вследствие инверсии самих инстинктивных влечений, возникновения определенных ассоциативных связей или фиксации инфантильных установок — см. выше). Ситуация выглядит следующим образом: стоит осознанной рефлексии возжелать лучшего результата, как она добивается только интенсификации расстройства. Когда механизм управления процессом отказывает, на долю интенции выпадает осуществление того, что уже не может быть осуществлено инстинктивно; в итоге возникают произвольные экспрессивные движения, неестественно натянутая речь, вымученные жесты и поведение. Когда едва осознаваемая цель инстинктивного влечения утрачивает определенность, осознанная интенция может в лучшем случае более или менее однозначно установить ее, но не способна добиться контроля над самим инстинктом или над тем механизмом, который управляет инстинктивным процессом.

Влечения и инстинкты следуют своим, сложным путем, без всякой помощи со стороны сознания; у людей они находятся под контролем силы, которая может использовать интенцию для их активизации или сдерживания. Далее, благодаря обучению и приобретению практических навыков круг событий психической жизни, происходящих автоматически, беспрерывно расширяется. Любые наши координированные двигательные проявления, — а в относительно зрелом возрасте и такие проявления, как письмо, управление велосипедом и т. п., — осуществляются осознанно только в самом начале, после чего полностью автоматизируются; пика реализации наших возможностей мы достигаем только через овладение обширной совокупностью автоматических навыков. Благодаря автоматизации сложных мыслительных процессов и способов наблюдения за объектами мы получаем в свое распоряжение необходимый инструментарий, способный служить нам в самых разнообразных жизненных ситуациях. То, что прежде требовало длительного действия, теперь, после овладения соответствующей функцией, осуществляется в одно мгновение. Все, что носит инстинктивный, импульсивный или автоматический характер — иными словами, все многообразие бессознательных событий психической жизни, — проникает непосредственно в область осознанных действий. В качестве носителя при этом неизменно выступает бессознательный фактор. Психическое здоровье состоит в беспрерывном сознательно-бессознательном взаимодействии на всех уровнях, вплоть до явных волевых актов. Психически здоровый человек имеет все основания положиться на свои инстинкты. Последние не могут ни овладеть им, ни ускользнуть от него; они всегда находятся под его контролем и сами направляют контролирующий импульс благодаря преодолевающей все преграды уверенности, которую никогда не удается объяснить исходя из простого наличия у человека определенного умысла или идеи. Отсюда — мобильность и пластичность инстинктов; они не механистичны, в них нет ничего фиксированного или предопределенного раз и навсегда.

2. Осознание собственной личности. Осознание «Я» как личности пробуждается в человеке благодаря рефлексии. Рефлексия определенным образом модулирует и окрашивает это осознание человеком самого себя; она выступает также как источник самообманов.

Полноценно развитое осознание собственной личности — когда человек осознает себя как некое целое, во всей совокупности своих постоянных влечений, мотиваций и устоявшихся ценностей, — дает о себе знать только в отдельные моменты жизни и в конечном счете представляет собой не более чем абстрактную идею. Мгновенное осознание своего «Я», которое можно отчасти понять как реакцию на окружающую среду в данный момент времени, представляет собой нечто принципиально иное. В этом случае мы можем говорить о своего рода «впечатляющем «Я»» («Eindrucks-ich») — особом, мгновенном сдвиге «Я»-сознания, происходящем в самом «Я» благодаря впечатлению, произведенному им на окружающих. Говоря более обобщенно, существует «ситуационное „Я»» («Situations-ich»), которое в большей или меньшей степени выходит на передний план в соответствии с конституцией данной личности. Далее, мысля реакцию на окружающее как реакцию на устойчивую, не подвергающуюся изменениям среду, а не просто на ситуацию, сложившуюся в данный момент времени, мы можем противопоставить личностному «Я» так называемое социальное «Я» (soziales Ich). Но во всех этих случаях осознание собственной личности состоит из двух компонентов: чувства самооценки и простого осознания своего неповторимого бытия.

Человеку свойственно не только быть, но и придерживаться определенной установки. Он не просто вступает в общение с другими, он также определенным образом представляет себя окружающим; иначе говоря, он играет роль, причем — в зависимости от конкретной функции, положения и ситуации — не всегда одну и ту же. Роль эта носит далеко не только формальный, чисто внешний характер. Внешняя установка порождает внутреннюю; последняя может быть «пробной» и допускать реализацию. Эта способность играть различные роли — естественный Дар человека; то же можно сказать и о способности принимать определенные установки и по мере необходимости менять их.

Психология не в состоянии ответить на вопрос о том, чем именно является данный, и именно данный человек. Мы понимаем, что любая (или почти любая) роль может быть отделена от самой личности. Личность занимает положение, внешнее по отношению к своим ролям; она не идентична им. Но для нас остается неясным, что представляет собой сама личность. С нашей точки зрения она есть то ли нечто внешнее, то ли нечто психологически непостижимое: глубинная природа, которая никогда не выявляет себя, или внутренняя стихия, никогда не обращающаяся вовне, то есть эмпирически не существующая. По отношению к этой стихии любое осознание личности носит поверхностный характер. Ситуация выглядит иначе, когда человек, совершая определенное Решительное действие или принимая определенную окончательную установку, отождествляет себя с собственной реальностью в окружающем мире. В этом случае человеческое бытие, погруженное в свой исторический контекст, может рассматриваться либо психологически — и тогда оно становится чем-то ограниченным, фиксированным и неподвижным, — либо как подлинное «бытие самости» (Selbstsein), трансцендентное по отношению к любой «наблюдаемости» (Beobachtbarkeit), к любой рефлексии. Это чистое, не рефлексирующее бытие самости на вершине бесконечной рефлексии. Для эмпирического знания его не существует; когда оно есть, оно выявляется не в универсалиях, а лишь в исторически обусловленной коммуникации. Соответственно, любые проявления самоидентификации человека с собственной реальностью в окружающем мире характеризуются двойственностью: они могут обозначать либо момент крайней деградации человека, либо момент высшей полноты его самоосуществления.

На нас производит глубокое психологическое впечатление тот факт, что осознание своего «Я» неотъемлемо от осознания своего тела. Человек — это тело; но, одновременно, рефлексируя над собственным телом, человек занимает внешнее по отношению к нему положение. В силу того что человек обладает телесностью, возникает объективная проблема взаимоотношения тела и души. То, что благодаря рефлексии человек осознает свое тело как нечто, принадлежащее ему и только ему и в то же время внешнее по отношению к нему, выступает в качестве неотъемлемого момента его наличного бытия. Его тело — это реальность, о которой он мог бы сказать: «Я — это оно» и «Оно — мой инструмент». Двойственный характер этого физического аспекта осознания своего «Я» вытекает из двойственной установки человека по отношению к своей телесности: с одной стороны, человек идентифицирует себя со своим телом, поскольку эмпирически оно от него неотделимо; с другой стороны, он рассматривает тело как нечто внешнее, как объект, не принадлежащий ему как личности.

3. Фундаментальное знание. Термин «фундаментальное знание» (Grandwissen) используется для обозначения любых предпосылок, облекающих и обосновывающих все остальное наше знание. Фундаментальное знание заключается не столько в понятиях, сколько в представлениях и образах; это осознание того, что действительно, — в противоположность тому, что просто есть. Каждый человек развивается в соответствии со своим фундаментальным знанием. Знание человека определяет путь формирования его «Я».